На площадке Пресс-центра «АиФ» в формате онлайн состоялась дискуссия на тему:
«Жизнь после пандемии: переформатирование мира. Какие страны и рынки стали бенефициарами? Как изменится жизнь людей?»
Поделиться мыслями о настоящем и будущем мира мы пригласили аристократов духа.
Участвовали:
- Михаил Веллер, писатель, член Российского Пен-Центра, International Big History Association и Российского философского общества;
- Элизабет Браун, заместитель советника по сотрудничеству и культуре посольства Франции в РФ, заместитель директора Французского института в России;
- Сергей Переслегин, писатель-прогностик, литературный критик и публицист;
- Дмитрий Косырев, писатель (литературный псевдоним Мастер Чэнь), востоковед, журналист;
- Дарья Давыдова, приглашенная солистка Большого театра, оперная певица (сопрано);
- Николай Григорьев, руководитель Института социальных и этнокультурных исследований, член правления Национальной ассоциации корпоративных директоров, член Совета Гильдии маркетологов;
- Николя Дюкре, заместитель генерального директора Франко-российской торгово-промышленной палаты в России (CCI France Russie, CCIFR);
- Елена Михайлова, директор специальных программ УСПИ Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ).
В чат конференции сыпались вопросы от журналистов.
- Каковы реальные последствия: банкротство стран, изменение границ?
- Как изменились рынки? Произошло ли глобальное перераспределение капитала? Какие прогнозы?
- Что говорят социологические исследования об ожиданиях и страхах граждан в мире постпандемии?
- Как новая реальность скажется на международном сотрудничестве? Как изменятся отношения между людьми и странами?
- Искусство без вайба — суррогат или новая реальность? Как артист и зритель живут в искусстве онлайн?
- Адекватно ли воспринят миром масштаб угрозы COVID-19?
- Переформатирование мира — фантастика или реальность?
Михаил Веллер:
— Вряд ли эту тему можно обобщить, потому что пока никто ничего не знает. Еще год тому назад никто не ожидал, что вместо атомной бомбы будет вирус.
Говорить можно о том, что продолжается уход мира в виртуальное пространство. Что касается границ. Сейчас трещат швы у Европейского союза. Пошёл большой наезд на Китай. Китайцы крадут всё у всех, включая технологии, и никому ничего не платят. Сейчас обострилась гражданская война между неосоциалистами и консерваторами. Товарищи социалисты хотят, чтобы всё рухнуло. Резкое обострение всех ситуаций и всех возможных противоречий — это то, что сейчас происходит в мире.
Единого мнения в научном мире сегодня не существует. Институты вирусологии свою работу не прекращали. Разумеется, вирусологи выдвинули самые разные гипотезы. Один вирусолог, Нобелевский лауреат, утверждает, что пандемия, безусловно, сконструирована. А другие вирусологи заявляют, — что нет. А могучая глобальная фармацевтическая мафия своего не упустит и заработает на любых трупах.
Мир не останется прежним — в одну и ту же реку нельзя войти дважды.
Но период благоденствия, безусловно, кончился.
Сергей Переслегин:
— Подумаешь, бином Ньютона! — процитировал писатель фрагмент из «Мастера и Маргариты». — От этого гриппа в мире умрёт от одного до полутора миллиона человек. Никакого влияния на демографию вирус не окажет. Вообще серьезной опасности он (COVID-19) не представляет. И никаких специальных мер для борьбы с ним не требовалось. Вообще все способы борьбы с вирусом выглядят довольно анекдотично. Отсюда мы приходим к простому естественному выводу: никому не интересен вирус, никому не интересно заболевание. Всем интересно разрушение существующей мировой системы, при которой данное заболевание используется как простой повод. Поводом могло быть и что-то другое. Надо иметь ввиду, что вот уже лет восемь прогностики в один голос говорят о переходе к шестому технологическому укладу. Это удалёнка, безлюдное производство, роботизированное управление экономикой, дистанционное образование и наука, искусственный интеллект. Эпидемия стала катализатором перехода к Шестому технологическому укладу (Ключевой фактор Шестого технологического уклада (прогноз С.Ю.Глазьева): нанотехнологии, клеточные технологии. Преимущество технологического уклада, будет состоять в резком снижении энергоёмкости и материалоёмкости производства, в конструировании материалов и организмов с заранее заданными свойствами — ред.). Все переходы между технологическими укладами оборачивались мировыми войнами. Можно сказать, что эпидемия и принятые против неё меры — это и есть мировая война. Эта война решает те же самые проблемы — это деструкция прежней экономической модели.
