В 85-м году Александр Феликсович Скляр променял карьеру дипломата и стабильную зарплату на рок-музыку. Он сделал проект «Нижняя тундра» с Виктором Пелевиным и записал совместный альбом с Гариком Сукачёвым «Боцман и бродяга», перепел Вертинского, Высоцкого и Утёсова. Но главным его детищем остаётся рок-группа «Ва-Банкъ», которой в этом году исполнилось 30 лет.
Портрет Брежнева долго не могли найти
Владимир Полупанов, «АиФ»: Саша, скажи, когда ты придумывал имя своей группе, какой смысл ты вкладывал?
Александр Ф. Скляр: С 1980-го по 1985-й я работал в Северной Корее дипломатом. Должность, с которой я уволился, называлась так — атташе первого дальневосточного отдела МИДа СССР. Я решил покончить с дипломатической работой навсегда. И, естественно, уход в музыку воспринимался как ход ва-банк — сжигание всех мостов.
— Карьера дипломата была настолько скучна?
— Моя работа в качестве дипломата совпала с периодом угасания Советского Союза. Наши генсеки умирали один за другим. И было ощущение махрового застоя во всех сферах. Даже в дипломатических кругах царила атмосфера тотальной лжи и загнивания. Когда умер Брежнев в 82-м, я работал в российском консульстве в небольшом портовом городке Чхонджин. Мой шеф находился в отпуске, и я оказался «на хозяйстве» один. Никакого опыта проведения прощальных траурных церемоний у меня не было. На «прощание» с генсеком должны были прийти как советские специалисты, помогавшие корейцам эксплуатировать крупнейшие металлургические комбинаты, так и корейские партийные деятели. Они должны были возложить траурные венки к портрету Брежнева. Консульство было молодое, и портрета генсека у нас тогда не оказалось. Нужно было к утру во что бы то ни стало достать этот портрет и оформить траурный венок. Сколько усилий я для этого приложил — уму непостижимо. Помогли корейцы — у них нашёлся портрет нашего генсека. Потом мы целый день встречали делегации — из горкома, из месткома партии, из порта. И смех и грех. С одной стороны — траур. С другой — в последние годы жизни генсека все над ним потешались, называя Лёликом, Бровеносцем в потёмках или Бормотухой 5 звёздочек. А бормотуха почему? Потому что у Брежнева была вставная челюсть, которая держалась на присосках. И он причмокивал, когда говорил. Уму непостижимо — руководителю великой страны не могли найти приличного стоматолога! Так что работа дипломата была совсем не романтичной.
— Но с другой стороны, эта работа была стабильной, давала возможность выехать за пределы страны. К тому же в 1985 году, когда тебе было 27 лет, ты и представить не мог, во что выльется твоё увлечение музыкой.
— Без сомнения, я не мог себе представить, во что это может вылиться. Первые годы существования группы были очень тяжёлыми. Заработков у нас не было вообще никаких, а мне надо было кормить семью — в 86-м у меня родился сын. Прошло довольно много времени, прежде чем мы заработали первые деньги концертами. Но мы все были энтузиастами. И по молодости вопрос стабильного заработка не стоял так остро.
— Но тем не менее как ты выживал?
— Я работал в качестве исполняющего обязанности худрука в ДК им. Курчатова с небольшим окладом — около 100 (может, чуть больше) рублей. В мои обязанности входило следить за тем, чтобы художественные руководители кружков приходили вовремя, заполняли журналы посещаемости. Но зато, во-первых, у меня был свой кабинет с телефоном. И я мог поддерживать связь с внешним миром. Во-вторых, это давало возможность почти круглосуточно находиться в Курчатнике. И когда заканчивалась работа кружков, мы могли там репетировать. В малом зале ДК им. Курчатова в разное время репетировали не только мы, но и Гарик Сукачёв с «Бригадой С», группы «Браво», «Тихий час», «Центр» Василия Шумова.
— Из первоначального состава «Ва-Банка», кроме тебя, никого не осталось. 30 лет спустя можешь сказать: «Группа «Ва-Банкъ» — это я»?
— Это, конечно, не так. Да, я единственный выживший из оригинального состава группы. Но с определённого времени мы почувствовали, что мы снова мыслим как группа. Это не просто высокого уровня музыканты, которые со мной играют и могут выполнять разные творческие задачи. А люди, с которыми мы существуем, совместно размышляя. И когда работаем над песней, то внутри нашего творческого объединения есть свой коллективный голос и взгляд.
С позицией Андрея Макаревича не согласен
— На твой взгляд, чтобы группа нормально функционировала, важно, чтобы у всех её членов были одинаковые политические взгляды? Внутри «Машины времени» и «Воскресенья» наметился раскол как раз из-за полярных взглядов на то, что сегодня происходит на Украине. Андрей Сапунов («Воскресенье») и Андрей Макаревич отказываются от гастролей в Крыму, считая его оккупированным.
— Я общаюсь (с некоторыми дружу) почти со всеми музыкантами моего поколения и знаю массу групп, внутри которых крайне полярные политические взгляды. Думаю, что для группы это нехорошо. Группа должна быть едина в основных, принципиальных вещах. Разные взгляды могут привести вообще к распаду группы. Но с другой стороны, прихожу к выводу, что часто участники коллективов-долгожителей с какого-то момента перестают быть близкими друзьями. Я прочитал биографию гитариста The Rolling Stones Кита Ричардса «Жизнь». Они с Миком Джаггером были друзьями с ранних лет. Но в книге Кит местами подтрунивает над своим другом из-за того, что Мик стал себя возвеличивать. И когда я прочитал эту книгу, то понял, почему они могут сочинять вместе песни, но при этом живут по разным гримёркам и почти не общаются друг с другом вне сцены.
