Телесериал «Зулейха открывает глаза» по одноименной книге Гузель Яхиной вызвал острые споры в обществе. Актриса Чулпан Хаматова и продюсер Ирина Смирнова решили ответить тем, кто несогласен с предложенной ими трактовкой событий 1930-х годов.
«Мы ее сняли, чтобы показать деградацию морали большевистского строя»
Во время прямого эфира в Instagram Хаматова заявила: «Я получаю много негатива после выхода фильма. Мало того что были ожидаемые проклятия со стороны радикально настроенной части татарского общества. Но я с удивлением обнаружила, что добавилась еще и претензия на тему "осквернения нашей истории". Не только искажения татарского быта, но и исторической правды в целом. Для меня раскулачивание — это, однозначно, убийство, трагедия огромного числа людей, преступление, морально-этическая катастрофа. И вдруг я обнаруживаю, что множество людей думает по-другому... У меня, наоборот, были опасения, что действительность, которую мы показали в картине, будет недостаточно жесткой, что не появится ощущение боли и трагедии от происходящего. И в голову не могло прийти, что претензии будут иного рода. Такой реакции зрителей не было, когда я снималась в других фильма про советсткую власть, про сталинизм. Взять хотя бы "Дети Арбата"».
Генеральный продюсер кинокомпании «Русское» Ирина Смирнова в интервью РБК заявила: «Мы прекрасно понимали, что возмутятся и коммунисты, и фундаменталисты в Татарстане, и еще масса людей, отрицающих сам факт раскулачивания. Для меня оказалось большой новостью, что среди московской интеллигенции много тех, кто спокойно относится к раскулачиванию, считает, что все правильно делали... Я слышала, что у жителей Татарстана много претензий относительно того, как мы посмели снять сцену секса в мечети. Мы ее сняли, чтобы показать деградацию морали большевистского строя, что советская власть уничижительным образом относилась и к мусульманской, и к православной вере. А не для того, чтобы добавить пикантности сериалу или — упаси бог — оскорбить чувства верующих».
Как видит художник
Вне всяких сомнений, раскулачивание было драматических событием в истории нашей страны, и также несомненно то, что в результате пострадало множество невинных людей. Но cовременные авторы предпочитают упрощать историю того периода до уровня индийского кино, где одни безоговорочно положительные, а другие столь же безоговорочно отрицательные герои.
Чулпан Наилевна Хаматова — народная артистка России, одна из учредителей благотворительного фонда «Подари жизнь», талантливейший и глубко порядочный человек. Но является ли она специалистом в истории?
«Кулак — скупец, скряга, жидомор, кремень, крепыш; перекупщик, переторговщик, маклак, прасол, сводчик, особ. в хлебной торговле, на базарах и пристанях, сам безденежный, живёт обманом, обчётом, обмером; маяк орл. орёл, тархан тамб. варяг моск. торгаш с малыми деньжонками, ездит по деревням, скупая холст, пряжу, лён, пеньку».
Не самая лестная характеристика, верно? Принадлежит она вовсе не большевикам — так описывал кулака в своем словаре Владимир Даль.
Народник конца XIX века Александр Энгельгардт был еще более беспощаден: «Настоящий кулак ни земли, ни хозяйства, ни труда не любит, этот любит только деньги... Всё у кулака держится не на хозяйстве, не на труде, а на капитале, на который он торгует, который раздаёт в долг под проценты. Его кумир — деньги, о приумножении которых он только и думает. Капитал ему достался по наследству, добыт неизвестно какими, но какими-то нечистыми средствами».
«В настоящее время более сильный крестьянин превращается обыкновенно в кулака, эксплуататора своих однообщественников, по образному выражению — мироеда. Вот единственный почти выход крестьянину из бедности и темноты, видная, по сельским воззрениям, мужицкая карьера», — данная цитата принадлежит вовсе не Владимиру Ленину, а отцу русской аграрной реформы Петру Столыпину.
То есть, вопреки более позднему мифу, никаким «крепким хозяйственником» кулак не был. Это был жестокий сельский эксплуататор, наживавшийся на тяжелом положении крестьян, спекулировавший хлебом в голодные годы, спокойно смотревший на то, как умирают от голода его односельчане. Кулак — это, если хотите, «новый русский» своей эпохи, не заслуживавший ни любви, ни симпатий.
