28 января отмечает юбилей Александр Пашутин — один из рекордсменов отечественного кинематографа, на счету которого более 200 фильмов: «Хождение по мукам», «Гардемарины, вперёд!», «Премия» и др. Снимался у Эльдара Рязанова, Андрона Кончаловского, играл с голливудскими и советскими звездами. В преддверии своего 80-летия народный артист РФ Александр Пашутин вспомнил в беседе с aif.ru о работе с великими и том, как они с Валентином Гафтом, Ольгой Волковой и другими артистами выкручивались в голодные 1990-е годы.
«Душкой Рязанов точно не был»
Ольга Шаблинская, aif.ru: Александр Сергеевич, какими вам запомнились съёмки у великого Эльдара Рязанова?
Александр Пашутин: Душкой Эльдар Рязанов точно не был. Он был требовательный, и это правильно. Когда мы снимали «Небеса обетованные», шёл уже полный развал в стране. А если еще и режиссер не сумеет организовать процесс, то, считай, всё пропало. Но Рязанов был отходчив. Мог наорать, встрепенуться, и тут же успокаивался. На актеров никогда не кричал, он обожал артистов. А вот на технические цеха мог разозлиться, если кто-то что-то не сделал, не подготовил. Такой расхлябанности Рязанов терпеть не мог.
Считаю, что сниматься у Рязанова — это везение для актера. Знаю, что он был доволен мной. Эльдар Александрович мне как-то сказал: «Саша, как жалко, что мы с вами так поздно познакомились, я вас снимал бы». Я всегда приезжал на съемки, как на праздник. Это просто счастье было — знать, что я каждый день буду сниматься у Рязанова, общаться с ним. Даже сидеть с ним рядом было интересно! Рязанов — это Талант, глыба. Любые превосходные эпитеты к нему подходят.
— В скольких фильмах вы сыграли у Эльдара Александровича и съемки в какой картине запомнились больше всего?
— Он меня задействовал в шести фильмах: «Небеса обетованные», «Предсказание», «Ключ от спальни», «Привет, дуралеи», «Тихие омуты», «Старые клячи». Больше всего мне запомнились съемки в социальной трагикомедии «Небеса обетованные». Я там сыграл машиниста, обитателя городской свалки начала 1990-х, на которой оказались те, кто не сумел приспособиться к трагическим переменам, происходящим в стране. Как только вышел фильм, мы поехали со съемочной бригадой зарабатывать деньги по деревням и селам, а также по большим городам — Пермь, Уфа. Куда бы мы ни приезжали, а это был 1991 год, первое, куда мы отправлялись всей командой — в местный универмаг, прямиком к директору. Делегация получилась более чем представительная: Рязанов, Гафт, Ахеджакова, Волкова... И директоры это ценили. Девчонки себе покупали сапоги, а мы, мужчины, рубашки. Ведь нам из-под полы открывался весь дефицит — директор универмага, безусловно, приглашался на премьеру. А в аэропорту нас однажды пустили в депутатский зал.
«Назначай папе свидание!»
— Вы работали и у другого большо мастера — Андрона Кончаловского.
— Это была российско-американо-итальянская лента «Ближний круг» 1991 года о приближенных к Сталину людях. Саша Збруев играл самого вождя.
По сюжету Берия едет на поезде вместе с членами правительства в город Куйбышев. У него есть киномеханик, который ему показывает кино. Жену киномеханика, официантку, Берия прямо там, в поезде, насилует. Я играл коменданта поезда, который всех рассаживал: вы сюда садитесь, а вы сюда, пожалуйста. Роль небольшая. Но зато платили валюту!
Но я благодарен Андрону не за заработки, а за замечательную историю, произошедшую в моей жизни благодаря этим съемкам. В роли жены киномеханика, так приглянувшейся Берии и забеременевшей от него, снималась заграничная артистка, рыжеволосая красавица Лолита Давидович. Помню, работаем день, второй, третий. И вдруг мне переводчик — Андрон решил к двум западным звездам пристегнуть наших таксистов, знавших английский — передаёт: «Александр Сергеевич, Лолита Давидович говорит, что Пашутин — это лучший артист, с которым она здесь встречалась».
Я тут же хвост поднял, Лолите отвечаю через ее сопровождающего: «Приходите ко мне на спектакль. У меня дочка знает английский, она вам всё переведёт». Давидович: «Нет, Александр Сергеевич. Пойдемте лучше с вами посидим в ресторане». — «Давайте». И мне дает телефон.
В общем, запала она как-то на меня...
Я ни слова по-английски тогда не знал, это был 1990 год.
— И как же вы выкручивались?
— Я дома попросил: «Доча, назначай папе свидание». Она позвонила Лолите, обговаривала время. Дальше я сказал своей матери: «Мама, собирай все деньги, я иду со звездой в ресторан». Мама собрала все оставшиеся деньги, а их в 90-е было немного.
