Актер Игорь Лифанов стал почетным гостем 20-го российского фестиваля кино и театра «Амурская осень». Спектакль «Ночь ее откровений» режиссера Петра Белышкова, в котором Лифанов играет вместе с Лизой Арзамасовой, вошел в конкурсную программу фестиваля. Лифанов объяснил aif.ru, почему кино украло личную жизнь актера, как он «отрывается» в театре, а еще напомнил о том, что жизнь — это далеко не театр.
«Порой с близкими становлюсь грубым»
— Игорь, Михаил Пореченков сказал в одном из интервью aif.ru: «В кино в основном используют мою фактуру — большой нос, физическую силу. Отсюда вечные роли следователей. И только в театре я могу проявиться по-разному как актер».
— Могу подписаться под каждым словом! Я ведь комедийный артист. Но в 90-е режиссеры начали использовать меня очень однобоко. В кино я или спецназовец, или хороший мент, или военный, или уголовник. Мне это страшно надоело. Кино украло мою жизнь.
— В смысле «украло твою жизнь»?
— Мои персонажи начали прирастать ко мне. Порой мне начинает казаться, что я на самом деле спецназовец, бандит, пожарный или эмчеэсник. И в какой-то момент с членами своей семьи я становлюсь грубым, как мои герои в кино, — это раз. А во-вторых, я не научился рисовать, я не выучил английский язык, я не полюбил английскую королеву, Царствие ей небесное. Я снимался в четырех фильмах в месяц, прыгал от персонажа к персонажу. Это сейчас все чуть-чуть устаканилось. Так что да — кино украло мою личную жизнь. И ничего веселого в этом нет.
— Ты имеешь в виду, что мало уделял внимания детям?
— И детям, и жене, и себе. Приходится по 12 часов прыгать с автоматом в окопе в −30 °C, бить людей, а они бьют тебя... В Ульяновске, к примеру, мы снимали сцены на заброшенном хлебозаводе. Потом все кашляли неделю чем-то черным — пыль стояла невероятная. И было так холодно на этом заводе, что мы выбегали на улицу в −30 °C, чтобы погреться. Поверь, человеческий организм, звезда ты или нет, устает одинаково. И платят тебе 300 тыс. в день или 500 рублей — организму все равно. Но жаловаться ты не имеешь права, ты артист. И только в театре я отрываюсь, у меня там нет ни одного персонажа военного или дурака, всюду роли смешные. Или драматические.
«Табакова и Ефремова ненавидеть не буду»
— Сейчас для нашей культуры повестка невеселая. Как ты относишься к тому, что сегодня Запад практически выталкивает русскую культуру из мирового пространства?
— То, что Запад вводит запрет русской культуры, — это, выражаясь дворовым языком, западло. Тупые они, что ли? Для умных людей искусство не имеет границ — как бы банально это ни прозвучало. Ну, запретите нашего Чайковского, запретите нашего Чехова. И к чему мы все в итоге придем?! Извините, что я так агрессивно говорю. Просто не могу пережить того, что происходит сегодня. Только вчера мы все были друзьями. А сегодня, когда мы боремся с фашистами, вдруг стали сразу для всего мира плохими?!
— Еще одним перекосом стало то, что в нынешние времена российские артисты больше не могут гастролировать за границей, нашим музыкантам и кинематографистам больше нельзя участвовать в международных конкурсах...
— Лиза Арзамасова, моя партнерша по спектаклю, на фестивале очень переживала: «Ой, строгое жюри!» А я у нее спросил: «Нам так рукоплескали. Мы зал держали за нитки. Каждого зрителя, каждого! И тебе нужна еще какая-то награда?» Люди сперва хохотали, а в конце рыдали вместе с нами — мы на сцене, они в зале. Народная любовь и есть главный приз!
А возвращаясь к вопросу про невозможность выехать за границу с гастролями... Да и Бог с ними! Это то же самое, когда меня спрашивают: «А почему вы, такой взрослый, до сих пор не заслуженный или не народный?» Да наплевать мне, честно. Я не кривлю душой, я реально так считаю. Мне кажется, это такие смешные финтифлюшки — звания, призы-статуэтки. Точно так же я никогда не понимал, что такое актерская конкуренция. Почему я должен ненавидеть Ефремова или Табакова только потому, что он как артист лучше меня? Я не буду этого делать. Потому что я — Лифанов!
— Я правильно поняла, тебе поездки за границу не нужны?
— Конечно! И потом, смотри: еду я в Израиль — играю для своих, для эмигрантов из СССР. Еду я в Германию — тоже только для своих выступаю, для русской диаспоры. В Америку, в Нью-Йорк, мы ездили с Нагиевым с «Кысей» — тоже только наши пришли.
Чтобы российский актер заинтересовал иностранную публику, рассказанная им история должна быть международной. Чтобы и китаец мог заплакать, и японец, и кореец, и норвежец. А мы все варимся в своем собственном котле и «месим тесто» сами с собой. Поэтому за границей и интересны исключительно эмигрантам из бывшего СССР. О международной карьере российских актеров не может быть и речи.
— А ты много играешь сегодня в театре?
— Во-первых, я поставил собственный спектакль «Бесконечное начало». Сюжет такой: умирает человек, попадает на тот свет, а там сижу я. Открываю папку, в которой каждая минута и каждая секунда сделанного этим человеком расписана. И я его, как лягушку, препарирую. Запомнил один комментарий в интернете: «Чтоб этот Лифанов был здоров! Мы подарили теще на юбилей шесть билетов. Пошли всей семьей, думали — сейчас посмеемся! Назад ее буквально несли, она кричала: “Я прожила жизнь бессмысленно!”» Это как Стивена Кинга спросили про его мечту. Он ответил: «Может, это и неприлично, но я бы мечтал, чтобы кто-нибудь после прочтения моей книги умер от разрыва сердца — тогда я бы понял, что действительно мастер». Так вот, если эта теща кричала, что она бессмысленно прожила свою жизнь, для меня это показатель, что я достиг того, чего хотел.
Еще мне дорога «Кыся». Задумывался спектакль как капустник, потому что мы с Дмитрием Нагиевым были однокурсниками. И просто прикалывались. Никто не думал, что 24 года мы будем его играть.
Нас иногда спрашивают: как вы можете 24 года играть одно и то же? Но у нас нет ни одного спектакля одинакового. Это как спросить пилота лайнера: вам не надоело все время летать во Владивосток? Нет, не надоело!
Я задействован в семи спектаклях. Недавно выпустили комедию «Семейный переполох». Мы там прикалываемся. Я в таких ситуациях свободы и импровизации как рыба в воде себя чувствую. А как только на меня начинают наезжать — что жены, что режиссеры, я начинаю зажиматься и не выдаю того, что нужно и что умею. А еще я так и не научился абстрагироваться, к сожалению, по отношению к критике. Мне нравится, когда меня любят. И удивляюсь, когда выясняется, что кто-то ко мне враждебно настроен. Мне сразу, как ребенку, становится обидно. Что я такого сделал?
