9 июля отметил бы свой день рождения режиссёр Элем Климов — главный нон-конформист советского кинематографа, почти все фильмы которого не по одному году пролежали «на полке» перед тем, как выйти на экраны, скончался в 2003 году. Дебютировав в кино с комедией «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён», свою главную работу «Иди и смотри» — военную драму по «Хатынской повести» Алеся Адамовича — Климов снял в 52 года. И после этого навсегда оставил режиссёрское кресло — слишком уж дорогой ценой давалась ему всю жизнь любимая работа.
Родился будущий кинематографист в 1933 году в Сталинграде. Это, по словам самого Климова, впоследствии стало одной из причин, по которым он так мечтал снять своё кино о войне. Однако о кинокарьере Климов долгое время даже не задумывался. Окончив Московский авиационный институт и не проработав по специальности ни дня, он устроился журналистом сначала в Молодёжную редакцию Всесоюзного радио и Центрального телевидения, а позже в Московскую филармонию. Но в 1960 году он узнал, что Михаил Ромм набирает режиссёрский курс во ВГИКе и, не раздумывая, подал документы. Прошёл Климов с первой попытки, правда, учился всё же не у Ромма, а в мастерской Ефима Дзигана, где были сняты две курсовые короткометражки — «Жиних» и «Смотрите, небо!». Героями обеих стали дети, как и в дипломной и одновременно первой полнометражной картине Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён».
«А чего это вы здесь делаете, а?»
В качестве выпускной работы Элем Климов поначалу собирался снимать картину о массовике-затейнике из Парка Горького, но столь странный герой никак не укладывался в представления партии об образе положительного персонажа, и зелёного света картине не дали. Такая же судьба легко могла постигнуть и второй вариант диплома — комедию «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён», если бы в дело не вмешалось руководство Мосфильма, разрешившее режиссёру работать в павильонах киностудии. За невинной и смешной историей о пионерлагере, в который и сам режиссёр ездил в детстве, скрывалась история всей страны, превратившейся в глазах Климова именно в такой лагерь, где стирается любая индивидуальность и все повторяют хором «Всегда готов» и «Мы бодры, веселы» — даже если это совсем не так. Антисоветским фильм всё же объявили, как только он был завершён, однако вовсе не из-за метафорического посыла Климова, а из-за сцены похорон бабушки, которая на портрете, возвышавшемся над процессией, несущей гроб, показалась цензорам Госкино похожей на Хрущёва. Сам генсек сходства не увидел и дал фильму зелёный свет.
В роли директора лагеря Элем Климов, проводивший всё свободное время в «Современнике», с самого начала видел только Евгения Евстигнеева, а вот самый запоминающийся персонаж фильма — мальчик, произносящий сакраментальное «А чего это вы тут делаете, а?» — появился в сценарии не сразу. Как рассказывал сам Климов, возвращаясь после посещения очередного Дома пионеров в поисках детей для съёмок, в полупустом троллейбусе он увидел перед собой мальчишку в растянутой майке и с оттопыренными ушами, забитыми после купания песком. Такой типаж режиссёр не мог себе позволить упустить, придумав специального «сквозного» героя, вечно донимающего всех одним и тем же вопросом. Сыграл «Мальчика с профилем Гоголя», как его прозвали на съёмочной площадке, Вячеслав Царёв.
