Актриса Кристина Кузьмина: «Играть врача было страшно и интересно»

Испытание ролью

Анна Анисимова, «АиФ.Здоровье»:  – Кристина, в сериале «Женский доктор» вы играете доктора Татьяну Седельникову, наделённую фантастической жертвенностью и состраданием к пациенткам. Насколько она вам близка?

Кристина Кузьмина: – Совершенно точно она – не мой антипод. Я тоже всегда с радостью помогаю, если у меня есть такая возможность. Мне кажется, таким образом мы можем сделать мир лучше. И, несмотря на то что некоторые люди никогда не осмелятся попросить о помощи из-за гордости или ещё по каким-то личным соображениям, не нужно проходить мимо чьей-то беды, ведь это может спасти жизнь.

– Играть врача было сложно?

– Самым сложным и неприятным для меня оказалось всё, что касается физиологии и медицины! Я этого жутко боюсь: лекарства, инструменты, операции, кровь вызывают у меня панику и ужас. Поэтому первое время казалось, что я это просто не переживу, настолько всё было реалистично.

– Что помогло справиться со страхом?

– Спасает юмор. Мы, актёры, шутками боремся с этим чувством и таким образом нивелируем для себя всю натуралистичность, которую так тщательно и правдоподобно создают художники по гриму.

За «кулисами» медицины

 – Понятно, что это лишь съёмки и они ­да­­леки от реальной жизни больницы, тем не менее не изменилось ли у вас отношение к врачам, когда вы оказались по ту сторону баррикад?

– С моей стороны, наверное, нет, потому что у меня мама врач, много друзей врачей и я часто бывала как раз по ту сторону баррикад. Много времени проводила в больнице не как пациент, а как подруга. Поэтому я хорошо знакома с поведением докторов и пациентов, с тем, что происходит внутри больницы. Так что закулисная жизнь медиков не стала для меня сюрпризом.

– А смогли бы вы, скажем, принять роды в реальной жизни?

– Нет, ни в коем случае! Конечно, я бы никогда не прошла мимо сложной ситуации, но принять роды или сделать то, что делают хирурги, я никогда не смогу. Я даже сделать укол смогу только в том случае, если от этого будет зависеть чья-то жизнь. Только вопрос жизни и смерти может меня заставить пойти на это.

– В одном из интервью вы говорили, что в какой-то момент переменились, стали сильной, воинственной. А какой вы чувствуете себя сейчас?

– Мне кажется, я снова стала такой же «дурной», как была раньше. (Смеётся.) Процесс внутреннего воинства и борьбы прошёл, всё устаканилось, стало спокойно, и тот панцирь, которым я была вынуждена обрасти, исчез. Может быть, я стала осторожнее, но по крайней мере я перестала чувствовать себя воином, вновь стала такой, как была раньше, – открыто смотрящей. Всё-таки хочется доверять людям и радоваться тому, что происходит.

Всё лучшее – дочке

– Вы совмещаете работу и материнство. Насколько это сложно? Как вы находите баланс между работой и семьёй?

– Никак. Я работаю, а дочка говорит: «Может, хватит уже работать, мам?» А я тогда отвечаю: «Но ты же любишь подарочки. Поэтому мне надо поработать, чтобы потом мы пошли в магазин и купили что-то, что ты хочешь». Работа забирает много времени, и из-за этого у меня уже есть чувство вины, которое я пытаюсь компенсировать. Первые же выходные я тут же лечу домой, стараюсь полностью эти дни посвятить дочери, проводить с ней как можно больше времени.

– Агриппина бывала у вас на съёмках?

– Была, но ей достаточно быстро становится скучно. Она тут же находит подружек (у неё такой характер, она всех быстро очаровывает), за кого-то из взрослых девчонок цепляется, и они куда-нибудь уходят вместе играть. Так что ей интереснее проводить время в играх с моими коллегами, чем наблюдать за процессом.

– Знаю, что вы против того, чтобы дочь шла в актрисы. Почему?

– Невзирая на то, что я выбрала эту профессию и ни за что бы её не променяла на другую, здесь очень много подводных камней. Я вижу, что происходит с актёрскими судьбами и жизнями при неудачном стечении обстоятельств, и мне становится страшно. Мне бы хотелось для Агриппины более стабильной жизни, чтобы она уверенно стояла на ногах и была счастлива.