В 1961 г. в Свердловске писатель Владислав Крапивин создал подростковый отряд «Каравелла», который, кстати, существует до сих пор. Его участников учат управлять яхтами, строить корабли, сражаться на шпагах, снимать кинофильмы, играть в спектаклях и т. д. За полвека там прошли школу жизни десятки тысяч выпускников, и ни один из них за это время не угодил за решётку. Наоборот, в экипажах флотилии из десятков самодельных яхт воспитывались настоящие мужчины и к тому же патриоты своей страны.
Как такому воспитанию способствует увлечение парусом? Об этом «АиФ» рассказал известный яхтсмен, мастер парусного спорта международного класса, издатель журнала Yacht Russia Василий Сенаторов.
Владимир Кожемякин, «АиФ»: Василий Юрьевич, говорят, что отряда, подобного «Каравелле», нынешним детям уже вовек не увидеть. Что всё это осталось в прошлом...
Василий Сенаторов: Всё зависит от подхода. Если мы хотим, чтобы наши дети три четверти свободного времени проводили в гаджетах, привыкали всё получать на блюдечке с голубой каемочкой, были изнеженными и избалованными, то, конечно, парус не для них. А если цель в том, чтоб они мужали, не боясь трудностей, и воспитывались в духе коллективизма — лучше воспитания, чем на море, я, честно говоря, не знаю. Так же как и другого занятия, где родители могли бы проводить столько времени вместе со своими детьми. Знаю по себе: ты живешь с ними на борту, то есть на очень небольшой территории, без интернета: разговоры, приготовление пищи, купание — всё совместно. Очень редко когда родители вообще выезжают куда-то с детьми, а если всё-таки выбираются, то дети разбегаются кто куда, и особенного общения с ними не получается. А здесь — все рядом, в путешествии и заняты одним делом.
В СССР парус был популярен: им занимались несколько десятков тысяч человек. Стоило это очень дёшево — например, я, будучи студентом, в начале 1970-х платил 3 рубля за год, получал яхту-«развалюху», всю зиму шпаклевал её, полировал, строгал, красил, штопал паруса. Это был действительно очень демократичный вид занятий. Принадлежало это всё, в основном, профсоюзам, и в стране было много парусных клубов. Только в Москве, например, 18, не меньше насчитывал и Ленинград. Дети из этих клубов в основном призывались в военно-морской флот. Там им передавался героический дух отцов и дедов, служивших на море.
— Недавно вы заметили, что подрастающему поколению «свойственны такие черты, как нерешительность, инфантилизм, неумение принимать решения, эгоизм, слабая социализация, изнеженность, безответственность и киберзависимость». А Владислав Крапивин в свое время сказал: «Я надеюсь как раз на современных детей. Они мне кажутся лучше, добрее, умнее, смелее взрослых. Они шире смотрят на мир и видят радость бытия не только в обладании иномарками или новейшими смартфонами». Кто прав?
— Крапивин был идеалистом и романтиком. Он воплотил свою мечту — создал общность, которая его окружала. Он меньше общался с более широким кругом детей, жил в своем мире. Там происходил естественный отбор: чтобы заниматься парусом, необходим сильный романтический дух, иначе трудно понять, зачем лезть в холодную воду, быть насквозь мокрым, выстывать на пронизывающем ветру и тренироваться, когда на палубе лежит снег. Многим это кажется мазохизмом. А на деле это воспитывает характер... Парус — это не футбол, где, случись что на поле, тебя из-за травмы могут заменить другим игроком. Если с тобой что-то стрясется в море, ты все равно должен вернуться на берег. А когда идешь на лодке в одиночку, вообще никто не поможет. Это заставляет детей понимать: нужно всё доделывать до конца.
Недорогое удовольствие
— Известен собирательный образ так называемых «крапивинских» мальчиков — отважных подростков с деревянными шпагами в руках, наделенных обостренным чувством справедливости и мечтающих о море. А что с этим сейчас? Яхты сегодня воспринимаются как развлечение для богатых — место, где олигархи развлекаются с девочками по вызову. Кому сейчас нужны души прекрасные порывы?
