«Ирония заключается в том, что мы до сих пор перечисляем деньги в Международную ассоциацию, хотя нас на соревнованиях видеть не хотят», — говорит Сергей Шубенков.
В эпоху, когда русская лёгкая атлетика ещё не получила свой пакет санкций, Шубенков был единственным спринтером в истории нашего спорта, бравшим мировое золото в барьерном беге на 110 м. Сейчас предел возможностей, отпущенных ему международными инстанциями, — золото на минувшем командном чемпионате России в Сочи.
«Я оптимист, но...»
Виктория Хесина, АиФ.ru: Сергей, а если бы на чемпионате России вы установили мировой рекорд, World Athletics (Международная ассоциация лёгкой атлетики) вам бы его засчитала? Или российским спортсменам нет места в табеле рекордов?
Сергей Шубенков: Не знаю. Был эпизод в 2016-м. Я бежал на соревнованиях в родном Алтайском крае. Электронного секундомера там не было, зато по ручному мой результат оказался мировым рекордом (12,7 с). Обычные секундомеры глобально давно не используются, но это не помешало Международной ассоциации записать результат в мой актив. То есть иногда они занимают нашу сторону. Это меня наталкивает на мысль, что, может, и сегодня рекорд запомнили бы... Но не факт.
— Секундами, которые показывают зарубежные атлеты, интересуетесь?
— Подглядываю краем глаза и мизинцем левой ноги (смеётся). В общих чертах знаю, но чтобы постоянно следить за результатами иностранцев... Зачем? Пока для нас в мире лёгкой атлетики всё слишком грустно складывается. Признаю это, даже несмотря на то, что я оптимист. И как выходить из этой ситуации, мне сложно сказать.
— Кто-то из зарубежных легкоатлетов поддержал, написал в соцсетях: «Сергей, надеюсь, всё будет о’кей»?
— Нет, слова поддержки не поступали. В лёгкой атлетике народу много. Допускаю, что моего отсутствия просто не заметили. Да и соцсети я перестал открывать. У меня там было много украинских и белорусских спортсменов, с которыми в основном и общался во время международных турниров. И на фоне нынешних событий соцсети превратились в поле брани. Копаться в этом, читать я не мог. Когда ушёл оттуда, сразу жить проще стало.
Открываешь Олимпийскую хартию, читаешь: спортсмены имеют право принимать участие в соревнованиях независимо от расы, политических убеждений, национальности и т. д. Правда, про паспорт в этом ряду не написано.
— В начале весны вы рассказывали, что Nike, несмотря ни на что, не отказался от спонсорства с вами. И сейчас сотрудничаете?
— Да, определённые сложности у Nike с российским рынком есть, но индивидуально они с нами общаются.
— Огромная группа людей наказана просто за наличие паспорта РФ. Хотя, казалось бы, олимпийское движение шагало под лозунгом «Никакой дискриминации!» Потому мировой спорт и погрузился в борьбу за права трансгендерных, небинарных атлетов.
— Не сказал бы, что прямо погрузился, но звоночки есть. То там звенят, то тут. А насчёт дискриминации — и правда удивительно. Открываешь Олимпийскую хартию, читаешь: спортсмены имеют право принимать участие в соревнованиях независимо от расы, политических убеждений, национальности и т. д. Правда, про паспорт в этом ряду не написано. Но вроде хартию никто ещё не отменял.
Колесом истории по нежному месту
— Наша лёгкая атлетика жила с ограничениями и до нынешней весны. Как продвигались дела с восстановлением членства Всероссийской федерации (ВФЛА), пока под запретом не оказался весь наш спорт?
— На мой взгляд, всё шло ни шатко ни валко. Менялось руководство ВФЛА, но по факту все эти годы мы топтались на месте. Только казалось, что что-то налаживается, но за этим следовал новый откат. (Из-за допинг-скандала, разразившегося в 2015 г., World Athletics приостановила членство ВФЛА. На Олимпиаду-2016 наши легкоатлеты не поехали, позже ограниченное число спортсменов стали допускать к соревнованиям, но только в нейтральном статусе. — Ред.)
Вот я сейчас после перерыва выступил на чемпионате России, освежил впечатления, и понял: мне до сих пор жутко нравится просто соревноваться. Другими словами, я больше люблю «искусство в себе, чем себя в искусстве».
— И это притом что Россия перечисляла World Athletics суммы, исчисляемые миллионами долларов, за так называемые работы по восстановлению ВФЛА в правах.