От «Антихриста» до «Агонии»
В следующие за димпломной работой несколько лет Элем Климов снял нелюбимую им самим и, на его же взгляд, неудавшуюся картину «Похождения зубного врача» с дебютантом Андреем Мягковым и Алисой Фрейндлих в главных ролях. Однако именно этим фильмом Климов сумел обратить на себя внимание Ивана Пырьева, который предложил режиссёру снять картину о Григории Распутине к 50-летию Октябрьской революции. С разрешения Пырьева съёмочная группа получила неограниченный доступ к сейфам архива Октябрьской революции, в которых хранились записки царя, дневник Распутина, редкие фотографии. Климов вместе со сценаристами Ильёй Нусиновым и Семёном Лунгиным углубились в изучение этого периода российской истории, вскоре представив на суд худсовета первый вариант сценария под названием «Антихрист». Эта версия, по словам самого Климова, была не просто смелой и сатирической, а даже безумной, ведь на экране, по задумке, должны были сосуществовать сразу два Распутина: один — реальный, а второй — из легенд и историй, окружавших фигуру героя. Как ни странно, этот сценарий не вызвал нареканий на худсовете, но для подстраховки был отправлен для обсуждения в комитет по кинематографии, и там его отклонили почти единогласно. В итоге Климову пришлось отказаться от первоначальной задумки и поменять название на «Агонию», где Распутин, тем не менее, показан всё же через призму того, как воспринимали его современники и потомки. Создавая этакий мифический образ, Климов опирался на достоверные исторические факты, таким образом убедив все комиссии всё-таки запустить производство картины — это было в 1967 году, но съёмки завершились, не успев толком начаться. Передумав, цензоры отправили «Агонию» на полку на долгих 6 лет. Работа возобновилась в 1973 году с назначением нового начальника Госкино, картина была готова к выходу в прокат уже в 75-м, но была вновь возвращена режиссёру — на доработку. На чудо надежды уже не было, и «Агония» в 1981 году отправилась на зарубежные показы и завоевала приз ФИПРЕССИ Венецианского фестиваля. В Советском Союзе зрители смогли увидеть работу Элема Климова лишь в 1985 году.
Посмотрев «Агонию», нетрудно догадаться, что так долго не давало покоя советским цензорам: в Николае II, изображённом безвольным и жестоким правителем, дни которого сочтены, и его не менее порочном окружении во главе с Распутиным (Алексей Петренко) им вновь параноидально мерещилась неприкрытая критика партии и намек на её скорый крах. Не спасали ситуацию долгое время даже слова Ленина о Революции, раскрывшей всю гнилую сущность монархии, которые появляются в прологе фильма. Игровые эпизоды в фильме перемежаются кадрами хроники — эту технику Климов решил использовать для придания исторической достоверности и документальности. Такой подход режиссёр открыл для себя во время работы над фильмом «Спорт, спорт, спорт», вышедшим в 1970 году, — в нём постановочные сцены также перемежаются с документальными.
«Иди и смотри»
В 1977 году Элем Климов подал заявку на экранизацию «Хатынской повести» Алеся Адамовича, которая в итоге станет последним фильмом режиссёра и самым тяжёлым — и по внутреннему содержанию, и по внешним обстоятельствам, сопутствовавшим производству фильма. Первое название фильма — «Убить Гитлера» — не прошло цензуру, несмотря на, казалось бы, столь однозначный и верный посыл. Требовали в Госкино и сюжетных правок, что в этом случае и вовсе выглядело странным, учитывая, что речь в фильме идет о зверствах фашистских оккупантов на территории Белоруссии — видимо, представлял её Климов уж слишком правдиво и недостаточно патриотично, без красных знамён и победных маршей. По официальной же версии, цензоры упрекали режиссёра в чрезмерном натурализме и смаковании «эстетики грязи», а последняя сцена, в которой главный герой Флёра, поседевший от ужаса мальчик с лицом старика, так и не решается выстрелить в детскую фотографию Гитлера, была расценена как пример ненужного и бессмысленного абстрактного гуманизма.
Очередной отказ и невозможность выпустить картину, идею которой Климов вынашивал не один год и которую, возможно, и сам задумывал главной в своей карьере, вкупе с трагической и внезапной смертью супруги, режиссёра Ларисы Шепитько, привели к нервному срыву. Но Элем Климов сдаваться не собирался, борьба за фильм продолжалась не один год, и идти на какие-либо цензурные уступки режиссёр не соглашался. В итоге изменилось лишь название — вместо «Убить Гитлера» появилось «Иди и смотри», строка из библейского «Апокалипсиса», найденная братом режиссёра буквально на ходу, в машине по пути на очередное собрание в Госкино. Лента, которой суждено было стать последней в жизни Элема Климова, вышла на экраны в 1985 году, завоевала главный приз Московского кинофестиваля и была неоднократно показана за рубежом, где режиссёра не раз благодарили за пусть и жёсткое, но правдивое изображение событий. «Вот один, кстати, западный немец, молодой, умный человек — он очень высоко оценил картину — подошёл после просмотра и сказал мне: „Элем, это мы должны были сделать эту картину. А сделали вы“», — рассказывал в одном из интервью Климов, признаваясь, как важно для него самого было снять этот фильм без каких-либо правок, таким, каким он был задуман.