18 января исполнилось бы 95 лет легендарному тренеру Александру Гомельскому, наставнику ЦСКА и сборной СССР, олимпийскому чемпиону 1988 года, «Папе», как его уважительно называли не только в мире баскетбола. Его младший брат, тренер столичного «Динамо» (1985-92, 1994-95 гг.) Евгений Гомельский, олимпийский чемпион 1992 г. (женская сборная), в интервью aif.ru рассказал о голодном военном времени, баскетболе, который мы потеряли, становлении характера, неуживчивом характере и последних днях жизни Гомельского-старшего.
Голодные годы
— Сашу закалила война. Хоть он и не участвовал в боевых действиях, но хлебнул сполна горести военного времени. Папа на фронте, мама в 1941-м с нами тремя (мне 2,5 года, сестре Лиде 12, Саше 13) отправилась из блокадного Ленинграда в эвакуацию (с. Степное Челябинской обл. — Ред.). Там брат устроился работать конюхом в колхозе. В свои 13 был настоящим мужичком, главой семьи. Лихолетье, безденежье. Поесть досыта редко удавалось — страшные, голодные годы. Он всё время работал и формировал бойцовский характер, с раннего возраста отвоёвывая место под солнцем. А я за ним как ниточка за иголочкой тянулся. Лет до 25 я был ему «сыном», после — младшим братом.
Когда после блокады в конце 1944-го мы вернулись в Ленинград, Саша со шпаной и бандитами на равных разговаривал. Никогда никому не уступал и ни за кого не прятался. Со своим небольшим росточком мог, кому угодно, в лоб дать. Рядом с нашим домом был «дом политкаторжан» со спортивной площадкой, огороженной большим сетчатым забором. Мы там в футбол играли. Меня как самого маленького ставили в ворота. Однажды, когда я пропустил гол, ко мне подошёл здоровенный бугай и сказал: «Ты будешь ловить мяч или нет?» Я заплакал и убежал домой. Саша за мной: «Ты чего?» «На меня Лёнька наехал», — сказал я, плача. Мы жили на первом этаже и летом сигали на улицу через окно, не пользуясь парадной. Саша перемахнул через подоконник и бегом на площадку, я за ним. Лёнька, в два раза больше его, увидав, что к нему бежит Саша, полез через забор, пытаясь удрать. Брат его догнал и так ему вломил! Спустя 35 лет иду в гости к маме, навстречу мужик. «Женя, привет». А я его не узнал. «Я тот самый Лёнька, которого твой Сашка отмутузил за то, что я тебя обозвал», — сказал он.
На родительские собрания ко мне в школу тоже ходил Саша. Как-то я нахватал двоек, и учитель в дневнике написал, чтобы родители пришли в школу для разговора. Я вырвал эти листки и спрятал под шкаф. Первая супруга брата Ольга Павловна Журавлёва, убираясь в квартире, наткнулась на них, передала Саше. «Как у тебя дела в школе, Женя?» — спросил он. «Всё хорошо», — соврал я. «А где твой дневник?» «Сдал на проверку», — снова соврал я. Он позвонил учительнице, и она пожаловалась на мои успеваемость и поведение. Брат зажал мою голову между ног и так по моей заднице прошёлся военным ремнем — до сих пор помню.
Наш народ проходил такой тяжелый путь после войны, что люди радовались уже тому, что наступил мир, и дома был кусок хлеба. Когда в 1961-м году я начал в Сталинграде тренировать юношей, не было ни одного (ни среди девчонок, ни среди парней), кто пришел бы в баскетбол из обеспеченной семьи. Часто семьи были неполными, потому что отцы погибли на войне. Все были трудягами. Особенно это касалось девочек. Они видели, как вкалывают их мамы и бабушки. Представляете, сколько нужно было работать, чтобы прокормить девчонку, которая под два метра ростом?
Был он роста небольшого
Саша начинал карьеру в качестве разыгрывающего. Тогда не было такой неприязни к «малышам» в баскетболе, как сегодня. Не рост всё решает в этом виде спорта. Игроки небольшого роста бывают лучшими созидателями, технически более подкованными. При своих параметрах брат со своим упёртым характером не уступал более рослым игрокам. Был пытливым, многое схватывал налету. Не помню случая, чтобы он, уже будучи тренером, когда-нибудь приходил на тренировку без подготовки. «А как я буду смотреть в глаза этим людям, если приду просто посвистеть?» — говорил он.
В свои 20 лет брат уже тренировал женскую команду «Спартак» (Ленинград). Некоторые из спортсменок прошли войну и были в полтора раза старше его. Кстати, в «Спартаке» играли его будущие жена и тёща. Помню, Сашина супруга Ольга Журавлёва кричала своей маме во время игры: «Мама, не водись». При том, что он начинал тренерскую карьеру с женщинами, это не мешало ему впоследствии (какое же это было свинство с его стороны) говорить мне: «На твоих баб будут ходить только тогда, когда они будут играть голыми». Женщины-спортсменки были для него людьми второго сорта.
