Долгое время Игорь Гордин шутил, что, видимо, и на его могиле напишут: «Здесь покоится муж Юлии Меньшовой». Но потом появилось немало работ в рейтинговых проектах, благодаря которым зритель полюбил актера.
Татьяна Уланова, aif.ru: Игорь, как все-таки получилось, что вашим тестем был оскароносный режиссер Владимир Меньшов, а вы ни разу не снялись у него?
Игорь Гордин: Это же обывательское мнение: если тесть — режиссер, значит, все твои роли — благодаря ему. Или жене, которая тебя пристроила.
— Или теще Вере Алентовой...
— Ну да. Сам-то никуда не годен, вот родственники и заботятся, чтобы хоть чем-то занялся. Однажды, когда мы с Юлей только поженились, Владимир Валентинович порекомендовал меня в фильм, который снимался на его студии «Жанр». Но пробы я не прошел. И больше попыток не было. Он ведь 20 лет как режиссер почти не работал. «Зависть богов» — последняя завершенная картина Меньшова. Так что я сам как-то искал пути выживания в профессии, крутился. Выпустился из института в 1993-м, когда кино практически не было. Выходило 10 фильмов в год, а сейчас, наверное, 10 сериалов в день. Уже переизбыток. Словом, тогда я сосредоточился на театре. И не случилось у меня такого сериала, как «Бригада», после которого просыпаешься знаменитым. Сейчас молодежи достаточно попасть в рейтинговый проект — «Мир, Дружба, Жвачка, «Слово пацана» или «Трудные подростки», и наутро ты уже звезда. В этом смысле теперь проще. Шансов «выстрелить» больше, другое дело, что путь актерский длинный. Это бег на длинную дистанцию. Тем, что тебе дано сегодня, важно грамотно распорядиться. Но не каждый может справиться с обрушившейся на него славой. Это ведь самое тяжелое испытание. Просто огонь, вода и медные трубы.
— О Кологривом говорите?
— Конечно. Очень яркий пример, когда вжух — и крышу сорвало. Даже тревожно за него, честно говоря. Как сложится судьба? Человек-то очень одаренный, талантливый. В «Слове пацана» у него работа замечательная.
Я же, лишь пройдя длинный путь (а мне почти 60!), не скажу, что дополз до вершины, но стал востребованным артистом. В чем для меня преимущество популярности, медийности? Не в том, что тебя узнают на улице, просят сделать селфи или дать автограф. А в возможности выбора. Ты можешь сказать: это хочу играть, потому что интересно. А это — не хочу, потому что такое сто раз уже играл. К счастью, я удерживал себя от того, чтобы соглашаться на все подряд. Да в МТЮЗе большая загруженность.
Недавно я понял, что вообще не хочу бросаться на всё. Предложений-то много, но... Чиновники, чиновники. Сколько можно? Что нового я могу предложить в этот образ? В этом смысле в кино сложнее, чем в театре. Редко появляется что-то необычное — исторический персонаж Меншиков, например. Вот это было неожиданно: парики, чулки, камзол, серьезная подготовка, требующая терпения.
— Семья обсуждает ваши работы?
— При жизни Владимира Валентиновича у меня не было интересных ролей в кино. А сериалы он вряд ли смотрел. В театр несколько раз приходил. В основном, ему нравилось то, что я делал. Но не скажу, что он был постоянным зрителем моих спектаклей.
— То есть, разбора полетов за ужином не было?
— Мы ведь никогда не жили с Юлиными родителями. Было понятно — не сможем. Поэтому сразу ушли в параллельное существование. Хотя встречались регулярно — на Новый год, все дни рождения. Собирались за одним столом несколько раз в году. Когда сын был маленьким, мы приезжали иногда на обед. А потом остались только семейные праздники. Но это очень важная традиция. Юля за это отвечает. И, если у меня спектакль или я на гастролях, это вызывает у нее дикое неудовольствие. Приходится тщательно следить. Вот недавно был день рождения дочки, а меня пригласили с «Собачьим сердцем» на фестиваль в Петербурге. Я честно спросил организаторов: «Вы хотите моего развода?..» Они не хотели. Пришлось им ради моего семейного события передвинуть... открытие праздника. Раньше я и представить себе такое не мог.
— У вас с Юлей извилистые дороги в карьере: она окончила Школу-студию МХАТ, но большую часть времени посвятила ТВ. Вы по первому диплому физик-ядерщик. И дети ваши сейчас ищут себя — Таисия не сразу пришла на актерский. Андрей, напротив, актер, но проявляет себя как режиссер...
— Мне кажется как раз ненормальным, если в 17 лет человек твердо знает, чего хочет. Особенно мальчик. Вспоминаю себя. Да я вообще не понимал, как что устроено... Конечно, если с пяти лет ребенок успешно занимается классической музыкой, то он идет дальше по этой дороге. Но, когда пацан играет в компьютерные игры, в футбол и иногда занимается чем-то серьезным, то к окончанию школы он вряд ли знает, куда идти. Сейчас ведь нет профориентации, которая была в советское время — УПК, тестирование...
Я занимался в ТЮТе (Театр юношеского творчества) с детства, но в 17 лет сомневался: стоит ли посвящать себя столь зависимой профессии. Думал оставить театр как хобби. Но говорят же: «Можешь не быть актером — не будь им». Я не смог не быть. И в 24 года впрыгнул в последний вагон, поступив в театральный...
Так что, с детьми все нормально. Андрей уже взрослый, ставит спектакли, снимает «короткий метр», читает лекции по истории кино.
— А вы ушли из «почтового ящика» и больше никогда с ядерной физикой не сталкивались?
