В апреле в книжных магазинах появится документальный роман об осетине Виталии Калоеве, 15 лет назад потерявшем свою семью — жену и двоих детей — в авиакатастрофе над Боденским озером.
Большинство пассажиров разбившегося ТУ-154 были детьми, но Калоев единственный из всех родственников погибших принимал участие в поисковой операции на месте крушения. Он же, не дождавшись результатов расследования, убил авиадиспетчера, дежурившего в момент катастрофы.
Впервые на страницах книги Калоев откровенно рассказал о том, как произошло убийство Питера Нильсена, планировалось ли оно или было случайным.
АиФ.ru публикует отрывок из книги Ксении Каспари, в котором описываются первые дни после трагедии — у обломков самолёта ещё проходит поисковая операция, а родители погибших детей прилетают в Германию для опознания тел.
Отрывок предоставлен издательством «Эксмо».
Гельмут повёл Виталия и остальных в перелесок к северу от места падения шасси. Он знал, что эту территорию прошерстили на пару километров вперёд и вширь ещё вчера. Завтра у обломков «Туполева» будет проходить траурная церемония с участием родителей погибших детей, которые прилетят из России, поэтому местность основательно «зачистили». Есть, конечно, риск, могли что-то пропустить, но здесь всё же у Калоева гораздо меньше шансов найти тела собственных детей. О том, что это «ложный след», Гельмут решил не говорить ни Михаэлю, ни Майе. Боялся, что они не смогут правдиво сыграть в поисковый отряд. А эта игра, по мнению Гельмута, была единственным правильным решением. С одной стороны, она позволит отвлечь Калоева, с другой — у начальства не будет никаких претензий.
Им то и дело попадались предметы с самолёта. Ничего страшного в них самих не было, но от каждой такой находки — свидетельств неожиданно оборвавшихся жизней — всё равно холодело внутри. Бутылки из-под лимонада, обрывки русских газет (в одной из них Виталий опознал «Известия»), пакеты с надписями на кириллице и какая-то тетрадь. Калоев поднял её и начал листать. За ночь в лесу страницы стали влажными, буквы слегка поплыли, но текст хорошо читался. На титульном листе инициалы: «З.Ф.». Тетрадка исписана мелким, аккуратным почерком. Последняя запись 30 июня. Виталий пробежался глазами по строчкам: «скучаю по маме», «в Москве душно», «улетаем завтра». В самом конце стихотворение:
«Я упала с месяца, с его острого края.
Я летела долго
И долетела до рая...»
— Майя, смотри, девочка как будто чувствовала! — Виталий протянул ей тетрадь. — Надо положить в пакет, к остальному. Родителям отдадут потом.
«Остального» было немного. На дне пакета лежал плёночный фотоаппарат — «вдруг снимки сохранились» и мобильный телефон с разбитым дисплеем — «может, кто из родителей опознает».
— Виталий, нам пора ехать в штаб, — стал торопить Гельмут. — Нас ждёт эксперт. Нужно сдать материал для проведения генетической экспертизы.
Дорога до Овингена заняла не больше двадцати минут. Ещё примерно столько же они кружили вокруг штаба, чтобы найти место для парковки. Машин для Овингена, в котором живёт всего четыре тысячи человек, было очень много.
С самого утра к штабу съезжались так называемые «русские немцы». До некоторых из ник, как до Майи, дозвонились из мэрии — нужны были переводчики, другие — их было большинство — приехали сами. Уже к обеду в переводческом пуле зарегистрировалось около тридцати добровольцев.
Местные немцы равнодушными тоже не остались. Одни предлагали приютить у себя родственников погибших, другие привозили еду для полицейских и спасателей, которых стягивали в Овинген со всей страны.
Эксперт задавал Виталию стандартные в таком случае вопросы: даты рождения, имена, особые приметы, во что были одеты. На случай, если потребуется ДНК тест, взяли образец слюны.
— И ещё, — эксперт, явно робея, опустил глаза, — у нас есть фотографии уже обнаруженных тел. Если вы готовы...
Он потянул Калоеву пачку снимков. Виталий просмотрел первых два, а взглянув на третий, вдруг закричал:
— Диана! Моя Диана!
Он слышал свой голос будто со стороны. Страшный, надрывный крик незнакомого ему человека. Виталий ослеп от навернувшихся слёз, мир поплыл перед глазами. Он потерял контроль над собой, душа словно вышла из него, ломая рёбра, разрывая плоть. Боль пронизывала всё. Одна лишь сплошная непрерывная Боль!
<...>
Они съехали на грунтовую дорогу. Слева от неё тянулись яблоневые и грушевые сады, а справа — зелёные луга, огороженные невысоким деревянным забором, за которым паслись два десятка чёрных лохматых коров. Хозяйка фермы проводила их к месту, где нашли Диану. Девочка, по её словам, лежала под деревом. Ветки могучей ольхи расцарапали ей лицо, но смягчили падение, и тело ребёнка почти не пострадало. Виталий опустился на колени, лёг на примятую телом Дианы траву и заплакал. Майя, Михаэль и Гельмут отошли в сторону, решив, что Виталию нужно побыть одному. Через несколько минут они услышали его крик.
— Я нашёл бусы! — кричал Калоев.
Виталий выглядел безумным. Он плакал и смеялся одновременно, а потом показал Майе три перламутровые бусины на своей ладони:
— Я подарил их Диане в прошлом году.
Калоев снова опустился на колени и стал шарить руками по траве.
— Хотите, я вам помогу? — спросила Майя.
— Не надо! Не подходите! Я сам.
Виталий нашёл ещё пять бусин. С дерева с надломленной ветки снял клочок волос дочери. Всё то, что осталось у него от Дианы, он аккуратно сложил в платок, завязал его и убрал в левый нагрудный карман жилета. Этот маленький свёрток теперь всегда и везде будет с ним. А на месте авиакатастрофы появился мемориал в виде разорванной жемчужной нити...
