Картина «Летят журавли» в СССР вышла на экраны в 1957 году. Это драма о войне без единого кадра боя с врагом, без кровавых ужасов фашистских преступлений. Но фильм и сейчас невозможно смотреть без подкатывающего к горлу кома, без наворачивающихся слез… Добрые, чистые, широко открытые глаза Алексея Баталова: «Я не ранен, я…» Как же немыслимо долго падает его смертельно раненный Борис в это ненавистное болото. И, конечно, неразгаданный взгляд Татьяны Самойловой… Киномир тогда обрел свою Мону Лизу, во сто крат загадочнее и неповторимее, чем та, что в Лувре.
«Сперва стояла гробовая тишина»
«Летят журавли» — первый и единственный советский фильм, который получил главный приз Международного Каннского фестиваля — Золотую пальмовую ветвь. Тогда под выражением «наше фестивальное кино» понимали искусство, а не теперешнюю хтонь и безысходность.
На конкурсном показе в Каннах в 1958 году зрители если и отводили взгляд от экрана, то только потому, что все происходящее было слишком ярко, отчаянно больно и ослепительно… красиво. Все это резало глаза, как вспышка, а горло предательски болело, сжатое спазмом мышц… Рыдать на премьере? А как же макияж?
Татьяна Самойлова рассказывала, что в Каннах в кинозале поначалу стояла гробовая тишина, и съемочная группа была обеспокоена: неужели не нравится, не трогает заграничную публику? Но на кадре, где Белка с кульком печенья пытается найти Бориса среди уходящих на фронт и прижимает свое лицо к прутьям забора, вглядываясь в каждого проходящего, раздались аплодисменты. Которые звучали и звучали потом почти на каждой сцене… А когда после финальных титров включили свет, у красавиц-актрис, сидевших в зале, была размазана по щекам тушь и текли слезы. Кино — важнейшее из искусств? Оно должно вызывать катарсис? Так вот, это был он. «Все репортеры, журналисты, операторы буквально бросились к нашей съемочной группе! Гвалт стоял невероятный», — вспоминала Татьяна Самойлова.
Любовь и Хрущев
А в 1957 году, после выхода фильма «Летят журавли», Никита Хрущев назвал главную героиню Веронику — «шлюхой». Еще бы! Не дождалась, предала любимого, а значит, и Родину. Люди же по-христиански простили девушку и дали ей шанс на ошибку, полюбив и ее, и Бориса, «положившего душу свою за други своя». Любовь, предательство, прощение, жертвенность — библейский сюжет. Историю двух молодых людей, разлученных страшной войной, посмотрело тогда 28 миллионов зрителей.
Де Голль и звезда
Наши кинематографисты ехали в Канны, не питая огромных надежд, но кино имело оглушительный успех. Это была сенсация! А Татьяна Самойлова стала звездой мирового масштаба. Президент Франции Шарль де Голль приезжал, чтобы встретиться с ней! Без протокола, просто чтобы увидеть любимую актрису. Ее хотели заполучить все киностудии мира, включая Голливуд, но время было другое, и сниматься за границей Самойловой запретили, точнее, это даже никто не обсуждал. А на фестивале советская актриса конкурировала с самой Софи Лорен, которая представляла в Каннах драму «Любовь под вязами». И приз за лучшую женскую роль достался 23-летней Татьяне Самойловой. Поговаривают, что Софи Лорен даже делала потом пластическую операцию, чтобы повторить удивительный разрез глаз Самойловой. Татьяной Евгеньевной восхищался Пабло Пикассо, называя ее богиней кино, и нарисовал ее портрет… Татьяна Самойлова оставила отпечаток своей ладони на «Аллее Звезд» в Каннах. После Канн Самойлова познакомилась с Чарли Чаплином. А ее имя вошло во все мировые киноэнциклопедии.