— Яхты — это вся линейка от «Оптимистов» (гоночный одноместный швербот для обучения детей парусному спорту — Ред.), «коробочек» из стеклопластика длиной чуть больше 2 м, до суперъяхт стоимостью в сотни миллионов евро. Это пирамида, в основе которой, конечно, подростковый спорт и массовое увлечение людей, которые пришли к парусу уже в зрелом возрасте. И 99% их ходят на сравнительно недорогих яхтах.
Такая лодка для любителей, на которой можно ненадолго выходить в открытое море, с каютой и с килем, длиной 9 м, стоит 2-2,5 млн руб. Это достаточно долговечное изделие, которое служит по 30-40 лет. Если вы хотите уйти в путешествие на неделю или две, нужна яхта побольше — длиной 10-12 м, стоимостью в среднем 3 млн 750 тыс. руб. Знаю много людей, которые продали дачи или квартиры, купили яхты и странствуют на них по миру: этакие современные вагабунды, странники. Яхты массового сегмента за последние годы подорожали не сильно, в отличие от судов класса «люкс» длиной от 20-25 м, которые делаются по заказу. Это, как правило, уникальные творения инженерной мысли: подводные крылья, качающийся киль, огромное количество электроники, карбоновые мачта и корпус — то есть абсолютный хай-тек. Они создаются большими конструкторскими бюро, а применяемые при этом технологии затем внедряются в широкое производство для использования в туризме и массовых соревнованиях. Кстати, если направить два судна — моторное и парусное вокруг света, то парусное, конечно, опередит, потому что моторное не сможет перевезти столько топлива.
Но парус — это не столько спорт, сколько образ и стиль жизни. Спорта тут от силы 2%. Остальное — туризм, экспедиции, отдых и пр. Сегодня в связи с глобальным потеплением и таянием льдов на Земле почти не осталось мест, куда нельзя было бы добраться на яхте, в том числе и на севере России.
— Но теперь это действительно дорогое удовольствие: купить яхту, даже маленькую, могут позволить себе только обеспеченные люди. А что делать другим желающим?
— К сожалению, нигде в мире нет такого парадокса, как в России: нашим соотечественникам принадлежат самые дорогие яхты в мире, а наш детский и любительский парусный спорт находятся в не очень благополучном, мягко говоря, состоянии. Однако владеть парусной лодкой необязательно: сейчас много коммерческих флотов, где вам предоставят яхту, и, если у вас есть права на управление парусным судном, можно ходить на нем самостоятельно, без шкипера. На всех водохранилищах очень много такой яхтенной молодежи: парусами закрыты все берега. В воскресенье на воды Пироговского водохранилища, например, выходят до 200-300 яхт — несколько тысяч человек в день. В большинстве стран мира действует яхтенный чартер — скажем, в Хорватии, Турции стоимость чартера яхты на семью из 4 чел. сопоставима со стоимостью отдыха в 3-звездочном отеле. Только у тебя постоянно меняется вид из окошка: ты живешь не в гостинице, а на воде.
Чтобы водить парусную лодку, нужно позаниматься этим на практике недели две и повторить это раза три за год — после чего вполне можно идти в недалекие плавания в регионах, где нет сильных течений и неистовых ветров. На современной яхте много электроники, предупреждающей о шторме, поэтому управлять ею гораздо проще. Кроме того, действует огромное количество предупреждений: на альпийских озерах, например, на всем побережье через каждые 200-300 м установлены «проблесковые» маячки: когда все спокойно, они выключены, а если начинается свежий ветер, начинают медленно моргать. Если вспыхивают быстро, это сигнал: «Пора возвращаться в гавань». Если горят постоянно — «Начинается шторм!».
К сожалению, в России пока не слишком развита соответствующая инфраструктура: мало марин, оборудованных стоянок для яхт. А в Турции, к примеру, марина есть на каждые 5-7 км побережья, в отличие от российских берегов Черного моря. Кроме того, у нас другая география: Россия — страна северная, и ее берега в основном суровы для хождения под парусом.
