Вадим Цаликов – профессионал. Наверное, этому учит и в своей мастерской ВГИКа. Отстранённости, профессии, делу. А сам живёт – по-другому. И не только потому, что в его жизни, в каждом его дне после Беслана есть Фатима – заложница, ставшая сначала одним из героев его бесланской тетралогии, а потом женой и ассистентом на съёмках. А потому, что Беслан входит под кожу – и не оставляет шанса быть в стороне. Он, как колокол и набат, говорит о беде – до сих пор. И семя Беслана – до сих пор всходит. Мы все уже 15 лет живём в другом мире. Мире после Беслана.
«Почему?!»
– Ленту «Беслан. Память» до сих пор показывают в годовщины теракта, – говорит Вадим Цаликов. – И я всегда наблюдаю одну и ту же картину: как сначала в тёмном зале ещё светятся экраны мобильников, стоят шёпот и шорох – и как вдруг наступает тишина. И как долго школьники не могут потом прийти в себя. Спрашивают только: «Почему?!»
У меня нет ответа на этот вопрос… Я снял кино, чтобы показать, что человек всегда остаётся человеком. Должен им оставаться. Я говорю залу, что все эти дети, ставшие заложниками, до 1 сентября 2004 г. были такими же обычными школьниками. С такими же мобильниками и двойками или пятёрками. И в один момент всё это оборвалось. Из теракта вышли люди, которые по-другому относятся к своим близким, по-другому общаются с учителями и одноклассниками, иначе оценивают всё вокруг. Живут с пониманием, что вот сейчас вы поссорились, а через час этого человека может не быть. У них есть этот опыт. И они строят свою жизнь из этой точки.
«Каждый день я воспринимаю как чудо, делаю всё с любовью и безмерно благодарна каждому человеку, который приходит в мою жизнь», – говорит Санета Сабанова, выпускница Плехановки. Это уроки школы № 1… И ещё – неизменная бутылочка воды, которую Санета всегда носит в сумочке, – тоже бесланский урок. Третьеклассница, которая во второй день, когда уже были съедены горшечные цветы из соседнего класса, пила молоко из груди женщины, сидевшей рядом и оставившей дома новорождённого младенца… Санета, которая всё знает про жизнь и про смерть.
Увидеть своими глазами
– Я продолжаю поддерживать связь со своими героями, – рассказывает режиссёр. – Многие уже окончили институты. Многие стали врачами, педагогами, военными. Ира Гуриева, дочь учительницы Надежды Гуриевой, которая оставалась со своим 11-м классом, забыв на какое-то время о собственных детях, тоже оказавшихся в заложниках, окончила педагогический. Её брат и сестра – на бесланском кладбище… Азамат Тетов, один из самых тяжело раненных, который, лёжа в реанимации, говорил: «Я мужчина, я осетин, я выживу», – выжил и этим летом держал экзамены в Росгвардию. Вика Гусейнова стала стоматологом, Вика Каллагова – хирургом.
Теракт для всей страны стал лакмусовой бумажкой на человечность, и я вижу, что дети, оказавшиеся внутри школы, прошли это испытание достойнее, чем многие взрослые, остававшиеся снаружи. Всё лучшее, что было в них, стало только сильнее – сострадание, сопричастность, понимание ценности жизни. У них совершенно иные ориентиры – в прошлом и будущем. И я показываю фильм «Беслан. Память» для того, чтобы память эта не пресекалась, – потому что иначе всё может повториться. Хотя уже выросло новое поколение, эта тема продолжает быть востребованной. К сожалению, нет уверенности, что подобное не случится снова. Наш мир по-прежнему нестабильный, никто в нём не защищён. Эхо Беслана резонирует с рассеянной тревогой, в которой мы все живём. И может быть, ещё и поэтому ни у кого в Беслане нет ощущения давности лет… Всё остановилось на том сентябре. Вот третьеклассницу Санету Сабанову людская волна вносит с улицы в школу, она обо что-то царапается, рвутся белые колготки, пачкаются в крови, Санета думает: «Мама расстроится из-за колготок». Вот Фатима Аликова, фотокорреспондент местной газеты, снимает на линейке общий план 11-го класса с учительницей Гуриевой. А уже в Москве, будучи женой и помощницей режиссёра Цаликова, который брал у неё интервью для фильма о Беслане, Фатя будет вздрагивать от каждого громкого хлопка, детского плача, разрывов фейерверков. И всё так же фанатично продолжать снимать портреты детей, любых, – как будто всматриваясь и надеясь в их лицах различить ещё чьи-то черты… И даже у тех, кто не был в самом Беслане, и у них болит до сих пор. Не затягиваются какие-то шрамы, не спят люди, и все ищут ответ на вопрос: «Почему?»
