Когда больше года назад все это начиналось, повеяло свежим воздухом. Письмо было правильное, подписать его было прикольно, затея казалась стоящей. Пылу поуменьшилось на вручении осенью первых членских билетов, когда стало ясно, что далеко не все пришли сюда за свежим воздухом — за свободой мысли и реальной солидарностью (в борьбе с коррупцией, «корпоративной этикой» и семейственностью, разъевшими наш кинематограф почти до основанья). В кулуарах стало заметно, кто пришел, как обычно, «обделывать делишки», зато диспозиция прояснилась - «кто с нами, кто против нас». На следующем собрании начались длинные бессмысленные речи и раздувание щек с привычной очевидной целью - «если сидеть, то в президиуме». Потом было некое «стояние на реке Угре», когда многих вступивших обидели, не взяв с собой на халяву (меня не обидели — у меня кошки, тогда одна болела, другая сбежала, не до того — зато вместо обиженных стариков на халяве поприсутствовали люди «с положением», это широко освещалось). Тут пошло «вхождение во власть» с зачислением в разные материально ценные советы и совещания, и вообще «Шумим, братец, шумим».
Еще зимой было озвучено, что Б.Хлебников на съезде сложит с себя полномочия Председателя (хотя это очень жаль). Несколько недель назад была названа в личной беседе в качестве оптимальной кандидатура А.Прошкина (т.е. это все обсуждалось). И вот сегодня — съезд.
Честно скажу, пришла после обеда (до трех ночи ловила в роще последнюю оставшуюся в живых кошку). Знакомые говорят: Хорошо сказал Кончаловский, был Вадим, но ушел недовольный, а все почему? Непонятно, что происходит. Каждый выступающий говорит о своем — о «трагедии» документального кино, о встрече мультипликаторов с дзюдоистом — и это ваще интересно послушать на кухне за бутылкой, а так-то к чему? Насколько хорошо, что все мы здесь сегодня собрались? Что — Киносоюз? Почему не поставлен заранее хоть какой-нибудь вопрос, который и обсуждался бы (как выходить из кризиса, для чего нам все это надо, что мы собой представляем).
Меня заранее предупредили, что «все хорошее уже поделили между своих», но надежда оставалась. Идем в зал. Поначалу запал живой после поимки кошки. Блестяще выступает Мазуров (не-член Киносоюза, но правда блестяще): чего это вы здесь делаете, если от вас уж Толстиков сбежал, ему с вами неинтересно? Но, может, оно и правильно? Может, надо размежеваться, кто с нами — кто против нас, и не дружить с этими людьми, которые чисто функции? Может, с ними и надо, как с функциями — либо в течение месяца делаете то и то, либо до свиданья? А вы чего тут, здравствуй, пенсия? Поговорить больше негде? Письма Курбского? Так он изгнанник в Ливонии был, а вы? Ведь конкретно понятно, что нужно лобби вменяемых людей, которые будут работать на кино. Все просто: представляться сначала «член Киносоюза», а потом уже — Ляпкин-Тяпкин. Пользоваться «вхождением во власть», чтобы тупо гнобить ее, исходя из одной-единственной «общей идеи» - кино. Поиграть в эти ихние игры, лоббировать, но только сообща — Киносоюз возможен лишь как товарищество. Работать он будет лишь в одном случае — если в Председатели вы выберете буйного. Буйного.
Я оглядела зал. Буйных как-то не очень. Мазуров — не-член Киносоюза.
Тут начал выступать следующий товарищ. Он как бы не слышал всего, сказанного доныне. Он начал о своем. Весьма специфическая информация, какой он хороший, какие его заслуги и что он предлагает в сфере распространения абонементов за 200 рублей в месяц по всей стране среди самой низкооплачиваемой интеллигенции (5-8 т. р.) — врачей и учителей — на новые отечественные фильмы. Вот приходить к ним в школы и больницы в день зарплаты и распространять абонементы.