У Саши была своя фишка, которую он называл «методом сопряженных воздействий». Он очень часто применял приемы из других видов спорта. Ходил на тренировки Тарасова, с которым дружил, и подглядывал, как тот тренирует хоккеистов. А потом своих баскетболистов заставлял вести мяч и при этом прыгать через барьер или, наоборот, под него нырять. Помню, на сборах в Сухуми в конце марта Саша бежит впереди, все за ним. Брат, не раздеваясь, ныряет в холодную воду. Попробуй не прыгни вслед за ним. А я стою на берегу и думаю: либо простудится, либо утонет. И в плане психологии умел настроить игроков. Они лежат на полу, делают упражнения, а он стоит и, как мантру, повторяет: «Помните, вы самые лучшие в мире, самые мощные». Сегодня удивить кого-то технической оснащенностью, физической кондицией или тактическими схемами очень трудно. Всё решает характер.
Но будучи большой личностью, умел наживать врагов. Большие мастера никогда не бывают «сахарными людьми», все личности, все с характером. Но если кто-то из игроков открывал рот, Саша не смотрел на регалии. Больше всего не признавал непокорность. Мог уничтожить игрока, который перечил ему. Терпеть не мог этого. Была такая поговорка, Александр Гомельский всегда прав.
Неуживчивый характер
Он убрал из сборной СССР 26-летнего Геннадия Вольнова, олимпийского чемпиона 1972 года, революционера в нашем баскетболе. Только потому, что Гена был с чем-то не согласен. А какие у него были непростые отношения с Сергеем Беловым, который подробно описал их в своей книге «Движение вверх». Помню его конфликт со Степаном Спандаряном — авторитетной фигурой в баскетболе. Участник войны, служивший в управлении контрразведки «СМЕРШ», подполковник МВД. Его отец Сурен Спандарян — революционер был лично знаком с Лениным и Сталиным. Саша мог ему запросто нахамить. «Женя, почему Саша так себя ведет?» — жаловался мне Степан Суренович. Прихожу домой и спрашиваю: «Зачем ты обижаешь и оскорбляешь ТАКОГО человека? Он же тебя взял к себе в помощники». Брат психанул: «Кто ты такой, чтобы делать мне замечания?». Но потом позвонил и извинился перед Спандаряном.
Ему нельзя было сказать, что у него знаменитый младший брат. «Это я знаменитый, а он просто известный», — гневался Саша. Жаль, он не дожил до 2010 года, когда меня ввели в зал славы ФИБА. Таких примеров больше в баскетбольном мире нет — чтобы два брата попали в зал славы ФИБА.
Мы оба понимали, что трудности учат и закаляют, но очень сильно переживали поражения. Только с возрастом я осознал, что поражения — наши учителя. После победы зашли в душ, похлопали друг друга по плечу, похихикали — и забыли. А проиграла команда, тренер ломает голову — что делать, где ошибся. Игроки в трансе, размышляют: «А может, мы где-то недоработали, что надо изменить?» Проигрыш — действительно колоссальная учеба и мотивация.
Был такой замечательный артист Владимир Андреев, сыгравший в фильме «Два бойца» вместе с Бернесом. Он говорил мне: «Боишься поражений — не жди побед». А Саша терпеть не мог проигрывать. Прихожу к нему как-то домой в гости и предлагаю: «Давай в шахматы сыграем?» «Ну, давай», — говорит он. И когда брат проиграл, так разозлился, что расшвырял все фигуры. Когда «Динамо» под моим руководством вырвало победу у его ЦСКА в регулярном чемпионате, он мне руки не подал после матча. Ему тогда отсрочили присвоение звания полковника. Он мне позвонил и отчитал по полной: «Ты лишил меня полковничьей папахи!» Но через пару часов успокоился, перезвонил и сказал: «Женька, извини. Все-таки мы всем доказали, что никаких поддавков даже между родными братьями быть не может». Для меня это было дороже его рукопожатия.
Студенты и профессионалы
В 1970-м году в Белграде проходил чемпионат мира. Я тоже там был. Вся Югославия болела против нас, Броз Тито (президент страны — Ред.) присутствовал на играх своей сборной. Наша команда под руководством Саши заняла третье место. А тогда было так заведено — даже если второе место, тренера убирали. Сашу отстранили и вернули в руководство сборной только через несколько лет. Когда он был не у руля, с огромным удовольствием били по мне. В 1972-м на Олимпиаду в Мюнхен нашу команду повез Владимир Кондрашин. В той сборной играл мой воспитанник Александр Болошев, тренировавшийся у меня с 8-го класса. Всем тренерам дали после Олимпиады звания заслуженных, кроме меня. 1976-й год, Олимпиада в Монреале. Две мои воспитанницы из «Динамо» (Москва) Татьяна Овечкина (мама хоккеиста Александра Овечкина — Ред.) и Тамара Даунене становятся олимпийскими чемпионками. И снова всем тренерам дают звания, кроме меня. Но такие ситуации закаляли нас с братом.