— До сих пор с ней на «вы». Государство зря потратило на меня деньги. Я и в «п/я» занимался гражданской работой — мы налаживали медицинские ускорители для лечения онкобольных. Только за год работы с ускорителем я так и не встретился. И мне это было совсем неинтересно. Я любил математику (она прекрасна!), но не физику. А математический склад ума и физический — это разные полушария мозга. Логическое и абстрактное мышление. Словом, у меня всегда был параллельно театр, который в итоге победил.
— Родители-инженеры застали ваши актерские успехи?
— Они почти сразу приняли мой выбор. Отнеслись к нему с пониманием. Потом стали видеть меня по телевизору. Только мама иногда говорила: «Ну что ж ты все в театре юного зрителя? Может, уже посерьезней надо?..»
— В этом году у вас прошли уже две премьеры — «Собачье сердце» в МТЮЗе и сериал «Золотое дно». Впереди — проекты о советском прошлом: «Игры», «Северный полюс 8», «Плевако». Грех жаловаться, Игорь.
— Да я и не жалуюсь. После периода «муж Юлии Меньшовой» начался новый этап моей жизни. Название пока не придумал. Но надеюсь, скоро меня будут называть «папой Андрея Гордина». Юля тоже была дочкой Владимира Меньшова, а потом стала «Сама Меньшова».
— Не поменялись ли вы ролями с женой, которая активно развивает свой ютьюб-канал? Может, для молодежи теперь она — «жена Игоря Гордина»?
— Нет, конечно. Ее проект в Интернете соперничает с ТВ, а, может, даже выигрывает. У Юли больше 2 млн. подписчиков! Гигантское число, которое не укладывается в моей голове. И за этими 2 млн. — громадная работа! Мне до такого признания далеко.
— Не скромничайте! Играете в 4 театрах, снимаетесь в кино и сериалах...
— Театр — очень узконаправленная деятельность. Туда все-таки ходит мало людей.
— А билетов не достать. И залы полные!
— В МТЮЗе есть свой зритель. Но люди нетеатральные, покупающие билет на спектакль, чтобы отдохнуть, чаще идут в Театр Наций или в МХТ. И я безмерно благодарен судьбе, что могу играть на этих сценах. Именно там люди стали узнавать артиста Гордина, хотя он до этого 20 лет служил в МТЮЗе, получил «Золотую маску», «Чайку», премию Станиславского и сыграл огромное количество значимых для него ролей.
То же самое в кино. Там меня народ признал после «Склифосовского». И внимания стало даже слишком много. На сегодня это самый рейтинговый сериал российского ТВ. Уже 12-й сезон начали снимать, и остановки, по-моему, не придвидется. У меня после участия в этом проекте сразу произошел резкий скачок подписчиков в соцсети. Хотя в третьем сезоне моего чиновника уже убили. Главное, что подарил мне этот сериал — это встреча с Еленой Яковлевой и большое число поклонников, для которых я теперь — тоже один из «Склифа».
— Вы, знаю, от дома пешком добираетесь до театров. Маскируетесь — кепочка, черные очки?
— Не-а. Спокойно и хожу, и в метро езжу — там люди вообще не смотрят друг на друга. Они либо в гаджетах, либо спят. Редко кто взгляд кинет. В этом смысле Москва суетливый город.
— В родном Питере не так?
— Совсем иначе. Стоит выйти на улицу — сразу подходят люди. Видимо, там более созерцательный режим жизни.
— Вы как-то сказали, что сериалы про маньяков надоели, надо открывать новую страницу. Какой страницы, на ваш взгляд, не хватает в нашем кино?
— Да сейчас уже, кажется, всего предостаточно. Только кино стало бизнесом. Делается то, что продается. Выпустили «Чебурашку», собрали рекордную сумму, и все, как сумасшедшие начали снимать сказки и детские фильмы. Только снимают в основном плохо.
— Отказываетесь участвовать в этом?
— А мне и не предлагают. «Чиновник» не может сниматься в сказке. «Чебурашка» — хорошее семейное кино. Но создатели ведь обрушились на весь детский репертуар. Решили снять все, что не снимали последние 30 лет. С одной стороны, это здорово. С другой — посыл-то: не сделать хорошую картину, а заработать денег. Хотя есть и авторское кино, и молодые режиссеры. Но не всегда их работы можно увидеть в прокате.
— Есть еще одна неприглядная сторона современного кино — взять проверенный десятилетиями шедевр и испоганить его: «Ирония судьбы», «Иван Васильевич...».
— Может, это уже прошло?
— Если бы! На ближайший Новый год заявлена «Бриллиантовая рука».
— Это шоу-бизнес. Отношения к кинематографу он не имеет... Мне сейчас уже лень ходить в кино. А на айпаде я могу сам выбирать фильмы. Иногда появляется что-то приличное. Например, «Пара из будущего» с Ароновой и Буруновым — милая семейная комедия с элементами мелодрамы. Или «Далекие-близкие» Ивана Соснина — о путешествии с Дальнего Востока в Москву. «Мастер и Маргарита», — по-моему, лучшая экранизация этого романа. Хотя я бы не назвал ее экранизацией. Очень понравилось режиссерское решение, как все придумано.
— Для простых человеческих историй, который снимал Владимир Меньшов, теперь не время?
— Ну, слушайте! Каждому времени — свое кино. Прошло больше 40 лет после картин «Москва слезам не верит», «Любовь и голуби». Это очень большой отрезок истории. Выросли два или даже три поколения. Сегодня нужны новые темы и новые герои. А вот привлекут ли они внимание современного зрителя — вопрос!