Потом вышел Цымбал. Он дельно говорил, не хуже Мазурова, и предложения тоже были конкретные, короткие и ясные. Я, к сожалению, не расслышала, поскольку испугалась. Оглядев зал еще раз в поисках правильно буйных, увидела только неправильных и судорожно полезла в пресс-кит, где был опубликован полный список членов Киносоюза. Но одна ценная кандидатура и там как-то не нашлась. Возникла другая идея.
Тут выступил еще один товарищ, рассказавший про свою горестную жизнь в городе на Неве и, кажется, кто-то еще. Потом вышел Ибрагимбеков. Как все-таки резко и сразу отличаются те, кому есть, что сказать. Ибрагимбеков сказал почти то, что сказала бы я сама. Какой на фиг Киносоюз, если фильмов нет? Ну, сняли ща три-четыре штуки, успокоились, и что? Зачем Киносоюз? Нужен экспертный совет первым делом, и продвинуть с десяток проектов, пользуясь всеми наработанными связями, но чтобы было хорошее кино — частью с госденег, частью с левых-знакомых (все мы тут люди взрослые). «И единственное, чему я рад — придя сюда с утра, подумал, что за долгое время это первое место, где почти нет противных физиономий» (мне тоже так поначалу казалось).
После Ибрагимбекова, как ни в чем не бывало, выступили товарищи из провинции с призывами к духовке и другой — с личным победным опытом занятий юриспруденцией. Разумеется, все это время я выходила на улицу покурить, но вряд ли пропустила что существенное.
Андрей Сергеевич Смирнов выступил с предложением выбрать Хлебникова и списком, кого Правление рекомендует в следующее Правление числом 10 человек. Список был практически идентичен предыдущему. Н.Досталь возмутился, что Смирнов рекомендует себя. Ю.Гусман, сидевший рядом со мной, пошел к микрофону. Б.Хлебников, также пошедший к микрофону, терпеливо ждал и Досталя, и Гусмана, и Манского, и Германа-младшего, начавших препираться, чтобы сказать свое тихое: Нет, я не буду. Не буду, не уговаривайте.
По залу пронеслось удивление и возмущение: Как это-как это? Вас же выбрали в Президентский совет, мы вас не отпустим. Хлебников стоял насмерть. Смирнов сказал, что, если выдвинут его (а эти крики раздавались), он уйдет обратно к Михалкову (нужно только молодых). Молодая Катя Шагалова в курилке была активно за Смирнова.
Перепалки Гусмана с общественностью были еще темпераментны и забавны, но остальные ваще... Кто-то сказал, а давайте выберем Председателя, а он сам себе Правление наберет и заместителей тоже. Кто-то тут же возразил, что это мы так опять царя выбираем, ну, и, будет Михаил Романов недопереросток.
К этому моменту я себе огласила весь список и тоже рискнула выйти к микрофону. Сказала, что с выборами Председателя — все ровно наоборот, нет его тут, не видно, хоть убей, но мы-то все-таки есть. Значит, надо выбирать Правление, которое и будет все решать, а номинального председателя они могут сами себе назначить сроком на полгода-год. Исходила из принципа умности, дельности и незамазанности — ну, хоть минимальной. Этого объяснять не стала, сказала только, что Правление лучше бы вот 9 человек, как музы, и это по психологии правильно (а оно действительно правильно, больше 9ти человек друг друга в компании не слышат). Пусть другие тоже предлагают, но мое - Зара Абдуллаева, Ира Васильева, Герман-мл., Гиндилис, Ибрагимбеков, Манский, Смирнов, Хлебников, Цымбал. Все, понятно, не по знакомству. Не знаю я этих людей. Но говорить долго не давали. Товарищ пожилой председатель счетной комиссии пытался аккуратно записать все названные мной фамилии. Манский тут же сказал, что это не по Уставу.
Поскольку всегда, когда я у микрофона, у меня, женщины «с багровым от алкоголизма лицом», сильно дрожат руки, не стала с ним спорить, что Съезд, а тем более 1 Съезд, имеет все права менять устав. Тут пошли нарекания, что нужен только царь. Но Гусман поддержал и правильно сказал: а давайте-ка выберем сразу 5 председателей — всё закон позволяет. Будут они сменяться раз в год, когда кто-то едет снимать, а кто-то вместо остается.