Известный искусствовед Виталий Вульф вспоминал: «В конце 1960-х годов в Москву приехал Марчелло Мастроянни с женой и дочкой. В театре “Современник” устраивали прием. Мастроянни все время выискивал кого-то глазами, и тогда Олег Ефремов спросил его: “Кого вы хотите увидеть?” Тот ответил: “Я мечтаю увидеть Татьяну Самойлову. Хочу прикоснуться к ее руке”. Немедленно нашли Таню Самойлову, она приехала, тихая, скромная, и села рядом с Марчелло Мастроянни. А он смотрел на нее, как на божество».
«Что-то от вечности»
Виктору Розову, который написал сценарий для фильма «Летят журавли» по своей пьесе «Вечно живые», наша делегация в 1958 году прямо с Французской Ривьеры отправила телеграмму: «Поздравляем с мировым признанием ТЧК».
Сам Розов писал потом: «Думаете, я хвастаюсь? Нет, честное слово, нет. Я просто пишу о чудесах… Подумайте: начало — в голодной Костроме… и вдруг все это на берегу Средиземного моря».
Автора спрашивали, откуда взялось название «Летят журавли»? «Не знаю, — отвечал драматург. — Есть что-то от вечности в журавлином полете».
Михаил Калатозов увидел спектакль «Вечно живые» в театре «Современник». История настолько потрясла режиссера, что он, узнав адрес драматурга у Олега Ефремова, бросился к автору. Розанов вспоминает, что жил тогда в Зачатьевском монастыре, превращенном в коммуналку. Там и нашел его Калатозов, который даже смутился, когда увидел, как живет гениальный писатель. Да и сам Розов немало удивился элегантно одетому мужчине на пороге. Они прошли к комнату-келью к Розову, там и произошел судьбоносный разговор двух творцов — решено было писать сценарий фильма по пьесе «Вечно живые».
В сценарии Розов не хотел точно повторять свою пьесу. Сюжетная линия и герои те же, но сцены новые. Он вспоминал, как провожали на фронт его самого, как добровольцы-ополченцы толпились во дворе школы, и одновременно представлял себе проводы Бориса до мельчайших деталей — даже брошенное под ноги печенье…
Сам Розов ушел на фронт добровольцем в июле 1941 года и принял участие в единственном бою… Но длился он от заката до рассвета, без передышки. Вокруг все было усеяно телами павших товарищей, а совсем юная медсестра Нина умерла, успев сказать только: «Посмотрите, что с моим лицом…» Оно было все в черных осколках. Именно там, под Смоленском, в октябре 1941 года Розов понял, что выражение «кровь лилась рекой» — не метафора… Потом был госпиталь и дыхание смерти совсем рядом, его положили в палату умирающих, но он выжил… и писал стихи. А позже при тусклом свете коптилки, как сам говорил, от нечего делать написал пьесу «Вечно живые», в основу которой легла его собственная биография. И вспоминал, как сначала пьесу «зарубили» в «Главлите». Пожилой работник сказал: «Читал вашу пьесу. Плакал. Но запрещаем». Олег Ефремов позже все же поставил пьесу на сцене театра.
Да, не все вошло потом в сценарий фильма, но осталось главное — журавли, вечная любовь и вечная жизнь…
«Лицо вне времени»
Режиссер Михаил Калатозов и оператор Сергей Урусевский совершили настоящий переворот в кинематографе. Это было совсем другое кино о войне.
«Каждый придуманный кадр, каждый эпизод добывался очень большим трудом», — вспоминал Алексей Баталов. Татьяне Самойловой пришлось пожертвовать не только здоровьем, но и личным счастьем. В один из съемочных дней актрисе на площадку срочно вызвали скорую. Диагноз — микроинфаркт. Сердце Татьяны не выдержало таких нечеловеческих физических и психологических нагрузок…
Актриса Инна Выходцева, которая тоже пробовалась на роль Вероники, рассказывала: «Я выхожу после проб и вижу, в кресле сидит Таня Самойлова. И где-то внутренне я поняла — все, конец, я не буду сниматься в этой роли». Лицо вне времени, незабываемое лицо — говорили коллеги про Самойлову.
