«Не хочу никого пускать в свою жизнь»
Сергей Белов был крайне закрытым человеком для всех, кроме своих близких. Он этого никогда не скрывал. Однажды известный американский баскетболист и комментатор Уолт Фрейзер написал в своей книге, что атакующие защитники в баскетболе обладают бесконечной уверенностью в себе. Сергей Александрович был как раз из таких.
— Я полностью согласен с Уолтом, — рассказывал в 2007 году «Новым Известиям» Белов. — Никто из всей баскетбольной братии — тренеров, игроков и функционеров — не знает Белова-человека. Потому что я о себе ничего не рассказываю. Не хочу никого пускать в свою жизнь. Никогда. С кем я жил, с кем спал... Кому какое дело? Я до 30 лет вообще молчал... Я всегда был свободен внутри себя. И честен. Как по отношению к себе, так и к другим. Был честен со своими женами. Если чувствовал, что нет чего-то большего, чем прожитые годы и дети, вставал и уходил. Считаю, что лучше просто сказать: «Извини, между нами все кончено», чем гулять направо и налево, а жене говорить: «Я тебя люблю». Может быть, поэтому у меня сохранились прекрасные отношения со всеми моими женами. Ну... почти со всеми. По гороскопу я Водолей. Должен верить в идеальные чувства, в любовь. И я верю. Если чувствую, что я обуза для кого-то, ухожу. Молча. Никогда ни с кем не выясняю отношений. Господь создал меня таким.
О ревности Александра Гомельского
Сергей Белов написал автобиографию «Движение вверх», по которой намного позже снимут фильм. В ней подробно рассказывается о взаимоотношениях с тренерами, партнерами и многими другими людьми, с которыми Белов пересекался во время и по окончании карьеры. Но есть человек, о котором можно было бы написать не отдельную главу, а целую книгу. Речь, конечно, об Александре Яковлевиче Гомельском, с которым у Сергея Александровича были непростые отношения. Вот лишь один эпизод.
— В 1971 году Александр Яковлевич был невыездным. Поэтому тогда на всех гостевых матчах ЦСКА в Кубке европейских чемпионов мне пришлось взять на себя функции играющего тренера. Мы не потерпели тогда ни одного поражения. Когда прилетели в Москву и в Шереметьево я увидел глаза Гомельского, понял: мне тренером никогда не работать. О нашей победе не написала ни одна московская газета. В то время как вся Европа стояла на ушах. Александр Гомельский был феноменальным человеком. Меня всегда поражали его бесконечная преданность баскетболу и умение выйти сухим из воды. Он был очень сложным и парадоксальным. Болезненно воспринимал конкуренцию. Думаю, на нем не одна сломанная тренерская судьба. Да все это знают. Просто не говорят об этом вслух. В 1981 году я начал тренировать ЦСКА. В первый же сезон мы выиграли чемпионат и Кубок страны. А потом в «компетентных органах» появилась информация о том, что я, гордость Советского Союза, при первом же выезде за границу могу там остаться. Я тоже стал невыездным, и для меня все закончилось. То, что я мог бы остаться за границей, — полная чушь. Но кто-то «наверху» этому поверил.
О запрете работать тренером (1982-1988)
Белов стал невыездным на шесть лет. Он не бросил баскетбол, работая в основном с детьми и молодежными командами ЦСКА. Но душа требовала большего. Тот период он считал самым сложным в своей жизни.
— Мне полгода снились кошмары... Чуть не свихнулся от всего этого. Я нисколько не драматизирую. Это на самом деле было так. Но у меня был маленький сын. И я сказал себе: ради него выдержу все. Ходил на все игры. Выглаженный, чистый, бритый. Не пьяный. Находился среди тех, кто сделал это черное дело. По закону такие дела пересматривают через пять лет. И, если человек за это время ничего не натворил, снимают запрет. Но мою папку забрал один генерал и сказал, что мне «свободы не видать». Я сначала рвал тельняшку на груди, пытался что-то доказать всем: начиная от ЦК КПСС и заканчивая тем же КГБ. Но потом сменились начальники в высоких кабинетах, а среди новых нашлись те, которые захотели мне помочь. Нашлись и люди, которые помогли выстроить путь к спасению и душевному равновесию.
«Все равно — картошка или икра»
Белов равнодушно относился к деньгам. Он жил одним днем, на который не требовались миллионы. Хотя в сезоне-2004/05 у него случился неприятный эпизод в «Урал-Грейте», где он работал сначала главным тренером, а затем вынужденно перешел на руководящую должность. Как оказалось, формальную. Он числился генеральным менеджером, но в жизни клуба не участвовал. К тому же ему должны были приличную сумму, которую Белов выбивал в судах.
— Кому-то нужно 18 миллиардов долларов, замки в Лондоне и семиэтажные яхты. А для меня деньги — это средство, чтобы прожить сегодняшний день. Мое игроцкое счастье было — забить нужный и сумасшедший по красоте мяч, выиграть Олимпиаду. Тренерское — обыграть ЦСКА. Отцовское — чтобы дети были здоровы. А мужское — чтобы рядом была любимая женщина. Для меня счастье в том, чтобы дело, которому я посвятил свою жизнь, приносило людям пользу и радость. А поел вкусно — ну какое это счастье? Мне по большому счету все равно, что есть: картошку с селедкой или икру. Если ты с утра до вечера работаешь, а команда не играет, то хоть завались этой икрой... Она меня что, спасет? Или бриллианты спасут? Главное — это состояние души. Вдохновение — это тоже счастье. Знаете, что хотел сказать Малевич, когда писал свой «Черный квадрат»? Люди не понимают мироздание.
«Столичная мишура»
Удивительное дело: почти всю свою жизнь Сергей Белов жил в Москве. С 1967 по 1980 играл за ЦСКА, а затем до 1989 там же работал. С 1994 по 1998 был главным тренером сборной России, офис тренерского штаба которой также находился в столице. При этом он однажды признался, что никогда не любил «столичную мишуру» и очень рад был обосноваться в Перми.
— Столичная мишура меня никогда не прельщала. Мне в Перми хорошо. Душа спокойна. Успеваю сделать много дел и побыть с семьей. Успеваю посмотреть на березу, сосну, елку, птичек послушать. Для кого-то это пустой звук. А я не могу без этого. Я сам из Сибири, из-под Томска. Отец был лесником, мать — преподавателем биологии. Я вырос на природе. А потом уехал оттуда со своим любимым баскетболом. Я хочу отдать свой долг главному делу своей жизни. Школу открыть, построить систему. Если уж Господь дал мне талант, я его должен использовать. Потому что время разбрасывать камни прошло. Пришло время их собирать.
