«У меня, как у человека, не разбирающегося в экономике, есть только один выход - внимательно наблюдать за выражением лиц Медведева и Путина, - признался в интервью «АиФ» один из авторов программы «Городок» Юрий Стоянов, который на днях стал гостем нашей редакции. - Пока я не вижу на их лицах чего-то такого, за чем должен последовать дефолт».
О кризисе
Я вспоминаю август 1998 года. Мы в тот период были с семьёй в Испании, а в России разразился финансовый кризис. Помню то страшное утро (мы отдыхали в приличном отеле), когда я увидел шатающихся, сомнамбулических русских туристов, которые всё время говорили по мобильному телефону. Тогда мобильный телефон ещё не был такой нормой, как сейчас. И роуминг был настолько дорогой, что я не мог понять, чего эти люди ходят с мобильниками и кивают головами. Вот такой образ кризиса у меня остался в памяти.
Тогда у меня единственного была какая-то наличность, и я многим незнакомым мне людям одалживал деньги, потому что у большей части отдыхающих в отеле были кредитные карточки, которые оказались заблокированы. Это был единственный случай в моей практике, когда даже незнакомые люди до копейки вернули мне долги. Во время кризиса все вернули, а во времена благоденствия мне долги не возвращают хронически.
Но кризис 98-го года был сугубо нашим явлением. И следствием того, что происходило в России. А этот кризис - эхо мирового. Я иногда с ужасом думаю о том, что может произойти ситуация 1998 года. Но уверенное лицо нашего премьер-министра пока внушает мне доверие. К счастью, мы ещё не так сильно интегрированы в мировую экономику. И я очень надеюсь, что нас минует такой глубокий кризис, как в Америке.
К тому же я принципиально никогда не брал никаких кредитов, ипотеку. И вообще, считаю, что надо запретить выдавать кредиты на иномарки. Почему? Это типично русская история. Люди поняли, что при нынешних ценах денег на квартиру они никогда не накопят. А на средства, которые откладывались на квартиру, стали покупать средние иномарки.
Меня сильно тревожит только то, что за нашу программу нам каждый год платят одну и ту же цену, никто не индексирует расходы. А инфляция очень высокая.
О жизни в провинции
Сегодня люди в провинции чувствуют себя обделёнными. Я это знаю, потому что у меня в Ленинградской области дача. На Украине нет ни одного села, где бы не было газа. Там газифицированы даже самые бедные сёла. У нас же газа нет в 15 км от Санкт-Петербурга. Представьте себе, люди, живущие там, отапливают свои дома электричеством. При их-то зарплатах! Уже в 20 км от крупного города продовольствие стоит дороже на 30%. И чем дальше, тем дороже. И уголь, и дрова, и всё остальное. Поэтому я «за» строительство «Газпром-Cити» в Санкт-Петербурге. Может быть, хоть оттуда люди увидят, как близко от Санкт-Петербурга уже нет газа.
Хотя думаю, что это всего лишь мечты. И у нас никогда не будет так, как, например, в соседней Финляндии. А знаете почему? У нас никак не могут сформулировать национальную идею. А в Финляндии, мне кажется, она есть. Я там часто бываю: во-первых, близко, во-вторых, отдыхать значительно дешевле, чем в Сочи.
Мы опираемся либо на своё славное прошлое, либо надеемся на какое-то удивительное будущее. У финнов нет Гагарина, Суворова, Чайковского. Один Сибелиус, больше никого не могу вспомнить. Но они живут сегодняшним днём. Их национальная идея - пусть будет хорошо сегодня, современному человеку. Потому что жизнь одна, и она очень короткая. А если всё время опираться на великое прошлое и только мечтать о счастливом будущем, то можно пропустить настоящее.
Любой человек, который бывал в Финляндии, знает простую вещь: комары заканчиваются на российской границе. По одной простой причине: там прекрасные ирригационные системы, сухие леса, правильно сделанные вырубки, плюс огромные фумигаторы, которые расставлены при каждом посёлке. Вот нам с вами для начала хотя бы комаров убить…
О дамах, которых играет
Я не испытываю удовольствия от натягивания колготок и от всех этих приспособлений, которые есть у нас в «Городке», - лифчики огромных размеров, туфли моей тёщи, которые я разнашиваю, верхняя одежда моей мамы. Я это делаю по профессиональной обязанности. Потому что, если бы я не играл в «Городке» женщин, мы бы лишились какого-то очень важного слоя наших историй. Не было бы всего того, что делает эти ситуации узнаваемыми и позволяет сказать зрителям очень простые слова: «Когда-то у меня было точно так же, ой, а я знаю такую же». Вот и я знаю многих из тех, кого играю.
Все «мои женщины» в «Городке» размера ХХXL. Они похожи на такую Родину-мать из провинции. Все они не очень счастливые, не очень красивые, такие, которых, к сожалению, очень много. Но я их всех очень люблю.
Женщины изначально лучше, чем мужчины. Женщине несвойственны очень многие из тех качеств, которые традиционно считаются у нас почему-то бабскими, а являются истинно мужскими - корысть, зависть, страшное служебное рвение, невероятная мужская гордыня. Все женские грехи - от любви. И преступления женские - от любви. Если это не Кондолиза Райс.
Об Илье Олейникове
Вспышки ненависти между нами бывают, но они сиюминутны. Но это рабочие моменты. Мы два медведя в одной берлоге, в которой находимся с 1989 года. Актёрских пар, которые так долго находятся вместе, мало. Здесь сыграли роль два момента. Во-первых, у нас умные жёны. Это очень важно, когда два мужика постоянно вместе и у них общий бизнес. Мы же не только актёры, мы ещё и партнёры по тому делу, которым зарабатываем на хлеб уже много лет. Во-вторых, нам всё ещё интересно друг с другом.
О долголетии «Городка»
Когда спрашивают: «А вы не хотите заняться чем-нибудь более серьёзным?» - меня это нисколько не обижает. У многих «Городок» вызывает ощущение легко сделанной передачи. Но это не так. Каждый раз, когда проходит лето и с ним так называемый телевизионный отпуск, я возвращаюсь в свой маленький кабинетик, и мне ужасно страшно. У меня ощущение, что я потерял профессиональные навыки, не знаю, как войду в кадр. Может быть, в этом и кроется секрет нашего долголетия. Потому что мы не ощущаем некую планку, в отличие от той же прыгуньи Елены Исинбаевой, которая вынуждена поднимать её каждый раз на один сантиметр.
Мы с Ильёй очень поздние, что-то по-настоящему поняли в актёрской профессии только годам к 40. Я же в БДТ - одном из лучших театров страны - 18 лет «просидел».
О страхах
Я так начал хорошо и спокойно жить с появлением маленькой дочери, которой сейчас пять с небольшим лет.
А тут впервые за много лет ко мне вернулись тревоги детства. Мы - страна больших страхов. И не «честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой», а слава человеку, который его успокоит. Я очень хочу покоя.