Дальше Манский начал обходить с микрофоном ряды — в поисках новых кандидатур. Все называли его. Получились безальтернативные выборы. Дуня Смирнова, не преминув заметить, что «терпеть не может Германа», выдвинула все же его кандидатуру, чтобы не было такого безобразия. Герман сказал — йок, я на целый год уезжаю снимать в другой город. Еще кто-то выдвинул Финна, и он долго хотел сказать, что не будет и не хочет, но сказать ему не давали. Пытались Тодоровского. Он тоже быстро сдулся, поглядев "на все это» с ужасом. По обходу Манского Ибрагимбеков предложил всем желающим (и могущим) выдвигать самих себя. Никто не рискнул. Нусинова двинула, кажется, Матизена. Кто-то еще — Плахова. Гусман прелестно комментировал происходящее и в списке «на Правление» выдвинул в т.ч. самого себя (но и других хороших тоже). И еще кто-то за него, и за Цымбала тоже. Ярмольник — опять за Манского, хоть и с юмором. Я вышла перекурить.
Когда вернулась, оказалось, что выбирать поначалу будем все же Правление, «мягким рейтинговым голосованием», а потом уже из Правления выберем Председателя. Многие сразу заорали, что выбирать надо всех, кто был назван. А.С. Смирнов возразил, что оптимальное число — 9, в крайнем случае 11, а никаких не 15. 13 заведомо нельзя. Его, слава богу, послушали, и единогласно подняли руки за 11. На обсуждении еще Нусинова сказала, не забудьте включить в список Зару Абдуллаеву. А потом нам раздали список.
В нем не было ни Гусмана, ни Цымбала, ни Зары, ни Иры Васильевой, зато там была приписка: «бюллетень, в котором при голосовании отмечены более или менее 11 кандидатов или не отмечено ни одного, считается недействительным». То есть (Уставом, видимо?) запрещено быть «против всех» или «за тех, кто в море», за 3, 5, 7 или все 27 фамилий — ведь если это не так, придется реально считать, а кто ж на это согласится? Все условия были созданы Счетной комиссии, "не расслышавшей", мягко говоря, именно тех фамилий, которые "ни к чему". Я не стала скандалить, потому что бедлам, и даже Герман-мл. иронически заметил: «Ох, Катя, опять вы со своей демократией»...
Снова пошла курить. Честно вернулась, поскольку этот Председатель Счетной комиссии заранее пронес: Не смейте уходить, нам еще Председателя выбирать.
Прошло еще несколько часов, прежде чем Председатель счетной комиссии, который, по словам Цымбала, глух: «Ну, не обращайте внимания, Катя, у него со слухом трудности, а я никогда не стремился в госорганы» - назвал такое количество «недействительных» бюллетеней, что пора было уходить. Но пока курила, ушли практически все — Тодоровский и Ярмольник, не получившие погонов, Хлебников, Зара, Лара, да ладно, чего уж. Они оставили доверенности. То есть вы можете себе представить, что уже на 1 съезде люди уходят, только бы уйти, не сидеть, и всем им абсолютно пофиг, за кого вместо них галочку поставит «доверенное лицо»? До каких же печенок досталось всем этим милым людям? Суббота - дача. Воскресенье - шашлыки. Понедельник - пол с подогревом.
Поскольку пришла не с утра, силы еще оставались. Вернулась. И тут Председатель Счетной комиссии огласил: Манский, Смирнов, Дондурей, Хлебников, Ярмольник, Попогребский, Тодоровский, Герман, Плахов, Федорченко. Впечатляющие результаты. Правда, люди все посчитали и сказали: Их вроде 10, а 11й где? Председатель Счетной комиссии тут же парировал: Слушайте, у меня и так с головой трудности, чего вы еще хотите? Ему попытались объяснить. Тогда он, надолго уставясь в бумаги, наконец произнес: А, я Прошкина забыл. У него тоже 52 голоса, как и у Федорченко. Ну, значит, режиссеры одинакового качества. Давайте уже председателя выбирать. По первым трем фамилиям.
