Отечественные киноделы почти не снимали вестерны в их классическом понимании — с коровами, ковбоями, скачками на конях и перестрелками с бандитами. В советское время получили распространение истерны — приключенческое отражение событий Гражданской войны на востоке нашей страны, и, в принципе, «Белое солнце пустыни» или «Свой среди чужих, чужой среди своих», которые вместе с популярными в СССР германо-югославскими вестернами вполне удовлетворяли зрительский спрос. Ну а сейчас и на Западе с классическими вестернами всё не слишком просто, так что ожидать от российских режиссеров обращения к этому жанру было бы неправильно. Но фильм «Земун» режиссера-дебютанта Эдуарда Жолнина словно нарочно снят, чтобы доказать — правила можно и нужно нарушать.
Егор (Евгений Ткачук) вышел из тюрьмы после пяти лет отсидки, и пытается хоть как-то устроиться на свободе. Но и с работой у него постоянные проблемы, и характер не очень уживчивый — так что его попытки обречены на неудачу. Сообщение о смерти отца он воспринимает как знак свыше — тот был богатым фермером в одном из сел центральных областей, и его имущество может помочь бывшему зеку подняться.
Правда, в родном селе Егор выясняет, что просто получить деньги не сможет. Против продажи пая в бывшей колхозной земле и стада коров выступает младший брат Павел (Иван Решетняк), а условия, которые предлагает местный бизнесмен Глеб (Олег Ягодин), — не такими выгодными, как кажутся на первый взгляд. И когда Павел угоняет коров в тайное убежище, в дело вмешиваются вооруженные подручные Олега, и война за отцовское наследство переходит в острую стадию.
По словам режиссера, он разрабатывал свой фильм много лет, постоянно изменяя и дополняя сценарий. Один из первых вариантов был предложен Петру Мамонову, но тот отказался от роли. Ну а сделать фильм удалось лишь тогда, когда проектом заинтересовался Алексей Учитель.
«Земун» получился не совсем привычным вестерном — скорее, какой-то смесью из обычной деревенской драмы, которые массово снимались в советские времена, сюжетов, более подходящих для картин Серджио Леоне, и какого-нибудь эксперимента в духе «Шестиструнного самурая». Вместо Западных равнин и прерий — обширные, до горизонта, поля, изрезанные оврагами. Вместо всадников на взмыленных лошадях — местное хулиганье на старых, ещё советских мотоциклах. Вот ковбои настоящие — а как ещё перевести это иностранное слово, если не пастух? И пистолеты тоже настоящие и достаточно опасные на вид.
Фильм Жолнина очень хорошо выдерживает баланс между обилием перестрелок и рассуждениями о том, что есть добро и зло. Ткачук здесь играет настоящего — хотя и вынужденного — героя, а из Ягодина выходит настоящий злодей, который не прочь поговорить со своей жертвой и напоследок рассказать ему весь коварный план. Впрочем, проблемы у картины тоже есть.
В первую очередь это название. Его значение, разумеется, раскрывается в титрах: земун — это дух коровы, который приходит к пастухам после смерти. Но массовому зрителю это слово не говорит буквально ничего — и никак не ассоциируется с сюжетом картины.
Ну а во-вторых, проблемой может стать придуманный режиссером и сценаристом финальный твист, который полностью переворачивает сюжет картины и переводит его в разряд чего-то мистического — или даже обыденного, что вестернам не свойственно. Разумеется, сложно представить себе героя Клинта Иствуда, который после перестрелки терпеливо дожидается стражников и пытается доказать, что защищался — он, скорее, оседлает верного коня и отправится в закат. Но в условиях центра России такое всё же маловероятно — так что неожиданный поворот в конце «Земуна», в принципе, появился по делу.