Непростая история
В конце 1920-х годов, преодолев при помощи НЭПа последствия Гражданской войны, Советский Союз оказался перед необходимостью индустриализации страны. Новая задача требовала увеличения производства продовольствия при одновременном уменьшении рабочих рук, переходящих в промышленность. Частник в решение подобных задач заинтересован не был и, более того, противился им. Находясь в условиях острой нехватки времени, советская власть перешла к насильственной коллективизации и одновременно к репрессивным действиям в отношении тех, кто рассматривался как противник нового курса.
Трагедия было в том, что в эту ломку попадали далеко не только мироеды, но и середняки — те, кто вообще не имел ни малейшего отношения ни к какой эксплуатации. Перегибы такой политики стали ясны довольно быстро. Уже 24 мая 1934 ЦИК СССР принимает Постановление «О порядке восстановления в гражданских правах бывших кулаков», в соответствии с которым кулаки-спецпоселенцы, ранее лишенные ряда гражданских прав в индивидуальном порядке, восстанавливаются.
Раскулачивание — чрезвычайно непростая история с большим количество факторов, но, похоже, для современных творцов изучение вопроса — слишком трудная задача, поэтому они предпочитают примитивное изложение.
Моралист Колчак и убийцы Павлика Морозова
Что же до деградации морали в большевистском обществе, которое, по версии продюсера, скатилось до сексуальных оргий в храмах и мечетях?
Для начала можно вспомнить пару примеров того, какая замечательная мораль процветала в противоположном лагере. Например, адмирала Колчака, который при живой жене и ребенке открыто жил со своей любовницей госпожой Тимиревой. А жене, писавшей ему с просьбой о помощи, предлагал не беспокоить его.
Но то музыка высших сфер. Поговорим о кулаках. 13-летний Павлик Морозов и его 8-летний брат Федор Морозов были убиты ближайшими родственниками — организатором преступления выступил их родной дед, соучастниками были их двоюродный брат, крестный и бабушка. Таким образом Павлику мстили за то, что он дал показания на собственного отца, который, будучи председателем сельсовета, продавал кулакам-спецпереселенцам фальшивые справки. При этом Павлик фактически лишь подтвердил на суде показания собственной матери, которая не выдержала ужасной обстановки в семье — все доходы отец пропивал, открыто жил с другой женщиной, а жену и детей регулярно избивал.
Высокоморальный дедушка, регулярно посещавший храм (ранее он служил жандармом и, по словам односельчан, надсмотрщиком в тюрьме), из мести зверски расправился с собственными внуками, включая маленького Федю, вообще не имевшего отношения к суду над отцом.
Причем история расправы над Павликом Морозовым — это один из десятков подобных случаев. Противники советской власти на селе вовсе не были невинными ангцами и расправлялись не только с колхозными активистами, но и с членами их семей.
Большевистская мораль довела до взятия Рейхстага
Большевистская мораль заставляла членов партии брать в свои семьи на воспитание детей своих погибших товарищей. Большевистская мораль заставляла членов Политбюро отправлять своих сыновей на фронт, в самое пекло.
На фронте побывали даже все три сына Сталина, включая приемного — Яков Джугашвили, Василий Сталин, Артем Сергеев. Яков не вернулся с войны, как не вернулся и старший сын Никиты Хрущева Леонид. Сражали с врагом трое сыновей наркома Анастаса Микояна — Степан, Владимир и Алексей. Владимир Микоян погиб в бою, так же как и Тимур Фрунзе.
Большевистская мораль была интернациональной — под Сталинградом пал смертью храбрых сын одного из лидеров Коммунистической партии Испании Долорес Иббарури Рубен Иббарури.
Большевистская мораль заставляла драться до конца защитников Брестской крепости, стоять насмерть под Москвой подольских курсантов, позволяла сохранять беспримерное мужество в последние минуты жизни Зою Космодемьянскую. Преисполненные большевистской морали воины Красной Армии писали перед боем: «Прошу считать меня коммунистом».
Мораль заставляла бойцов умирать ради освобождения от фашистского гнета венгров, поляков, чехов, словаков, австрийцев, да и самих немцев. С большевистской моралью освобождались узники нацистских концлагерей, с большевистской моралью был взят Рейхстаг, на крыше которого взвилось знамя Победы.
Правда в том, что бедой становилась не большевистская мораль, а отсутствие какой-бы то ни было морали у отдельных индивидуумов.
Но это вневременая проблема, характерная не только для эпохи раскулачивания. Например, отсутствием морали страдают многие современные деятели. Зато все прекрасно научились проецировать все людские пороки исключительно в «деяния кровавых большевиков».