За 100 с лишним лет он был и МХАТом, и, как сейчас, МХТ, носил сначала имя М. Горького, после (и по сей день) А. Чехова. Сперва единый «организм», с 1989 г. он не без скандала «раздвоился» на «чеховский» и «горьковский», МХТ и МХАТ, «ефремовский» и «доронинский».
А как красиво всё начиналось! С застолья в ресторане «Славянский базар», одного из лучших в Москве. Именно там состоялось в 1897-м великое суточное «сидение» основоположников: 24-часовая (!) встреча К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Один - актёр-любитель, руководил драмкружком, другой преподавал в Музыкально-драматическом училище.
Художественный театр и «художественники» всегда были неисчерпаемым кладезем остроумия. Из поколения в поколение передают эти мхатовские байки. Мы решили обратиться к очевидцу многих событий мхатовской жизни, многолетнему зрителю и критику его спектаклей, другу театра Борису Поюровскому. Вот лишь несколько его «околотеатральных былей».
«Бармалей играет Пушкина!»
Были времена, когда на ул. Горького (теперь Тверской) можно было легко встретить знаменитых мхатовцев: поблизости и сам МХАТ, и ресторан ВТО. И вот бегу я как-то в поликлинику, а навстречу - величественный Ливанов. «Критик! - зычно кричит он мне. - Ты куда?! Ступай во МХАТ - там Бармалей играет Пушкина!» Это о спектакле «Медная бабушка» по Л. Зорину о Пушкине. Там Ролан Быков, снявшийся в «Айболите-66» в образе Бармалея, гениально играл Пушкина. Спектакль с Быковым тут же был снят Е. Фурцевой, министром культуры, и для актёра это стало вечной драмой.
Бомарше к Дню Победы
9 мая 1945 года во МХАТе шёл «Безумный день, или Женитьба Фигаро» П. Бомарше. За пятнадцать минут до начала в кабинет к главному администратору театра Фёдору Николаевичу Михальскому (прототипу Фили из «Театрального романа» Булгакова) ворвался молодой полковник - грудь в орденах - и выпалил:
- Что тут у вас происходит?! Мы водрузили знамя над рейхстагом, а вы до сих пор никак не можете выяснить, какой сегодня пойдёт спектакль? Всю ночь простоял у кассы, но кассирша ничего не знает. Уже звонок дали, а билетёры всё равно отвечают неопределённо: «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Разберитесь, пожалуйста!
Михальский, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, говорит:
- Видите ли, вам сегодня исключительно повезло. По случаю великого всенародного праздника мы решили в один вечер сыграть и «Безумный день», и «Женитьбу Фигаро»!
Вдове возраст не мешал
Шло «Воскресение» Л. Толстого - 4 акта. После антракта перед 4-м актом на сцену вышел администратор А. Белокопытов: «Актриса, игравшая графиню Чарскую, сломала руку, и её роль сыграет Ольга Леонардовна Книппер!» Публика взорвалась аплодисментами - вдова Чехова на сцену по возрасту уже не выходила! И вот Книппер и Степанова «играют» (сидят и мешают что-то ложечками в чашечках), а им не дают начать говорить текст! Зал встаёт, овации: Ольга Леонардовна мешала-мешала свой чай (или кофе) и, наконец, достав кружевной платочек, изящно машет публике: дескать, «ах, оставьте!». Тогда зал затих.
Такие же овации взорвались, когда на вечере в честь Книппер играли сцену из «Трёх сестёр», где она долгие годы блистала в роли Маши. В нужный по ходу роли момент из ложи, со своего почётного места великая актриса густым грудным голосом произнесла положенный текст: «У Лукоморья дуб зелёный…»
А это - театральные анекдоты про МХАТ, ставшие уже «народными».
«Миша, нам пора!»
Был среди прочих и такой спектакль во МХАТе - «Зелёная улица». Мхатовские великие старики с трудом переносили безвременье 50-х и, что скрывать, спасались известным русским способом. Так, едва начиналась злосчастная репетиция бездарной «Улицы», Борис Николаевич Ливанов приподнимал манжет и показывал режиссёру Михаилу Кедрову на часы: «Миша, нам пора!» Часы, правда, были нарисованные, со стрелками на 12 часов дня - в это время открывалось знаменитое кафе «Артистическое» напротив МХАТа. «Пойдём в «Артистик»!» - было любимой присказкой артистов.
«Обознатушки»
Однажды Станиславский в «Трёх сёстрах» в роли Вершинина, забывшись, представился Лужскому, игравшему Прозорова: «Прозоров». Тот от изумления хрипло ответил: «Как странно - я тоже».
Идёт «Юлий Цезарь» Шекспира. Куда-то вдруг исчез статист, который должен на сцене передать Бруту - Станиславскому свиток с письмом. Немирович велел срочно переодеть одного из рабочих сцены в статиста. Тот выбегает на сцену и громко говорит с перепугу: «Вот, Константин Сергеевич, вам Владимир Иванович чегой-то передать тут велели!»
На сцене МХАТа в разные годы блистали:
1 - Алексей Грибов.
2 - Борис Ливанов.
3 - Олег Ефремов.
4 - Евгений Евстигнеев.
5 - Иннокентий Смоктуновский.
6 - Андрей Мягков.
7 - Константин Хабенский.
8 - Дмитрий Дюжев.