Под своим флагом
— Говорят, увлечение парусом положительно сказывается на любви к родине. А каким образом? На нравственные убеждения человека это вроде бы не влияет?
— Люди, которые не соблюдают правил и устоев, есть в любом деле. Но море всегда предполагает дисциплину. Морской устав написан кровью, потому что это враждебная человеку среда. Кроме того, яхтсмены всегда ходят под флагом своей страны. И это важно. Мы же обычно не вывешиваем российский флаг перед своим домом, а на яхте, в том числе и за рубежом, он перед вами постоянно. Вечером вы его по морскому регламенту спускаете, утром поднимаете на корме. И если совершите неблаговидный поступок, вам сделают замечание, которое наверняка будет неприятно слушать — типа, «Опять эти русские!». То есть будут упрекать не только конкретно вас, но и вашу страну. Поэтому большинство граждан России, с которыми я встречался в море, ведут себя достаточно подтянуто. У них есть своя гордость. А русофобство, которое сейчас активно насаждается, приводит к обратному эффекту — мы, наоборот, хотим подчеркнуть, что неравнодушны и стараемся помочь друг другу. Под парусами, как правило, эгоистов нет: такие там не задерживаются.
— Еще говорят, что парус может подчинить себе всю жизнь человека, стать судьбой.
— Парус — это своего рода эскапизм, уход от повседневности. Те, кто могут себе позволить, уходят в море на месяц, два и прекрасно себя чувствуют. Россиян на яхтах можно встретить в любом порту. При этом у людей, которые живут на своем судне, траты не очень высокие: один раз купив яхту, можно на ней обойти весь мир. Кто-то так и поступает.
— Это все хорошо, а на какие деньги?
— В дороге можно подрабатывать — например, ремонтом судов, гонорарами, сдачей в аренду своей квартиры, с помощью краудфандинга. Этот образ жизни, конечно, не станет массовым. Но пойти со своими детьми в морское путешествие на месяц или два, взяв яхту в аренду, вполне реально. Таких людей становится все больше.
— В том числе и в парусном спорте?
Сегодня интерес к нему гораздо выше, чем количество яхт-клубов, которые могут его удовлетворить. Государственные яхтенные школы занимаются, как правило, подготовкой спортсменов к профессиональным гонкам. Их немного: например в Москве три, в Петербурге столько же. Есть много частных школ или школ при парусных клубах, но количество самих клубов, увы, постепенно уменьшается, поскольку они лакомая добыча для рейдеров и девелоперов. Клубы, как правило, бедные, их территории неухоженные — стоят скелеты яхт на подпорках, все облезлое, потому что ждет покраски. Лежат доски и запчасти — это выглядит не очень симпатично и, как правило, является бельмом на глазу для городских властей, которые с большим удовольствием видели бы там гранитную набережную, дорогие апартаменты или стоянку для красивых катеров. В результате рейдерских захватов, когда эти лакомые куски забирают за копейки, яхтсменов выгоняют или в качестве подачки выдают им сарайчик, старый катер и десяток «Оптимистов» для детей. А потом распиаривают, что построили чуть ли не клуб типа нью-йоркского.
А жаль. Люди, владеющие огромными парусными и моторными яхтами, тяготеют к ним, им нравится отдых на море. У них волей-неволей должно присутствовать уважение к людям, которые тоже связаны с водной стихией. Поэтому было бы очень правильно подсказать этим очень состоятельным людям, что надо помочь детскому и олимпийскому парусному спорту. Что в этом есть для них несомненная выгода.
— Какая?
— Я знаю, но это тема для отдельного разговора.
— Вы, как и Крапивин, идеалист-романтик и верите, что богатые помогут, дадут «на парус»...
— Если бы я был таким, то был бы уверен, что богатые сами придут к подобной благотворительности. Но нет. Их надо убедить в этом.
