Мария и Дмитрий из Санкт-Петербурга, ещё не имея собственных детей, планировали взять ребёнка. После рождения первенца отправились в детский дом за вторым малышом. Усыновили Никиту, мальчика с нехваткой массы тела и длинным списком заболеваний. Сейчас он абсолютно здоров.
Всего в семье Марии и Дмитрия — восемь детей. Кровные — пятилетняя Ярослава и двухлетний Митя. Приёмные — пятилетний Никита, 13-летняя Кристина, 11-летняя Надя, восьмилетняя Настя и семилетний Денис. Недавно взяли девятилетнюю Тонечку. Диагноз ДЦП (детский церебральный паралич) у Кристины, Нади и Тони не остановил Марию в её решении взять девочек и заняться их лечением и реабилитацией.
Мария рассказала, почему она не боится брать особых детей, как сами малыши борются со своими недугами и какими качествами необходимо обладать приёмным родителям, чтобы усыновлять таких ребят.
О видеоанкетах
Сотрудники фонда «Измени одну жизнь» знают, что я беру детей с инвалидностью. Причём я не просто становлюсь сочувствующей мамой малыша с диагнозами. Я ставлю себе цель — реабилитировать этого ребёнка, развить его, дать ему возможность найти себя в жизни.
И когда из фонда мне прислали видеоанкету девятилетней Тони, я посмотрела на девочку и сразу поняла, что она сохранный ребёнок. Увидела, что у неё подвижное лицо. Такого ребёнка можно и нужно развивать.
Мне сразу очень важно понимать, что ребёнка можно реабилитировать, можно помочь ему. И поэтому так важны видеоанкеты, которые снимают сотрудники «Измени одну жизнь». Родители могут и увидеть, и услышать детей. Ведь региональный оператор лишь перечислит ужасные диагнозы малыша. После этого ребёнка брать не захочется. Будет настолько страшно, что сразу подумаешь: не справлюсь.
О Тоне
В моей компании работает девушка-колясочница. Она смело передвигается по Санкт-Петербургу сама. Не стесняясь, просит помощи прохожих, к примеру, чтобы помогли ей войти в автобус или в какое-то здание. Вот эта девушка — живое воплощение моей мечты о том, чтобы мои дети так же, как и она, чувствовали себя свободно и раскованно. Чтобы они не боялись попросить поддержки. Чтобы жили полной жизнью, а не сидели в четырёх стенах.
Я уже опытная мама, знаю, как и чем можно помочь ребёнку с серьёзными диагнозами. Мой муж тоже обладает таким опытом. Поэтому Тонину видеоанкету я смело показала супругу. Дмитрий согласился с моим решением взять девочку. И я поехала за нашей новой дочкой в Улан-Удэ. Со мной отправилась и моя сестра — мой верный друг, моя поддержка.
Мы шли к Тоне, а она нас уже ждала. Я купила ей сумочку, которую надо раскрашивать. Она обрадовалась. Ко мне сразу пришло понимание того, что Тоня — это моя дочь. Это и мой запах, и взгляд её — тоже мой. Мы говорили и с воспитателем, и с Тоней. Согласие на ребёнка подписали сразу.
Сейчас я смотрю на Тонечку. Она как-то сразу влилась в нашу большую семью, такое ощущение, что она всегда была с нами. Это ещё раз доказывает то, что она — наш ребёнок. Дети восприняли пополнение в семье как должное, некоторые с небольшой ревностью, но в целом с позитивом.
Сейчас мы обходим врачей. Отношение людей в белых халатах, как всегда, разное. Один невролог, изучив медкарту Тонечки, сказал, что диагнозы настолько ужасны, что ничего нельзя исправить, и вообще девочку проще обратно отвезти в детский дом. А наш доктор, к которому мы водим на приём всех своих деток, одни Тонины диагнозы снял, а про другие сказал, что и про них после лечения можно забыть.
Тоня проходит комиссию, перед тем как пойти в школу. Занимается с логопедом и учителем, хорошо читает. У неё есть шанс стать обычным человеком. И мы им обязательно воспользуемся.
О том, как всё началось
Почему я стала брать детей с инвалидностью? Это не было каким-то специальным решением. Как часто бывает, всё произошло случайно. Мы с мужем взяли Кристину. Если бы мне тогда сразу сказали, что у девочки ДЦП, я бы отказалась её брать. Подумала бы, что такие дети должны получать особый уход, который мне не под силу. Теперь я уже знаю о ДЦП достаточно, чтобы определить, в каком состоянии ребёнок, чем ещё ему можно помочь. И в меру своих сил, знаний и возможностей помогаю.
У Кристины плохо работала одна половина тела. Уже в первые полгода, как девочка стала жить у нас, нам удалось решить эту проблему. Все эти шесть месяцев нам было очень тяжело. Мы занимались с Кристиной каждый день. Помню, мне казалось, что я словно упала в какую-то чёрную дыру. И нет ни сил, ни возможности выбраться из неё.