Над каждым кадром режиссер и оператор работали крайне скрупулезно, ничего лишнего, все имеет значение. Они были буквально одержимы работой. Калатозов в прошлом был оператором, поэтому у него с Урусевским был похожий взгляд на мир. Режиссер и оператор вместе, как единое целое, «рисовали» свою кинокартину...
Эпизод в горящем после бомбежки доме, когда Вероника бежит вверх по разрушенной лестнице, снимали несколько часов. Все подвергали себя риску, так как декорации могли запросто рухнуть. А Самойлова раз за разом бегала вверх по задымленной лестнице. Приходилось делать паузы, чтобы актриса могла продышаться, давал знать о себе перенесенный ею когда-то туберкулез и случившийся инфаркт. Все опасались, что она просто не доживет до конца съемок.
Алексей Баталов тоже попал в больницу. Его герой во время драки падает в болото, и при этом падении актер буквально разорвал лицо об острые ветки, которые торчали из воды. Почти месяц все съемочная группа ждала, пока швы зарубцуются. Баталов даже опасался, что изуродован навсегда и придется расстаться с актерской карьерой. Но хирург сделал свое дело филигранно.
Для знаменитой сцены, когда Борис бежит вверх по лестнице, построили декорации высотой в три этажа в виде лестничного колодца, а внутри был поставлен столб, по которому на специальном приспособлении винтом поднимался и опускался оператор.
Оператор Урусевский первым в кино изобрел «световой грим», игра света и тени позволили создать непревзойденные трагические сцены, крупные планы.
Все режиссеры и операторы мира пытались повторить этот эффект «крутящихся берез» и работу с камерой, которая в точности воспроизводит все движения актеров, как будто срастается с ними.
Снимая эпизод, когда героиня Самойловой решила покончить с собой, было решено, что бежать под поезд она будет, неся камеру на себе. А после сцены спасения ребенка из-под колес машины актриса долго и безутешно рыдала… И лишь спустя годы раскрылась ее личная трагедия, перед съемками она узнала, что беременна, и решила сделать аборт, не найдя в себе силы отказаться от картины. Именно это впоследствии она назовет причиной расставания с любимым мужем — Василием Лановым. Он так и не смог смириться с решением жены.
Месяц на кадр
«Я никогда не забывал ни одного дня съемок или жизни во время работы в этой картине, — вспоминал спустя 40 лет после выхода фильма Алексей Баталов. — Уж очень хорошие были люди, которые ее делали. И очень какие-то важные человеческие надежды были связаны с этой картиной. Я бы хотел, чтобы почаще вспоминали и Калатозова, и Урусевского, потому что большая часть хороших слов всегда достается актерам. А это нечестно… Ведь тут дело не в актерах, а прежде всего в том, как сняты актеры, дело в этой форме». Чтобы снять рассвет, вся съемочная группа ездила на одно и то же место несколько недель, все готовились и гримировались, но нужного рассвета все не было. И в итоге этого кадра так и нет в фильме…
А еще такое кино получилось, потому что делали его люди, которые сами прошли войну и прожили эту боль.
«Это для меня не роль, это реальные люди, — говорил Баталов. — Мой двоюродный брат погиб на войне. Он подделал документы и пошел добровольцем… Он реальный для меня человек. Это реальные потери. Я об этом узнал не из книжек… Для меня каждый кадр — это кусочек того, что я пережил… И мы старались как-то поклониться и быть достойными тех, кто на самом деле стоял под этими пулями».
Старый фильм не кажется старым, давно ушедшие актеры по-прежнему близки и любимы, и надо быть камнем, чтобы без эмоций слышать слова в финале фильма: «Смотри! Смотри! Журавли над Москвой!»
