11 сентября — 85 лет со дня рождения Иосифа Кобзона. О знаменитом певце aif.ru рассказали его друзья и коллеги — Лев Лещенко и Елена Драпеко.
«Йося шел особняком»
«С Иосифом Кобзоном мы познакомились в 1970 году, — говорит народный артист РФ Лев Лещенко. — Я с оркестром выступал с программой “Мелодия друзей” в Тамбове. Неожиданно туда приехал Иосиф Давыдович. Его не было в афише, он приехал по своим делам, но решил спеть пару песен. Я вышел в зал, сел на балкон. Кобзон исполнил песен пять. В зале творилось нечто невообразимое. Он был тогда, пожалуй, самый популярный эстрадный певец. Если можно так сказать, патриарх нашей эстрады. Хотя тогда вовсю гремела слава Аркадия Райкина, Людмила Зыкина аншлаги собирала, но Йося шел особняком.
Сблизились мы в Сочи на фестивале “Красная гвоздика”, который неофициально курировал Иосиф Давыдович. Кобзон сказал: “Ты пока не такой богатый человек, поэтому мы сделали тебе полулюкс в гостинице”. После этого началась наша с ним дружба. Мы никогда не конфликтовали, делили с ним репертуар, ездили вместе на гастроли. Кобзон несколько раз был в Афганистане, и я тоже. Правда, в Афганистане мы с ним были в разное время».
«В любой момент его могли застрелить»
«В Афганистане мы тогда месяц работали среди войск, — рассказала aif.ru актриса Елена Драпеко. — Я там встретила многих своих коллег. Иосифу Кобзону, считаю, надо было сразу присвоить звание Героя России за все, что он сделал для страны. Помню, он пел для солдат на склоне горы, его высвечивали прожекторами — никаких концертных залов ведь не было в Афганистане, а все наши военные хотели послушать Кобзона. И он почти четыре часа исполнял свои прекрасные песни в свете софитов, хотя его могли в любой момент из “зеленки” застрелить снайперы. “Зеленка” — это заросли, в которых прятались душманы и откуда шла стрельба.
Помню, я сдуру с другими артистами залезла на высоченную вышку. А там солдатик стоит. Мы ему: “Дай нам в бинокль поглядеть”. Он дал. А потом мне: “Вы бы все-таки так не высовывались, здесь же все-таки снайперы. А вы вся в красном”. Когда я обратно по лестнице лезла, у меня ноги дрожали, как у полудохлого куренка. Жутко было, конечно. А Кобзон за эти четыре часа был живой мишенью, но ни одной фальшивой ноты не взял.
На самом деле бригады актеров были бригадами психологической разгрузки: нашей задачей было вернуть солдат в человеческое состояние. Особенно после первого боя. Приходишь — зал мертвый и черный. Глазницы у людей темные... Но постепенно зрители оттаивали. Номера у нас в концерте были либо про Родину, маму и любовь, либо смешные, юмористические. Чтобы вернуться в нормальное состояние, человеку нужно либо засмеяться, либо заплакать. После выступлений Кобзона было видно, что солдаты оживали — столько он отдавал им своего душевного тепла.
Тогда мы, артисты, ощущали себя не мегазвездами (а Кобзон на это имел полное право), а частью народа. Люди нам доверяли. Причем нам за эти концерты не платили. Это были шефские поездки. И всегда полно желающих было. Для нас поддержать солдат было честью, выполнением долга. Так что с точки зрения европейцев мы, конечно, странные люди».
Опекал тех, кому трудно
«А мне особенно запомнились поездки на спортивные соревнования как группа поддержки спортсменов — зимняя Олимпиада 1980 года в Лейк-Плэсиде, США, Олимпиада в Мексике, Чемпионат мира по хоккею в Гетеборге, — продолжает рассказ Лев Лещенко. — Спортсмены всегда говорили, что для них это очень большая моральная поддержка — что приехал сам Кобзон. Его очень любили, он действительно пел очень много ненавязчивой патриотики, спортивные песни, песни Александры Пахмутовой.
Мы ездили группой — Левон Оганезов, Иосиф, я и Володя Винокур. В Лейк-Плэсиде нам дали большую комнату, где мы жили вчетвером. Вместе ели, вместе ходили по магазинам. Иосиф вставал раньше всех и первым заходил в ванную, ему требовалось немножко больше времени для приведения себя в порядок. И денег у Кобзона было немножко больше, чем у нас. Он давал мелочь Леве Оганезову, и Лева шел в магазин. Хотя мы столовались в гостинице и кормили нас бесплатно, поскольку мы были частью комсомольской делегации. Но Иосиф Давыдович давал деньги на разносолы или выпивку. Лева покупал все это, мы усаживались все вместе вчетвером и трапезничали. Сколько помню, Иосиф, когда он оказывался с компанией в ресторане, не позволял никому платить за стол.
У меня, у Володи Винокура, Саши Розенбаума и у Иосифа был офис в гостинице “Пекин”. Иосиф нас любовно называл “сынками”. Мы-то папой его, конечно, не звали, а вот он нас сынками — всегда.
Кобзон опекал тех, кому это действительно было нужно. Помогал обездоленным, детский дом поддерживал, вел огромную благотворительную работу. И всегда шел до конца. Когда у кого-то были нестерпимые жилищные условия, Кобзон правдами и неправдами пробивал через власти выделение жилплощади. Благодаря своему огромному авторитету ему удавалось добиться успеха».
Пришел на чужую свадьбу
«На эстраде у Иосифа Давыдовича был достаточно строгий образ, — продолжает Лев Лещенко. — Но в жизни он любил юмор. Так, как мы с Винокуром, Кобзон, конечно, народ не разыгрывал, но шутки поддерживал. А еще Кобзон один из первых начал петь на юбилеях, на днях рождениях — раньше это было не принято. А он приходил на каждый день рождения и пел. Был даже случай, когда он пришел на свадьбу и исполнил несколько песен, а потом оказалось, что он перепутал даты и пришел к совершенно другим людям. Выяснилось это, когда он стал поздравлять жениха и назвал другое имя. Ему говорят: “Нет, это другая свадьба”. Но тем не менее Кобзон остался и попел там еще. Все гости были в восторге. “Слава богу, что не опоздал. Значит, завтра еще раз спою”, — резюмировал Кобзон, когда выяснилось, что это ошибка. И на следующий день действительно пришел и спел уже на той свадьбе, куда его приглашали.
Иосиф умел дружить. Он уникальный был в этом смысле человек. Душевный, теплый. Дружил с космонавтами, с Юрием Гагариным. Юрий Алексеевич был очень занятым, закрытым человеком, его очень сложно было вызвать на контакт. К тому же Гагарин не вылезал из-за границ, все время был в работе — он же продолжал летать. Но с Кобзоном у них были трепетные встречи, Гагарин очень тепло относился к Иосифу.
Дружил Кобзон и с прекрасными врачами типа Коновалова, и с композиторами, поэтами — с Александрой Пахмутовой были не просто формальные, а настоящие дружеские отношения. С Робертом Рождественским они были не разлей вода, дружили семьями.
Кобзон ведь не только по загранкомандировкам ездил, но и с концертами на БАМ или в Усть-Илимск, и там заводил дружбу с рабочими. И потом к нему в Москву приезжали в гости простые люди из Сибири, с Дальнего Востока, он всех принимал. Он умел дружить.
К нему люди тянулись, потому что он был хлебосольный очень, отзывчивый. Человек с большой душой. Настоящий человек».