Я приезжаю вечером к Давидович в гостиницу «Украина». Поднимаемся на седьмой этаж, где ресторан. А он, оказывается, закрыт! Работает только кафе и только за валюту. Но у меня валюты нет, какая там валюта в 90-х годах... К тому же там ещё и очередь на вход стоит, но Лолиту Давидович сразу пропускают, все ее знают — звезда всё-таки. Давидович берет себе и мне кучу еды — кофе, пирожные, мороженое. Я в ужасе! Платить-то мне нечем, рубли они не принимают. Лолита, увидев мое состояние, показывает жестами: мол, все ок!
В общем, мы сидим за столиком, а рядом с ней — переводчик. Общаться-то как-то надо! А у меня с иностранными языками отношения сложные. Она ему говорит: уходи. И вот мы с ней остаемся вдвоем — я ни слова по-английски, она ни слова по-русски. Общаемся, знаете, как собаки, которые когда встречаются, прикасаются нос к носу, трутся, обнюхивают друг друга. Что-то на пальцах друг другу объясняем: ша-бу-да-бу-да, ля-ля. Она мне понравилась... Потом Лолита мне показывает жестами: Саша, съемки завтра, я должна спать. Я надеваю пальто, мы поднимаемся к ней в номер, где я ее поцеловал. Ну как поцеловал... Это был пионерский поцелуй. И так мы расстались.
На следующий день у меня съемка на Рижском вокзале, а в группе-то все знают про свидание. И всем интересно: было, не было? И все спрашивают — Александр Сергеевич, ну как? А я: «Девчонки, мне так неудобно! Она за меня платила валюту». Они отвечают: «Александр Сергеевич, мы знаем, какой у вас гонорар. У вас 100 долларов, а у нее 2 миллиона. Поэтому всё нормально». Потом Лолита много раз передавала мне привет, многие знакомые из-за границы говорили: Давидович спрашивает про тебя.
А еще я очень благодарен Кончаловскому, что после этих съемок я начал судорожно учить английский. Сейчас худо-бедно у меня уровень «дэбила». Теперь могу сказать кто я, чего я и чего хочу. А «заставила» меня учить язык, возможно, та встреча у Кончаловского с заграничной красавицей Лолитой Давидович.
«Жизнь такая короткая»
— А кто был вашим любимым партнёром?
— Армен Борисович Джигарханян. С ним мы познакомились на съемках картины «Премия». Там были сплошные звезды — Армен Джигарханян, Евгений Леонов, Владимир Самойлов, Михаил Глузский, Нина Ургант. Мы вместе со Светкой Крючковой пробовались. Оператор Володя Чумак потом рассказывал, как худсовет «Ленфильма» кинопробы отсматривал: «Кто этот Пашутин, который играет бригадира? Вы реально взяли его со стройки?»
Это, наверное, самый большой комплимент для актёра.
Часть съемок проходила в Юрмале. Помню, идём с Арменом Борисовичем в ресторан. Потом мне дают мой счет, а Джигарханян: «Сынок, подожди». И мой чек забирает. «Армен Борисович, у меня есть деньги». — «Когда будешь зарабатывать столько, сколько я, тогда и поговорим». Всегда за меня платил, мне было так неудобно! Но я потом тоже платил за начинающих актеров.
После фильма «Премия» Армен Джигарханян пригласил меня в свой театр — сыграть его брата в спектакле «Возвращение домой». Как я старался, аж кишки свои вынимал на сцене! Армен Борисович говорил после спектакля: «Шура, молодец, сынок».
Помню гастроли с Театром Джигарханяна. Армен Борисович всегда предупреждал: «Шура, даже куска хлеба с собой не бери!» Мы же в то время были полунищие, всюду свою еду везли. Но Джигарханяна везде встречала армянская диаспора! Приглашали его в гости, а Армен Борисович всегда брал меня и кормил.
Обстановка тогда в Театре Джигарханяна была чудесная. Это было еще до Виталины. Отчасти я могу объяснить её появление в жизни Армена Борисовича. С возрастом понимаешь — а он тем более понимал — что жизнь такая короткая, и неизвестно, когда тебе Господь Бог скажет: «Поднимайся ко мне».
Мой герой говорит в одном спектакле: «К сожалению, на земле 100-процентная смертность». И Джигарханян это остро ощущал. Таня, жена его, была уже в возрасте, жила в Америке. А за ним нужен был уход. Вон у Рязанова ушла его жена, замечательная женщина, редактор, я помню ее, и Эльдар Александрович женился снова. Это продлило ему жизнь.
Думаю, Джигарханян так рассуждал о той молодой женщине: значит, Господь послал ее ему. Она за ним ухаживала, помогала. Это потом уже с ее стороны всё переросло в «о, я могу что-то поиметь», когда в театр Джигарханяна она привела и маму свою, и папу, и началось... Поэтому и закончилась вся эта история так плохо.
Мужика нельзя одного оставлять. Ну нельзя! Как он может один? За ним надо ухаживать, ему надо подать, постирать, уложить спать, утром поднять, налить чашку кофе, с ним текст пройти. Погладить ему рубашку, посмотреть, как он одет, как он обут, подстричь его. Женщина может одна быть, а мужик — практически нет.