Первые три фамилии были Манский, Смирнов, Дондурей. Поняв, насколько караул (в зале человек 30, потрясают чужими мандатами), предложила перенести голосование за председателя на завтра — вот мы с этим вашим Новым Правлением переночуем, а завтра уж выберем председателя (или завтра на съезд вообще никто не придет). Меня слабо поддержал Герман, но все остальные хотели только сейчас (притом что в расписании было сказано, что Результаты Голосования оглашаются только Завтра).
(Тут, видимо, необходимо заметить, что на Андрея Сергеевича Смирнова я всю жизнь смотрю снизу вверх и очень хочу посмотреть Одну бабу, а к Манскому и Дондурею отношусь, скорее, с симпатией, нежели наоборот, без шуток).
Тут поняла, что пора уходить. Конечно, я не передаю всех кулуарных разговоров — а они того стоят, просто слишком долго (Салахутдинов, Карандашов, Павлючик и еще масса нюансов), но не могу не сказать, что тоже оставила доверенность. Мандат и доверенность, и до свиданья. Выбирайте вместо меня. Лучше в бездомной кошачьей вольнице, чем в этой спецпсихбольнице.
А, нет, там была еще интересная история с телеграммой В.В.Путину на предмет Музея кино. Отдельно умилила дискуссия по ней. Единственное, что оставила, уходя и вытошнив на то, что они дискутировали — свой вариант телеграммы, продиктованный Насте за стенкой (Настя - хорошая): «Первый съезд Киносоюза возмущен, что в Москве до сих пор не восстановлен Музей кино. Мы стали единственной европейской страной, в которой Музей кино был уничтожен, не взирая на его признанные влияние и популярность. Эта проблема не решается уже около 10 лет. Мы хотели бы знать, когда она будет решена».
Хороший человек Саша К. прислал по моей просьбе окончательный результат. Прислал он его не завтра, а часа через два после моего ухода. Как все просто... Председателем у нас Прошкин теперь — тот самый, которого забыл Председатель Счетной комиссии. Вероятней всего, Андрей — хороший парень (мне жутко нравится «Миннесота», просто жутко). Но почему о победе его кандидатуры я знала за пару недель до начала голосования?
На замечательном фильме «Артист», куда и сбежала, подруга Нина спросила: «А чего ты ваще туда сунулась? Это же игры больших мальчиков, зачем?». Я знаю, зачем сунулась, и не жалею об этом. Но невольно создается вопрос, а кто здесь большой мальчик. Кто тут мальчик, блин?
Плахов, Дондурей, Тодоровский, Манский (подчеркиваю, НИКАКИХ личных счетов у меня к этим людям нет — наоборот, я каждого из них за что-то, да уважаю). Но никого иного. Щитай-не щитай — ни Мазурова, ни Федорченко не выберут.
Цвет русской интеллигенции уверен:
а) власть несменяема;
б) власть — на то и власть, чтобы быть нелегитимной;
в) голосовать положено только за личную выгоду.
И это цвет русской интеллигенции? Та закрытая среда, которая вечно про «боль за мою Россию», «провинциальную интеллигенцию в нищете», «безнравственность телевизера и желтой прессы», и лишь бы припасть к материнской груди государства? Присосаться к финансовым потокам? Насчет русской интеллигенции давно нет никаких иллюзий, но зачем было затеваться, людей теребить, если снова разводка и наперстки, которые даже лохами давно на раз вычисляются? Любая дворовая кошка посмотрит на вас круглыми глазами и никогда не подойдет.
Сегодня меня реально наощупь пытались пристегнуть к малышам, которые знают только свою семью, соседей и племянников — ну, как не порадеть родному человечку. К тем, которые сплошь, от мала до велика, повязаны круговой порукой (от которой так и не спасся Столыпин, его сразу пристрелили). Рука руку моет. Единственный смысл присутствия — заявить о себе, пожаловаться про себя, пропиариться любой ценой, только бы я-я-я был главнее кинематографа. У-а-а-а.
И еще откровенно пугает геронтократия - впадение в детство. Мне Германа-мл. за столиком президиума было реально жалко. Как же вы все скучаете по Леониду Ильичу!
Александр Градский. Мы опять — в империи! 
Максим Горький: Ожесточение народа 