В 90% старых российских рок-групп есть лидер, а остальные участники — просто приглашённые музыканты, которые безусловно подчиняются лидеру. И полностью от него зависят. И слова своего в группе не имеют. И это плачевно сказывается на творческом результате.
— Из-за политической позиции Макаревича концертов у «Машины времени» сегодня очень мало, новые песни у него, если и пишутся, то неяркие, а всё какие-то ответы политическим оппонентам. Коллектив страдает…
— …Андрей — взрослый самостоятельный человек. И конечно, он имеет право на свою точку зрения. И ещё важно, что он нашёл в себе смелость эту точку зрения озвучить. Чего, кстати, не сделало большинство наших коллег по цеху.
— Ты с его точкой зрения не согласен?
— Не согласен. Я бы не уклонился от разговора с Андреем на тему Крыма и Украины. Мне было бы интересно с ним об этом подискутировать, но так, чтобы нас никто не слышал и не записывал. Но пока такой возможности мне не представилось.
— В свежем альбоме «Ва-Банка» «Ястреб» есть песня «Миллионы», где ты поёшь про «войну на пороге». О какой войне идёт речь?
— Эта песня была написана почти 2 года назад. И конечно, это была реакция на события в Новороссии. Хотя я никогда не стремился стать сиюминутным трибуном и всегда старался делать некие обобщения. У Сальвадора Дали есть картина «Предчувствие гражданской войны». Если посмотреть на неё, не зная названия, то всё равно ощущаешь что-то тревожное, противоестественное и пугающее. Вот это состояние я тогда очень ясно почувствовал. Состояние растерянности, которое было у нас всех: и здесь, и на Украине. Ощущение «войны на пороге» никуда не делось.
Мы живём в очень неспокойное время. В предчувствии каких-то серьёзных катаклизмов. Это не только про боевые действия в Донбассе. Это и о конфликте в Нагорном Карабахе. И о том, что происходит в Сирии. Кстати, строчку «когда война на пороге» я вычитал в последней изданной у нас книге американского журналиста Хантера С. Томпсона «Наших бьют!». Он радикально подходил ко всему, в том числе к своей жизни (застрелился в 67 лет) и политическим вопросам.
Увидел Луганск, отходящий от войны
— Песня «Давай закурим», которую вы спели вместе с Иваном Охлобыстиным и Гариком Сукачёвым, — тоже реакция на события в Новороссии?
— Да, в начале прошлого года у нас было несколько совместных репетиций у Гарика на базе, где он готовился к концертной презентации своего альбома «Мой Высоцкий». На одну из этих репетиций приехал Ваня Охлобыстин в подавленном состоянии и сказал нам, что ему только что звонили из Донецка и сообщили, что убили второго батюшку из тех, кого он близко знал. Оба попали под обстрел украинских силовиков. И мы решили поддержать его донецких друзей, спев песню «Давай закурим». Записали всё это на обычный айфон.
— А что заставило тебя поехать в Луганск?
— Предложение Захара Прилепина. Это было в конце октября – начале ноября 2014 года. Наступило небольшое перемирие, и мы отправились туда, чтобы увидеть всё своими глазами. Я увидел город, который едва отходит от войны. Вроде бы не бомбят, но начать могут в любой момент. Вечером Луганск становился тёмным и мрачным — улицы были не освещены и пустынны. В гостинице ни воды, ни отопления. Жуткий холод. И везде следы множественных бомбёжек — то остов сожжённого танка, то полностью разрушенный частный дом. Жуть! Для человека неподготовленного, сугубо мирного, каковым я являюсь, увидеть последствия войны собственными глазами — это потрясение. Я долго отходил от увиденного. А прошлой зимой прочитал в «Фэйсбуке», что погиб тот самый казак-командир, который принимал нас у себя в подразделении. По иронии судьбы, у него остались две взрослые дочери, разделённые границами — одна живёт в Краснодаре, другая где-то на Украине.
— Ещё одна песня из нового альбома «Ва-Банка» запомнилась мне — «Мясотело». В ней я уловил боль по поводу распада СССР и последствий крушения советской империи.
— Конец 80-х и 90-е годы с одной стороны — это моя молодость. Мы впитывали дух свободы! Рок-н-ролл! Но сейчас оглядываюсь на прошлое и понимаю, что это было позорное время для нашей страны. Конечно, Советский Союз нуждался в реформах. Но не в таких непродуманных, которые начал малообразованный человек с космическим эго Михаил Горбачёв. Он взялся за страну, вообще не понимая, что с ней надо делать. И в результате обрушил огромную страну. Как я к нему после этого должен относиться? Естественно, как к предателю. Он даже не покаялся перед своим народом, который он сделал нищим. Бездарь — это самое мягкое, что я могу про него сказать.
Не видеть того, как сегодня страна собирается по крохам воедино, может только человек абсолютно предвзятый. Да, с огромным количеством ошибок и потерь, да, с чудовищной коррупцией и массой непонятных законов. Но нельзя не замечать очевидный вектор возрождения. Я постарался именно это ощущение отразить в своей песне. Так как это всё-таки песня, а не рассказ на 25 страниц, я вынужден был отразить в ней только узловые моменты. Не знаю, насколько она получилась. Судить слушателям. Мне кажется, что не так много попыток со стороны рок-н-ролльщиков не просто хаять и бросаться лозунгами, а посмотреть на своё прошлое и передать свои ощущения. Как говорил герой Курта Воннегута Килгор Траут: «Я хотя бы попытался». И я тоже хотя бы попробовал.