— В том-то и ирония, что перечисляем до сих пор. И одной рукой президент World Athletics лорд Себастьян Коу принимает денежки в монакском банке, а другой тычет на нас и говорит: на ближайший год русских атлетов на соревнованиях быть не должно! Хотя, если бы не санкции за Украину, нейтральные статусы нам бы всё же выдали. Но в очередной раз не повезло, получили колесом истории по нежному месту.
— Вы говорили, что не планируете заканчивать карьеру, хотите «дотянуть до Парижа-2024 в любом случае». Призрачная возможность выступить на Олимпиаде продолжает держать вас в спорте?
— Олимпийские игры после стольких лет бедствий и перипетий потеряли для меня сакральный статус. Понятно, они самые большие, крутые, важные, интересные. Но вот я сейчас после перерыва выступил на чемпионате России, освежил впечатления и понял: мне до сих пор жутко нравится просто соревноваться. Другими словами, я больше люблю «искусство в себе, чем себя в искусстве». Поэтому буду спортсменом столько, сколько у меня будет получаться.
— На Олимпиаду-2016 в Рио вы не попали вместе со всей легкоатлетической командой из-за решения World Athletics. На Играх в Токио в прошлом году не удалось выступить из-за травмы, случившейся прямо перед стартом. Что обиднее?
— 2016 год. Потому что на это я никак не мог повлиять. Травма — из другой серии. Раз она произошла, значит, я что-то недоделал, где-то недосмотрел. Это моя зона ответственности.
15 лет допинг-параной
— Поразили ваши слова про «15 лет допинг-параной», когда боишься что-то из общей посуды себе в тарелку налить, чтобы запрещённое вещество не подцепить.
— Так и есть. Сидишь с друзьями, кто-то говорит: «Таблетку надо выпить, отойду на секунду», — тут же реагируешь, спрашиваешь: «А что за таблетка?» — начинаешь смотреть, чтобы его стакан со своим не перепутать. Я настолько осторожный человек в этом вопросе, но всё равно попал у себя дома (1,5 года назад допинг-проба Шубенкова оказалась положительной. Позже выяснилось, что микродозу запрещённого вещества он «подобрал» на собственной кухне — жена измельчила таблетки для 3-месячного сына. После разбирательств было признано отсутствие вины спортсмена, и все подозрения с него были сняты. — Ред.).
Последнее время я так думаю не только о российской, но вообще о мировой лёгкой атлетике. Она загибается и деградирует. Соревнований меньше, спонсоров меньше, призовые фонды худеют.
— Ваш случай похож на тот, что произошёл с фигуристкой Камилой Валиевой.
— Именно об этом и подумал, когда случился скандал на Олимпийских играх. Прошлой осенью я оказался в Сочи на этапе Гран-при по фигурному катанию — мне нравятся любые крутые соревнования. Там впервые увидел Валиеву и был поражён — талантище, выше всех на голову. И в Пекине ей, на мой взгляд, равных не было. А когда пришла информация о микродозе запрещённого вещества, найденного в допинг-пробе, стал проводить параллели — та же фигня. Правда, в моём случае это произошло не на Олимпийских играх, да и внимания к моей персоне меньше — и то был шок, дикий стресс. Но я взрослый человек, мне легче психологически справиться с такой ситуаций. А тут 15-летняя девочка. Потому не сдержался и написал пост Камиле, выразив ей свою симпатию и поддержку.
— Что в вашем случае эффективнее всего снимает стресс? Что переключает, помогает не думать о проблемах?
— Способов масса, и все рабочие. Один из них я называю «армейский» — руки заняты, голова свободна. Сам был удивлён, как успокаивает монотонный труд. Сюда отнесём и копание грядок, и рисование, и вышивание...
— Неужели вышивали?
— Нет, до этого дело не доходило (смеётся). Хотя раскраской моделей самолётов космодесантников занимался. А вообще лучше всего меня избавляет от стресса просто нормальное живое общение с близкими и родными.
— Ваши слова: «По большому счёту у нас есть футбол, хоккей и фигурное катание. Про остальной спорт можно говорить «спасибо, расходимся». То есть лёгкая атлетика, ходившая в королевах спорта, никому не нужна?
— Последнее время я так думаю не только о российской, но вообще о мировой лёгкой атлетике. Она загибается и деградирует. Соревнований меньше, спонсоров меньше, призовые фонды худеют. Это происходит постепенно, по чуть-чуть, но тенденция, на мой взгляд, обозначена. И в России она выражена ярче. А вообще, если честно, кажется, что весь спорт сейчас меньше стал интересовать людей.
