Кто-то назвал приезд оркестра Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева в разрушенную столицу Южной Осетии грамотным пиар-ходом. Другие решили, что самому известному музыканту России просто не хватает для творчества острых ощущений.
А по щекам местных жителей, пришедших к подножию лестницы разрушенного правительственного здания, с площадки перед которым на израненный город лилась великая музыка, текли слёзы искренней благодарности, а их измученные лица озаряли улыбки надежды.
Мир должен узнать
За несколько часов до начала концерта Валерий Гергиев смотрел сквозь выбитое взрывом окно единственной оставшейся от цхинвальского дома обгоревшей стены. За провалившимся в собственный подвал строением был виден пролом в обсыпавшейся стене дома напротив. Затем ещё и ещё - на много сотен метров вперёд. Взгляд маэстро искал и не находил вокруг ни одного хотя бы частично сохранившегося дома. Далеко не с первой попытки журналистам удалось докричаться до буквально раздавленного увиденным человека.
В. Гергиев: Я не понимаю, как надо было «постараться», чтобы от цветущего мирного города за считаные часы осталось такое... Это звериная, бесчеловечная жестокость! Все, кто видел, что же произошло на самом деле, понимают: за время, пока югоосетинские ополченцы оставались один на один с грузинской армией, погибло очень много мирных людей… Для небольшого осетинского народа смерть полутора-двух тысяч человек - страшная, несоизмеримая ни с чем потеря…
Не любитель в привычной жизни давать интервью, в этот день Валерий Гергиев покинул журналистов, лишь когда его оркестр начал репетицию. Некоторое время он даже работал переводчиком, пересказывая западным репортёрам историю свидетеля событий - местного жителя: «Когда прямо с неба на вас падают сразу десятки ракет «Града», спрятаться невозможно... В подвал этого дома спустились более 40 человек, они не выходили на улицу три дня… »
В. Гергиев: Крайне важно, чтобы мир узнал правду о трагедии Цхинвала. Мировое сообщество уже содрогается при словах «русские танки вошли в Грузию», «Путин хочет переписать карту Европы». При этом никто не говорит о том, что тысячи человек были заживо сожжены в спящем городе. В разных странах много людей, у которых всё в порядке с совестью, которых нельзя ангажировать и заставить думать по заранее подготовленному сценарию. Моя цель - сделать так, чтобы они узнали о том, как на самом деле развивались события этой войны.
Игрушка для кукловодов
Неподалеку от Гергиева стояла старушка в чёрном. Она опиралась на клюку, глядя то на беседовавшего с журналистами музыканта, то на пепелище собственного дома. «А кто этот человек? - спрашивала она у окружающих. - Валерий Гергиев, музыкант? Он не двоюродный брат Алана Гергиева? А то Алан погиб вместе со всеми тремя сыновьями...»
В. Гергиев: Я родился в Москве, живу в Санкт-Петербурге, побывал во многих странах мира, но всё равно остаюсь осетином, сыном своего народа. Я не против грузин - среди этой нации есть немало моих хороших друзей. Я буду продолжать рассказывать им о том, что я увидел в Цхинвале. Уверен, что для будущего Грузии не менее важно, чтобы народ этой страны узнал в подробностях, что же здесь произошло. Бить из танков по детям - это не мужская доблесть воина, который вырос на Кавказе, а позор. Боюсь, что и жители Грузии, и Осетии - сегодня лишь игрушка в руках кукловодов, имеющих свои, совершенно не связанные с этим регионом задачи. Возможно, эту кровоточащую рану нашим народам нанесли извне. Почему маленькие нации должны страдать из-за того, что США не нравится, как встаёт во весь свой рост могучая Россия?
За пару часов до начала концерта к месту, где только начали устанавливать аппаратуру, стал стекаться народ. «Может быть, лучше, чтобы вам вместо симфоний привезли побольше еды и одеял?» - спросил кто-то из журналистов. Старик, кативший на тележке несколько канистр с родниковой водой, покачал головой: «Без одеял мы как-нибудь проживём. А вот без мира - точно нет. Если слышно музыку, значит, не рвутся снаряды. Пока звучат симфонии - смерть отступает».
В. Гергиев: Я не любитель говорить о подобных концертах. Мы приехали к людям, чтобы попробовать сделать для них то хорошее, что мы можем. Я не сторонник того, чтобы останавливать концерты и обращаться с призывами к публике, переходить с музыки на крик. 7-я симфония Шостаковича является величайшим музыкальным произведением, летописью блокадного Ленинграда, напоминанием миру о том, что ужас бомбёжек мирных городов не должен повториться.
Когда оркестр умолк, стало казаться, что аплодисменты будут длиться дольше, чем играла сама музыка. К ногам музыкантов полетели охапки местных, собранных в чудом не затронутых обстрелами дворах цветов. По улицам погрузившегося во мрак города поплыли огоньки светильников, стоявших во время концерта на ступенях перед сценой. Язычки их пламени освещали не закопчённые разрушенные стены и воронки в асфальте, а полные веры в будущее глаза людей.
В. Гергиев: Прежде всего меня волнует вопрос, что же на этой земле будет на многие годы вперёд. Исторически народы Грузии и Осетии очень близки, ещё не так давно их связывала крепкая дружба. Понятно, что сейчас нет силы, способной быстро примирить осетин с грузинами. Однако надо начинать преодолевать возникшие между ними преграды, протянуть друг другу руку дружбы. Но для этого необходимо, чтобы люди узнали всю правду о том, что же произошло.