Дмитрий Косырев (Мастер Чэнь):
— Я с интересом наблюдал за тем, как общественные настроения по всему миру колебались от полной поддержки карантинных мер, прошли середину. И примерно две недели назад настроения резко переменились на «не вирус проблема, а проблема — это карантин и разобщение людей». Вот это катастрофа мирового масштаба и говорить нужно об этом. В мире выступают против тех, кто вводил слишком жёсткие меры во Франции и в Испании. Америка разделилась на две половины ещё больше, чем раньше. Например, в «республиканских» местах за требование надеть маску можно получить пулю в голову.
Только сейчас начали понимать жуткие экономические последствия карантина — не вируса, а мер по остановке производств.
Возможно, мир откатится по уровню жизни в 70-е годы прошлого века, а кто-то говорит что и в 30-е. А это была бы катастрофа полная.
Сейчас идёт разбор полётов — кто виноват в том, что карантины стали, чуть ли не единственным приемлемым орудием борьбы с эпидемией для 2/3 мира. Где-то таких виновников находят. Мне интересно кто из современных политиков первым скажет: медицинское лобби — такая же угроза миру, как военно-промышленный комплекс?
Елена Михайлова представила репрезентативную выборку опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ):
— Скажу о том, что касается настроения людей. Какие тренды мы видим?
Опасаются ли люди заражения коронавирусом? В связи с введением самоизоляции страхи и опасения людей, зафиксированные в марте, постепенно успокаиваются. Когда выходить из самозоляции? Мы все хотим скорее межличностного общения, но по опросам оказалось, что не все к этому готовы. Мы наблюдаем ключевые тренды, которые не уйдут так быстро. Среди молодёжи 27% считают, что необходимо продлевать самоограничения. Повлияла ли пандемия на жизненные планы и жизненные стратегии? Более половины россиян вынуждены были пересматривать свои долгосрочные планы, а это очень важно. Долгосрочные индивидуальные планы определяют модели экономического поведения, карьерные стратегии и модели поведения с государством. Стараются ли люди планировать что-то на несколько лет вперёд? Есть факторы мировоззренческие, есть экономические. Но по состоянию на сегодняшний день, 62% людей не могут планировать и не знают как дальше действовать. Фактор неопределенности — ключевой риск для развития. Есть ожидание серьезного роста цен у 76% населения. В связи с этим сократиться потребление. Неоднородная ситуация в регионах России. Выход из состояния самоизоляции — что мешает нам вернуться к привычной комфортной жизни? Половина населения считает, что все вернется на круги своя. Но чаще всего говорят о материальных сложностях: риск безработицы, снижение заработной платы. Вторая группа факторов — всё, что связано с продолжением всех моделей поведения самоизоляции. Сформированы некие фобии: опасения выходить в этот страшный мир, чтобы не заразиться. Личностные коммуникации теперь в онлайне. Есть опасения и в связи с доступом к получению медицинских услуг. Ограничения, связанные с передвижением эмоционально воспринимаются как ограничение свободы. В целом сформирована ответственная модель поведения. После режима отмены самоизоляции, большинство собираются продолжать сформированную модель поведения: носить маски, соблюдать социальную дистанцию. Трудности после выхода из самоизоляции будут.
Доминируют страхи о нарушении социальной справедливости, на втором месте страхи, связанные с риском для здоровья, далее материальные страхи — все они пересекаются, в разных социальных группах превалируют разные страхи.
