Дух Сталина живёт
Владимир Полупанов, «АиФ»: Виктор Владимирович, агентство Pew Research изучило отношение иностранцев к россиянам. Позитивно к нам относятся лишь 36% опрошенных (греки, жители Южной Кореи, китайцы). А недолюбливают нас больше всего в Израиле, Иордании, Турции, Франции, Японии, Египте, Германии, Италии, США. Как вам кажется, за что?
Виктор Ерофеев: Большинство европейских стран построены по либеральному принципу: там государство служит человеку, а не наоборот, как у нас. И если человек готов оказать какие-то услуги, то государство вступает с ним в социальный договор. Этот тип отношений был изобретён в начале ХIХ в., а потом сильно подправлен после Второй мировой войны, когда ушла мода на культ силы, доминирование над слабым. У нас же всё ещё архаическое сознание: для нас большое значение имеет культ силы, мы любим власть, её знаки и символы. Поэтому неудивительно, что дух Сталина до сих пор живёт в наших генах. А так как у нас с европейцами прямо противоположные ценности, это вызывает у них отчуждение и раздражение. Но это не мешает европейцам обожать русскую культуру и искусство, которые в основном и сопротивляются этому разорванному сознанию, где старое и новое бьются между собой.
- Казалось бы, мы стали свободнее после распада СССР. У людей появились возможности, и в бытовом смысле жизнь стала более комфортной. Но любить ближнего своего мы стали меньше. Высокий уровень агрессии в обществе с чем связан, по-вашему?
- Мы все сидели в большой советской тюрьме, тюрьме народов. И питали массу иллюзий. А когда нас выпустили из застенков, мы попали в крайне противоречивый мир и оказались не очень-то подготовлены к жизни на свободе. И отсюда наши невероятные, ни с чем не сравнимые недоверие и подозрительность, непредсказуемое поведение. Например, во Франции, если случается авария на дороге, люди просто тихо разъедутся, потому что там работает система страховок. А у нас столкнёшься с другой машиной, в тебя могут и выстрелить, и избить, а может оказаться и нормальный человек. Вот эта непредсказуемость и порождает агрессию. Вы обращали внимание, что в нашу страну очень тяжело возвращаться из-за границы? Первое, что ты видишь в аэропорту, - уставшие от жизни, недоверчивые лица. И ты понимаешь, что это не изменится ни за 5, ни за 10 лет. Конечно, жалко людей, у многих из них паническое состояние. Потому что они не знают, как дальше выживать.
- Сегодня противостояние между христианским и мусульманским миром сильно обострилось. Не правда ли странно, учитывая, что в основе обеих религий - любовь?
- Христианство - это, безусловно, великая сила, которая сделала нас людьми. Но я вспоминаю слова Христа: «Я принёс вам не мир, но меч». Какая же это любовь? И если внимательно читать Коран, он тоже наполнен, мягко говоря, не очень дружелюбными мнениями о неверных. Из Библии и Корана можно черпать разные воды - воды любви и воды разжигания национальной розни.
Всё время мечемся
- Почему в главных книгах русской классики любовь столь трагична? Чем так притягательна несчастная любовь?
- Не только в русской классике. В литературе Древней Греции одна трагедия за другой. В классицизме тоже одни страдания. В «Мадам Бовари» Флобера, может быть, лучшей книге о любви, - опять страдания. Русская литература ничем не отличается от всего этого. Трагедия и беспокойство ума гораздо живописнее, чем просто штиль в море. Ничего тут удивительного нет. Другое дело, что наша классическая литература в массе своей камуфляжная. Она пропитана любовными темами, но внутри неё спрятана тема социальной невыносимости.
«Анна Каренина» - это трагедия социума, который консервативен, жесток и не понимает главную героиню. И одновременно это демонстрация того, что наши женщины сбились с пути. Русская литература почти вся революционна. В ней описано полное несогласие с реальностью. Литература создаёт этот бунт, но камуфлирует его любовными страданиями. Потому что прямо сказать, царь дурак и долой всех - не скажешь. Есть гениальные слова у Тургенева, который их, правда, оставил в черновике романа «Отцы и дети». Базаров там говорит: «Человек хорош, обстоятельства плохи». И от этой болезни нашей мысли мы до сих пор не можем избавиться. Человек хороший, а обстоятельства исправим, подкрутим. Царизм поменяем на социализм. Ленинские методы на сталинские, сталинские на демократические и т. д. Мы всё время мечемся, вместо того чтобы признать, что человек совсем не тот идеал, который был возвышен в русской литературе. Это идеализирование человека у нас продолжалось вплоть до перестройки. И когда в 90-х вдруг вместо ангелов из всех щелей полезли бандиты и проститутки, наконец наступило прозрение, что русская литература сильно нас подвела. Французская литература в этом смысле более реалистична, она человека так не поднимает. Мадам Бовари попадает в трагические обстоятельства. И в этом не виновато ни французское общество, ни мужчины, а она сама. Такая литература учит смотреть на себя и понимать, что ты несовершенен. Поэтому уклоняйся от обстоятельств, находи баланс между добром и злом. А наша литература говорит о том, что ты прекрасен, парень, только иди царя убей, и всё у тебя наладится.
Золотой дождь
- Любовь - это всё-таки божественное чувство?
- Мне кажется, что Господь ответствен за три вещи, которые человек не может контролировать. Это любовь, которая не имеет логических и рациональных движений. Можно ждать её, и она не придёт. А можно не ждать, и она обрушится. Второе - это творчество, которое есть такая же тайна. Сегодня ты Пушкин, а завтра никто. Писал, писал, а потом вдруг перестал. И никто не скажет, почему это произошло. Третье, как ни странно, это деньги. Всё вроде бы схвачено и просчитано, но вдруг на бирже происходят странные колебания, и ты всё теряешь. Или вдруг на пустом месте некоторые наши бизнесмены зарабатывают немыслимые деньги (не оттого, что они вымыслили какой-то бизнес, а просто оказались в правильном месте). У нас очень мало бизнесменов, которые сами придумали бизнес. И гораздо больше тех, на которых просто посыпался золотой дождь, когда они оказались в правильном месте. А всё остальное - власть, карьера - принадлежит человеку. Их можно добиться, даже если не сложатся отношения с самим собой.
Виктор Ерофеев: «У нас конец света наступил ещё в 1917 году» 
Виктор Ерофеев: «…книжки я пишу не для того, чтобы что-то разрушать или построить…» 
Виктор Ерофеев: «Мы взрослеем» 
Виктор Ерофеев посоветовал Веничке Ерофееву сменить фамилию 
Сюжет на экспорт: история отношений российской книги и западного кино 
