57-летний Аркадий Константинов — человек, успевший повидать в своей жизни многое. Бывший военный корреспондент в Восточной Европе и на Кавказе, журналист, борец за права человека, преподаватель и общественный деятель. Аркадий за время своей работы стал свидетелем масштабных исторических событий: войны, глобальные изменения в мире, крах СССР и перестройка — всё разворачивалось перед его глазами.
Отсюда у мужчины появилась своя страсть — коллекционирование старинных вещей. Его квартира заполнена предметами ушедшей эпохи, словно находишься в антикварном салоне: на стенах висят картины и почерневшие часы, чемоданы, книги, статуэтки и домашняя утварь, отдельная часть коллекции посвящена самиздату.
«В конце 1970-х я учился на историческом факультете. Многие стали интересоваться альтернативной информацией. Главным же источником её были, конечно, книги», — вспоминает Константинов.
Журналы о моде и Сталин
В Перми феномен самиздата появился ещё на заре XX века, когда тайком начали появляться подпольные типографии, где печатались революционные листовки и газеты. А бурное развитие неофициального производства и распространения литературы пришлось на вторую половину столетия.
По словам Константинова, популярностью пользовались не так называемая диссидентская литература (коей было совсем мало), а журналы о моде, выкройки, рецепты блюд и песенники. Причина проста — изданий попросту не хватало на огромное количество читателей.
Перепечатывали и перерисовывали не только отечественное, но и тамиздат. Например, порнографические вырезки из зарубежных журналов, которые печатались за пределами СССР.
«Помню, в 1984 году по окончании университета я сделал себе подарок — купил сборник стихов Владимира Высоцкого. Ради этого пришлось ехать в Ленинград», — улыбается Аркадий Константинов.
Ещё одна волна самиздата — литература предшествующих поколений. Так, когда книги сталинской эпохи изымались из оборота, их экстренно перепечатывали ради профессионального интереса и любопытства. Пермяк признаётся, что первым по-настоящему диссидентским и нелегальным изданием стали письма дочери Сталина Светланы Аллилуевой.
Самиздат печатался в стенах университета, в подвалах, в квартирах. Например, когда закрывалась кафедра, сотрудники вуза прятали печатные машинки в шкаф и опечатывали их, чтобы, не дай Бог, кто-то вечером вручную не «откопировал» себе какую-нибудь книгу.
Кроме того, часть прогрессивной студенческой молодёжи пользовались ЭВМ (электронной вычислительной машиной), занимавшей в то время почти целую комнату. Она же и выступала в качестве ксерокса. Другой способ тиражирования — элементарная пересъёмка страниц с помощью фотоаппарата. Большинство же изданий, потёртых и пожелтевших, чаще всего передавались из рук в руки среди друзей и знакомых.
«Позже появилось такое направление самиздата, как “слайдирование”. Тексты переснимали на плёнку, затем её устанавливали в фотоувеличитель и читали», — рассказывает Аркадий Константинов.
«Антисоветчина»
Пермяк не придерживался модной в то время «антисоветчины» и о системе наказания за чтение литературы, если поймают, он говорит с иронией — ведь никого не сажали, уверяет мужчина. За какие-то книги можно было получить выговор. Более строгое наказание — отчисление из университета.
Если же у человека был доступ как, например, у членов партии, студентов-историков или преподавателей в спецхранилище библиотеки, то он мог прочитать любую книгу, попавшую под гнёт властей. В своё время Константинов даже брал в руки «Майн кампф» Адольфа Гитлера на русском языке с пометками Михаила Калинина.
«Нужно было следить за настроением того времени, читать прессу и, проще говоря, не попадаться. Например, когда вышла книга Солженицына “Архипелаг Гулаг” появилась целая кампания “осуждения и обвинения во лжи”. Значит, писатель попал под удар! И читать его нельзя», — говорит пермяк.
Эпиграмма из январского «Крокодила» 1974 года как яркое тому подтверждение:
«Возник нужник — “Архипелаг Гулаг”
И тут же продан за границу.
Вонь, клевета, изменнический флаг,
А в центре сочинитель — Солженицын».
В начале перестройки Аркадий Константинов, будучи аспирантом, вместе с друзьями создал в университете пародийную политическую партию «Архинезы», которая высмеивала становление многопартийности в стране. Чтобы нести слово в массы, предприимчивые пермяки наладили производство самиздата — «Архинезависимой правды». Тираж был небольшой, до 80 экземпляров, и печатался в районной типографии через знакомых.
«Принцип партизанский — прочёл сам, передай товарищу. Примеров таких много. У нас на кафедре “История КПСС” кто-то умудрялся издавать подпольный журнальчик. Вот был скандал!», — вспоминает журналист.
Самиздат — это модно!
В целом, подытоживает Аркадий, увлечение самиздатом было признаком элиты. Если человек вращался в подпольных кругах, обменивался книгами с друзьями и знакомыми, то его считали, как бы наивно не звучало, прогрессивным. Получалась своего рода игра в диссидентство, поэтому силовики относились к этому явлению снисходительно — вызывали в КГБ на беседу и только.
Сейчас в коллекцию самиздата Аркадия Константинова входят стихотворения, листовки, манифесты, программы, перепечатанные журналы — всего около 300 экземпляров. Своё собрание он передал в личный фонд государственного российского архива новейшей истории. Для потомков.
«Поколение было образованным, смелым, активным, ищущим новую информацию. К сожалению, сейчас многое изменилось. Несмотря на огромную свободу в выборе книг и журналов, люди перестали читать», — считает Аркадий Константинов.
Уехал… на помойку. Библиотекари и читатели о судьбе многотомников Маркса 
Вопрос «О Галиче». Кто и почему убил знаменитого барда? 
«К.У.» значит Черненко. История самого странного лидера Советского Союза 
Сын Никиты Хрущёва: на полюсе он кукурузу не сажал 
Правила альфа-съёма. Как ловили первых террористов в СССР 