Как вы будете жить через год? Этот вопрос определяет уровень оптимизма общества. Вот что интересно: доля людей, которые не видят просвета, — даже немного уменьшилась. Мы видим серьезные изменения, связанные с потреблением, особенно, сегмент, так называемого, статуса. Из сокращающихся сегментов, безусловно, рестораны, кафе. И не из-за кризиса, а потому что изменились модели коммуникаций. Теперь сто раз подумаете и откажетесь встретиться с друзьями в кафе или ресторане. Мы увидим структурные изменения и на рынке труда. В сфере медицины предполагается очень сложная картина. Потеряно доверие и отношение к медицине, как к науке. Большое количество разночтений — как лечить COVID — приведёт к росту недоверия к медицине, которое может оказать влияние и на демографическую ситуацию. И это будет серьёзная проблема.
Элизабет Браун:
— Пандемия бросила серьезный вызов искусству и культурной индустрии по всему миру. Очень быстро надо было реагировать, все наступило внезапно. Как выглядят наши чувства онлайн? Если до кризиса мы видели его, как дополнительный формат, то сейчас онлайн не противостоит офлайну, а становится равноправным, расширяет публику исполнителя. Один из моментов, который объединяет эти два формата — это экономика культурного мира. Как возможен межстрановой диалог? Как мы можем работать с французским режиссером, если он не может приехать? Только онлайн. Сейчас все режиссеры так работают. И декорации возможны тоже в этом режиме. Но для чего всё, если мы не можем показать это зрителю. Какой доход? У нас, во Франции, артисты, режиссеры заявили Белый год. Сейчас у них нет работы. До августа министерство культуры обещало покрывать их доход. А потом как? Артистам для эмоций публика обязательна. Все художники питаются энергетикой. Например, уличное искусство не может существовать онлайн. Им нужна публика. И еще. В экономике культуры есть фестивали. Во Франции проходит очень много фестивалей — это платформа, чтобы соединить спектакли, артистов и т.д. Примерно шесть тысяч фестивалей проходит во Франции. И чаще всего — это небольшая экосистема на местном уровне. На общую экономическую активность это не влияет, но на местном уровне обычно стимулирует и экономическую активность, и туристическую привлекательность региона. На самом деле, сейчас всё остановилось. По поводу границ, я думаю, это будет сложно. Мы надеемся, что границы откроются, иначе это очень плохой знак для всех, не только для культуры.
Дарья Давыдова:
— Я благодарю зрителей за ту поддержку, которая заставляет идти вперед и не сдаваться. Онлайн — неполноценная форма творчества. Но сейчас является единственной, которая может развиваться. Мой опыт показывает, что это возможно. Артист должен дарить своё тепло, отдавать свою энергию. Странно это делать на экран телефона. Никакой отдачи это не даёт. Можно только закрыть глаза и увидеть зал, когда зрители сопереживают тебе. Искусство должно нести свет, чтобы людям жилось интереснее, лучше, чтобы настроение и позитивные эмоции передавались от артиста зрителю. Я, безусловно, делала всё, что могла в онлайне — это и телемосты, и встречи со зрителями, и концерты, и интервью — и буду продолжать. Потому что нет никакой уверенности в том, что нас ждёт в части офлайн — мероприятий, когда мы выйдем в зрительные залы и сможем полноценно существовать. Но я знаю точно: пройдя этот период, мы навсегда останемся в двух форматах. Спрос рождает предложение, следовательно, дальше то, что делают артисты в онлайне будет находить свою аудиторию, либо не будет находить. Соответственно, люди будут выбирать: что им ближе, что интереснее. Вот здесь, я думаю, разные форматы будут переживать изменения. Спектакли, концерты, лекции останутся только в живом режиме — сюда относится всё, что связано со взаимодействием с публикой, Какие-то концерты рассчитаны на живой зал и этот мост, это общение — останется всегда на сцене. Однако, выявилась и вторая часть, которая окажется в онлайне. И об этом надо было думать еще вчера: как эти форматы подогнать без потери качества, а с максимальным включением всех возможностей сегодняшнего дня, которые можно предлагать зрителям, тем самым, вовлекая их в этот процесс. Здесь нужна поддержка и новые знания. В частности, я знаю, что многие мои коллеги из разных стран очень активно теперь развиваются по части самопрезентации и самореализации в этой области. Потому что сейчас мы все в онлайне.