Ортопед, который при первой встрече с Кристиной предлагал нам в ближайшем будущем делать операцию, через полгода наших занятий сказал буквально следующее: «Идите отсюда». Это была шутка, конечно. Дело в том, что операционного вмешательства не понадобилось. Мы решили многие проблемы Кристины одними лишь упорными занятиями.
Тогда не только Кристина поверила в себя, но и я поняла, что у меня есть новый и очень важный для таких детей ресурс. Я почувствовала, что больше не боюсь диагноза ДЦП. На собственном опыте осознала, что у таких детей многое можно успеть исправить. Важное условие — не затягивать с реабилитацией. Для ребёнка с ДЦП важен буквально каждый месяц жизни.
А с ортопедом мы подружились. Наши приёмные дети наблюдаются у этого доктора. И теперь я могу смело вступать с ним в спор как опытная мама детишек с этим диагнозом.
О Наде
Позже у нас появилась Надя. Её состояние было намного хуже, чем у Кристины. Мы взяли Надюшу, когда ей было 9 лет. Девочка не знала ни букв, ни цифр, ни геометрических фигур. Её определили в специальную коррекционную школу 8-го вида для умственно отсталых детей.
Мы занимались с Надей очень плотно целый год. Сразу оговорюсь, что сами дети с серьёзными диагнозами — настоящие бойцы! Когда они видят, что ты бьёшься за них, сами вступают в борьбу. Совместными усилиями адаптируются и к семье, и к школе, и к жизни в обществе.
Надя — очень упрямая, упорная, она сумела добиться того, чтобы через полтора года из школы 8-го вида пойти в обычную школу. А ведь школа 8-го вида считается такой, из которой детям уже «не вырваться»… Минувшей весной Надю прооперировали, доктор отмечает положительную динамику. После Нади я чётко поняла, что мне уже ничего не страшно! Я стала ещё увереннее в своих силах. После этого у нас появились ещё приёмные дети.
Надя — единственный ребёнок в семье, который нас с мужем благодарит за то, что мы для неё сделали и делаем. Мы, в общем-то, ни от кого из детей не ждём бесконечных слов благодарности. Ведь родительская любовь подразумевает бескорыстную и безмерную заботу о детях. А Надя очень часто говорит нам очень трогательные слова. Кажется, что она нас за всех благодарит…
О поддержке и неприятии
После того как мы вдруг стали брать детей с серьёзными диагнозами, половина наших знакомых постепенно просто перестала с нами общаться. У многих людей я читаю в глазах то, что мы кажемся им безумными.
Что касается самых близких друзей, то они уже смирились с нашими выходками. Они часто общаются с нами, видят, как меняются наши дети. И не просто общаются с нами, а очень помогают и поддерживают.
Мои родители так и не поняли, почему и зачем я беру чужих детей, ведь у нас с мужем есть кровные дети. А моя младшая сестра и двоюродная сестра стали моими настоящими верными подругами.
Родители мужа живут в Латвии, очень любят и нас, и всех наших ребят. Летом мы арендуем жильё по соседству с ними. Так они уговаривают всё наше огромное семейство жить у них, помогают кормить и переодевать детей, а ведь это непросто. Не знаю, как объяснить отношение разных людей к нам и нашей семье. Да и надо ли объяснять?
О ресурсах
Каждый ребёнок требует вложения в своё развитие огромных родительских ресурсов. Поэтому папам и мама так важно преодолеть себя, свои страхи, свои сомнения. И начать работать вместе с ребёнком. Заразить его стремлением и желанием бороться за себя, своё здоровье, свою жизнь. Малыш или подросток должен поверить в себя, в свои силы и возможности, настроиться на победу. Пример показывают родители.
У меня бизнес-склад ума. И я свои ресурсы просчитываю заранее. С одной стороны, я не тот человек, который положит на алтарь всё своё здоровье, все свои силы и всё своё время. А с другой, я чётко понимаю, на что я способна, и выкладываюсь полностью.
Одна я не справилась бы со всеми детьми и их проблемами. С нами в доме живут две няни, наши помощницы. Они очень нравятся и нам, и детям. Все наши дети говорят и по-русски, и по-английски.
Конечно, для лечения и реабилитации нужны не только силы, но и деньги. Я считаю, что если позволяют средства, то важно тратить их на благие дела. Мы вкладываем деньги в здоровье и развитие детей.
Советы будущим приёмным родителям:
Не принимайте на веру слова регионального оператора. В 50% случаев данные, которыми оперируют региональные операторы, не соответствуют действительности. Иногда даже до 90%. Поэтому надо ехать и знакомиться с ребёнком лично.
Инвалидам дома во много раз лучше, чем в системе. Понимая это, не отказывайтесь брать в семьи детей с диагнозами. Но только учитывая свои возможности.
Для того чтобы взять ребёнка с серьёзным диагнозом, оцените свои силы и возможности. Вам понадобятся либо деньги, либо время. Например, кабинет ортопеда находится в нашей районной поликлинике на четвёртом этаже. И колясочнику не по силам туда забраться. Если нет финансов на платного доктора, то лишь один поход к ортопеду в районную поликлинику займёт и время, и лишние силы. В итоге вы не сможете уделить должного внимания другим детям.