Известный ведущий Юрий НИКОЛАЕВ (программы «Утренняя почта», «Утренняя звезда», «Танцы со звёздами. Сезон 2008» на телеканале «Россия» и др.) рассказывает о своей крепости - загородном доме.
«Дом купил ради мамы»
- КОГДА-ТО вы приехали из Кишинёва покорять столицу... Как вы, провинциал, обустраивались в Москве, решали «квартирный вопрос»?
- В 1965 году сразу после окончания школы я поступил на актёрский факультет ГИТИСа. И, конечно, как молодой, честолюбивый парень, делал всё возможное, чтобы обосноваться в Москве. Сначала жил в общежитии, в одной комнате с актёром Владимиром Гостю-хиным.
Следующее жилище мне предоставил Театр им. Пушкина, в труппу которого меня взяли после окончания института. Это была комната в трёхкомнатной квартире. В другой комнате жили Вера Алентова, Володя Меньшов и их маленькая Юлечка. Юлька ко мне заходила очень часто. Я ей разрешал всё, чего не разрешали делать родители: шалить, смотреть книги, пластинки.
И когда наконец мы с супругой (я уже женился к тому времени) купили первую кооперативную квартиру в Бибиреве, были безумно счастливы. Сидели на голом полу и кричали: «Неужели это действительно наша квартира?!»
- Юрий, ваш загородный дом так похож на помещичью усадьбу времён Тургенева…
- Совершенно верно. Здесь действительно когда-то были помещичьи угодья. У этого участка 200-летняя история, свой дух... Это даже не дача, это - дом за городом. Приезжая сюда, чувствую покой и умиротворение… Здесь у меня по-другому работают мозги. Мы живём на два дома: то здесь, то в нашей квартире в Москве. И каждый раз в городской толчее я чувствую ностальгию по речке, лесу, земле…
Действительно, это патриархальное местечко, без фитнес-клуба, казино, сигарного дома и прочих наворотов... Как человеку, у которого долго не было своего жилища, мне хотелось отдельного, обособленного дома, с минимальным количеством соседей и прекрасным видом.
Как у нас появился этот участок, спрашиваете? В начале 80-х моя мама очень болела. И я поставил себе задачу: сделать всё возможное, чтобы она жила на воздухе, в хороших условиях. Пришлось объездить много мест. Однажды в Израиле, где я был на съёмках, меня пригласили в компанию. И вдруг один из гостей говорит: «Моя мама продаёт дачу в Подмосковье»… Я приехал сюда и понял, что мне всё нравится: этот простор, потрясающий, великолепный вид на Ново-Иерусалимский храм, на реку Истру.
Когда меня спрашивают: во сколько вам всё обошлось, абсолютно искренне отвечаю: не знаю. Помню лишь изначальную цену. У нас не было таких денег, и мы занимали у друзей, потом отдавали долг. Зато теннисный корт стоил мне 2 бутылки водки. Столько попросил водитель бульдозера, который здесь всё разравнивал.
Дом наш на самом деле очень эклектичен - за 20 с лишним лет многое достраивали, перестраивали, переделывали.
Мебель тоже подбирали очень тщательно… В гостиной она - конца XIX - начала ХХ века. Нам помогали её транспортировать из Ленинграда. Горку в стиле прованс, где хранятся вина, мы с супругой нашли в Испании в одном магазинчике и привезли сюда. Один мой знакомый художник, когда увидел её, загорелся идеей сделать роспись. Получилось потрясающе красиво... «Я - зять оркестра Лундстрема»
- ОДНА из комнат в вашем доме оформлена в восточном стиле. Вы там проводите чайные церемонии, занимаетесь йогой?
- Сказать, что мы увлекаемся йогой, было бы неправдой. Хотя когда-то хатха-йога, раджа-йога были частью моей жизни.
Как все русские люди, мы с женой большую часть времени всё-таки проводим на кухне (она у нас совмещена с большой залой), поэтому чай мы пьём там. А «восточная» комната - игровая, там стоят клавишные инструменты, там мы играем в шахматы, в нарды. Ещё есть старинная японская игра маджонк. Родители супруги родились в Китае - там после революции 1917 года была большая русская колония. Мой тесть играл в оркестре Лундстрема. В 1947 году кто-то из русских уехал в Америку, кто-то в Австралию, а они, я имею в виду оркестр Лундстрема, приехали в Россию. Сначала в Казань, а потом и в Москву. Знакомство с Лундстремом стало знаменательным событием для меня. Я всегда говорил Олегу Леонидовичу: из всех моих регалий и званий самое приятное, что вы называете меня «наш зять». То есть зять оркестра. Эта «восточная» комната - воспоминание о родителях жены...
- Собаки ваши совершенно очаровательные…
- Мне нравится эта порода - алабай, среднеазиатская овчарка. Это уже вторая у меня. Первая, Дашка, была просто чудом. Мне её привезли из Таджикистана. Когда она умерла, я так тосковал, что буквально через 3 месяца взял ещё щенка-девочку - уже московского «розлива». Она до сих пор живёт, моя любимица. По паспорту - Бахра, красивое имя... Но супруга назвала её Джеки. Я говорю: «Девушка из Азии, мусульманка, чуть ли не в парандже… Какая она Джеки?»
Из такой серьёзной собаки, как алабай, сделать неуправляемого зверя - пара пустяков. Эта порода с тысячелетней историей, и выводилась она для охраны стад овец от волков. У них очень развит охранный инстинкт. Не стоит заходить в дом без моего разрешения. Не стоит появляться на участке внезапно. Но они совершенно управляемы, если правильно воспитаны. Ещё у нас на даче жили два пришлых кота. Первого звали Черномырдин. Второго, рыжего, Чубайс. Иногда, прилетая из-за границы и ожидая багаж в аэропорту, мы спрашивали тех, кто нас встречал: «Ну, как дела на даче? Как Джеки, как Чубайс, как Черномырдин?» И ответ: «Черномырдин загулял, вообще дома не появляется. Чубайс драный весь». Я представляю, что думали окружающие, слыша этот диалог со стороны.