Николя Дюкре:
— Сложно говорить обо всех рынках. Что можно сказать в глобальном плане? У нас сейчас меньше запросов от французских компаний, это означает, что много компаний заинтересованы в своей ситуации. Я думаю, что это временное затишье. Так или иначе, экономика во всех странах стала глобальной и останется глобальной. Но в то же время компании обнаруживают, что надо сократить зависимость крупных экономических регионов. В ближайшие годы можно предвидеть, что производства будут локализованы по месту потребления. И, потом, компании всегда адаптируются в каждом кризисе. Мы это видели уже: некоторые компании обанкротятся, но много компаний останется и адаптируется к новой ситуации. Привычки потребления будут изменены. В обычных магазинах уже покупают меньше, сейчас покупки все идут через интернет. Мы уже видим, что, например, в США три крупных сети супермаркетов будут закрыты, потому что у них очень большие финансовые проблемы, нет покупателей. Все делают покупки сейчас через интернет. Например, для логистики это отличная ситуация, ожидаем рост этой отрасли, потому что люди будут покупать продукты через интернет. Для этого нужны грузовики, складские помещения, водители, грузчики и так далее. Прошло только два месяца карантина в Европе и в России тоже. Будем смотреть на изменения, но самое сложное предстоит испытать маленьким компаниям, где 2-3 сотрудника, у них нет оборота, они просто не смогут платить зарплату. Будут либо увольнять сотрудников, либо закрывать бизнес. Большим компаниям угроз меньше, так как у них есть деньги и они знают как адаптироваться. Пока франко-российские контракты не пострадали, ничего не изменилось. Но никто не знает, как будет после пандемии.
Николай Григорьев:
— Я хотел бы поддержать идею о том, что мир меняется все время. Некоторые тренды мы наблюдаем давно, все они говорят об изменении личного пространства, о тотальном цифровом контроле. Всё это происходило с помощью камер, мобильных телефонов, мы заходили на какие-то сайты, за нами смотрели — куда мы заходим, что мы читаем, что мы покупаем, цифровые пропуска и т.д. А теперь я читаю о том, что камеры на улицах научились распознавать лица в масках. Сейчас мы узнали, что у нас будет цифровое голосование. А недавно появился такой феномен как цифровые митинги. Обучение переместилось в Сеть. А что тут нового? Уже несколько лет назад ведущие университеты мира выложили в интернет свои курсы лекций. Да то же искусство уже давно присутствует в YouTube, Instagram. Вообще говоря, это тривиальная технологическая проблема — как монетизировать искусство, которое переместилось в онлайн. Больших проблем в этом нет.
О рынках. В результате страновых карантинов первое, что грохнулось — это глобальные цепочки поставок. И вдруг обнаружили, что от 70 до 90% лекарств разных категорий производится в Китае. И больше нигде. Если вдруг Китай закрылся — будут большие проблемы. А с чем это еще связано? Нас долго учили: эффективный бизнес должен работать без складских запасов. А вот Китай закрылся и образовались большие проблемы. Для того, чтобы эту хрупкость мира ликвидировать, необходим процесс глокализации (глокализация — это процесс экономического, социального, культурного развития, характеризующийся сосуществованием разнонаправленных тенденций: на фоне глобализации вместо ожидаемого исчезновения региональных отличий происходит их сохранение и усиление — ред.)
Мир фрагментируется. Но каким образом это будет происходить? Географически или поверх географии в Сети?
Логистические цепи ставят перед собой задачу безлюдной логистики. А это приведет к социальным проблемам. Куда девать людей? Вопрос утилизации населения? Водители грузовиков — это здоровые мужики с ружьями. Вы ходите создать огромную армию пролетариата, которую вы очень упорно переводили в горожан? Вы хотите, чтобы они классовое сознание обрели? Я смотрю на это со страхом. Городское население, в основном, безопасно, а низкоквалифированный пролетариат — очень взрывоопасная группа. В каком мы будем жить мире? В таком каким мы его сделаем сами.
А в финале дискуссии, великолепная Дарья Давыдова исполнила песню Александры Пахмутовой «Надежда» и подарила её всем. Потому что надежда — наш компас земной.
Полная версия круглого стола