Не хочу принижать значимость этой победы, но на Олимпиаде-72 в Мюнхене наша сборная под руководством Кондрашина в финале обыграла команду, состоящую из американских студентов. А в Сеул в 1988-м, где мой брат стал олимпийским чемпионом, приехала команда американских профессионалов, это были игроки, имеющие контракты в НБА. То есть сборная совсем другого уровня, которую обыграла команда СССР. Но об этом вряд ли снимут фильм. А почему не сделать фильм о моих девчонках, которые взяли золото Олимпиады в 1992-м?
Спасал от криминала
Печально, когда игроки, прошедшие с Сашей «армейскую» школу, порой говорят о его плохих чертах. Надо вспоминать то хорошее, что было. Сколько у него было побед. И не зря ему дали кличку «Папа». Он же многим помогал — выбивал квартиры, карьеры спасал. Известна история о том, как в 1973-м Алжан Жармухамедов пытался провезти пистолет через границу. В Шереметьево, когда сборная возвращалась домой из Америки, был устроен строгий досмотр. В сумке Жармухамедова нашли патроны и боевой пистолет «Смит&Вессон», который, по его словам, ему кто-то тайком подкинул в сумку. Его после этого убрали из сборной и ЦСКА, сняли звание «заслуженного». Саша лично просил министра обороны Гречко вмешаться в ситуацию. В итоге дисквалификацию отменили, вернули звание и допустили в состав ЦСКА. Александр Белостенный, великолепный игрок, 2.14 см ростом, после очередного победного турне так праздновал победу в родном Киеве, что попал в аварию, будучи подвыпивши за рулем. Завели уголовное дело, которое закрыли после того, как Саша обратился к первому секретарю компартии Украины Щербицкому. С его пробивной силой мало кто мог сравниться.
«Заграница нам поможет»
Сашу не надо обожествлять, он, как и все люди, имел сильные и слабые стороны. Да, у него был девиз «без люлей, как без пряника». Поэтому его между собой иногда называли «журавликом». Были такие колодцы в деревнях. Он мог, как опустить человека, так и поднять его. Наживал себе и врагов, и друзей. Многие годы дружил с мэром Москвы Юрием Лужковым, к которому часто обращался, чтобы решить бытовые вопросы своих игроков. Кто ещё мог собрать на свой юбилей за одним столом Хазанова, Жириновского, Кобзона и Примакова?
В последние годы брат сокрушался по поводу того, что мы убиваем свой баскетбол установкой «заграница нам поможет». Сегодня в нашем баскетболе полно игроков-легионеров, имеющих миллионные контракты, которые сидят на скамейке запасных, машут полотенцами, аплодируют и не рвутся на площадку. Они получают такие деньги, которые не снились ни моему Болошеву, олимпийскому чемпиону, ни многим игрокам, которые прошли через меня и брата. Когда такая легкая и веселая жизнь, мотивация пропадает. А без конкуренции нет спорта. В спорте побеждает характер, а не жажда наживы. Там где есть борьба, преодоление, там куется характер. Мне легче, чем кому-то, сравнивать отношение к делу мужчин и женщин советского баскетбола. Женщины после родов, абортов, травм выходили и бились насмерть. А были мальчики, у которых чуть-чуть опух мизинчик, и они просили: «Можно я играть не буду». Наши женщины по многим качествам превзошли мужиков.
Когда Саша узнал о своей болезни (лейкемия — Ред.), он мало кому о ней говорил. Лечился, боролся. За пару месяцев до смерти его положили в Боткинскую больницу. И он очень не хотел, чтобы кто-то его навещал. Он уже был совсем плохим — впалые щеки, скелет. Для него было немыслимо, чтобы кто-то увидел его немощным. Он всегда бодрился. Как-то журналистка Фёкла Толстая пригласила его в прямой эфир на телевидение (ему уже было 70). Он надел олимпийский орден. И Толстая спросила: «Александр Яковлевич, а что это у вас такое висит?» «У меня не висит! Моему младшему сыну полтора года», — съязвил он.
Когда вижу нынешних 40-летних, вечно ноющих и жалующихся на жизнь, вспоминаю ветеранов, которых «Динамо» собирает на 9 мая. Приходили такие мужики, у которых под тяжестью медалей на пиджаках спина гнулась. И вот они хлопнут рюмочку, затянут песни военных лет — никакого нытья, улыбаются, всем довольны. Несгибаемое поколение! Наш папа, прошедший войну и вернувшийся в 1945-м в звании капитана, тоже никогда не ныл. Проходил всю жизнь в сапогах и галифе. Был хохмачом и хулиганом до конца жизни. Мог зайти в автобус с женой. Она садится, а он к ней на весь салон: «Это что за женщина?! Где это я вас видел?» Для нас с братом те, кто прошёл войну, святые люди.
За две недели до смерти я навестил брата в больнице, и он попросил: «Женька, пусть твоя Таня приготовит фаршированную рыбу». На следующий день, когда мы её ему принесли, он едва коснулся еды. Он уже вообще ничего не ел. Я наклонился к нему, и Саша прошептал: «Женька, я так устал, жить неохота». В первый раз я увидел таким человека, который всегда хотел быть лучше всех. Такая у него была черта, которая порождала и восхищение, и нелюбовь. А я горжусь своим старшим братом.