Вот Ренцо Ярно Вандип из Сан-Марино сидит перед камерой Вадима Цаликова и рассказывает, как у него, тогда начинающего скульптора, родился в 2004-м ребёнок. А в сентябре все мировые ленты показали Беслан, и через 2 года он на свои деньги поставил в родном городе памятник этим детям, прообразом взяв фигуру Георгия Ильина, который за несколько минут до начала линейки в школе № 1 в далёкой России купил в соседнем киоске мармеладки, – они очень пригодились потом. Фигуру с облетевшей весь мир фотографии: мальчишка в трусиках во дворе школы, рот которого изрыт криком, как на картине Мунка. Сейчас Георгий заканчивает медицинскую академию, а Ренцо мечтает приехать в Беслан, в котором ни разу не был. Сейчас, спустя 15 лет. Когда его собственный ребёнок уже заканчивает школу, а его памятник вошёл во все путеводители по Сан-Марино.
Что-то не даёт покоя, что-то продолжает звучать, что-то тянет на место. Так и не найденный ответ на вопрос. Так и не ставшие взрослыми дети. Много детей.
Слёзы были настоящие
– Беслан – это такой оселок, на котором проверяешь свою степень восприимчивости к чужому горю, – говорит Вадим Цаликов. – Именно поэтому так больно о Беслане говорить. Именно поэтому не все хотят о нём слышать… Есть и особая категория, для которой эта трагедия – повод для самопиара. Периодически озвучиваются идеи, что пора бы снять и игровой фильм. Что-то в духе сериала «Чернобыль», который тоже был, казалось, только локальной трагедией, техногенной катастрофой, – но даже тут понадобилась дистанция почти в 30 лет, чтобы стало возможным смотреть на это отстранённо. Я не знаю, сколько лет должно пройти, чтобы языком игрового кино можно было бы говорить о Беслане, – если это вообще возможно… Беда в том, что в современном кино любая трагедия может превратиться в «зрелищный» боевик. Фальшь неминуема – если ты там не был. И она ещё больше усиливается, когда рядом появляется подлинная бесланская хроника. Можно по-разному относиться к фильмам о Великой Отечественной, но лучшие и честнейшие из них были объединены пониманием ответственности перед теми, о ком ты говоришь с экрана. Может быть, потому, что след той войны затронул каждую семью, да и большинство фильмов были созданы фронтовиками. Они правда это пережили, они правда это чувствовали. И эту боль, и страх, и слёзы – они тоже были настоящие. В Беслане погибли 334 человека, из них 186 – дети. Одна разрушенная школа, один травмированный город. Много ли это в масштабе страны? Достаточно ли, чтобы быть отстранённым?
Подумайте об этом сегодня.
Вечная память.
Это очень важно – не опоздать!
Беслан аукнулся многим. Та взрывная волна ударила не только тех, кто сидел, пригнув голову к коленям, в спортзале школы № 1, – но и тех, кто был на Камчатке или вообще сидел ещё у мамы в животе. Это не зависит от времени и расстояния – то, как ты реагируешь на чужую боль. И нам, журналистам, стало понятно, что редакционная программа «АиФ. Доброе сердце», помощь читателям от читателей, уже не может не стать благотворительным фондом.
Это не сотрудники газеты тогда, в октябре 2004-го, уже после того, как были отписаны все страшные репортажи с мест, решили снова поехать в Беслан, – это вы, читатели, нас туда отправили. Те, кто целый месяц присылал на адрес редакции денежные переводы. Руководитель программы «Доброе сердце» Маргарита Широкова каждое утро получала эти деньги на почте на углу Мясницкой – по квитанциям, на которых от руки были приписки: «Мне 12 лет, высылаю свои накопления», «Отправил пенсию за месяц, молчать тяжело», «Передайте деньги любому школьнику, не могу не откликнуться». Всего собрали 575 тыс. руб.
Наша – и ваша – связь с Бесланом не обрывалась никогда: помогали собирать в школу детей (из Москвы уехало несколько фур), укомплектовали библиотеку и оборудовали по последнему слову техники «аифовский» класс в новой школе, в которую пошли 170 учеников из бывшей № 1 (и в этом году закупаем для неё оборудование).
Именно в Беслане стало понятно, как хрупка каждая жизнь. И как важно не опоздать. Сейчас фонд «АиФ. Доброе сердце» – мостик между нашими читателями и теми, кому нужна помощь. Лекарства, лечение, медицинское оборудование, а иногда –просто материальная помощь, когда совсем тяжело выпутываться из бед самим. Дети, старики, матери-одиночки. Читатели, соотечественники, люди. Тяжело молчать – не могу не откликнуться. Мы так живём после Беслана. И вы – с нами. Спасибо!
«АиФ. Доброе сердце»