Легендарному саночнику Альберту Демченко — 50 лет.
Он в спорте так давно, что застал ещё Олимпиаду, куда сборная отправилась без флага и гимна. Не из-за допинга. А потому, что страна перестала существовать. СССР закончился в декабре 1991 г. А в феврале Демченко поехал на свои первые Игры в Альбервиль.
Дмитрий Гранцев, «АиФ»: — Странные ощущения тогда были? Страны уже нет, а команда всё ещё есть. Только называется не советской, а объединённой.
Альберт Демченко: — Самым странным, пожалуй, было то, что за спортсменами перестали следовать по пятам люди из неспортивных органов. В советское время ведь как? К команде прикреплялись наблюдатели — во избежание инцидентов. А тут вдруг они исчезли, мы их перестали замечать.
— Виталий Смирнов, возглавлявший в тот момент Олимпийский комитет, рассказывал, что с деньгами было настолько плохо, что на церемонию открытия команда выходила в одежде, которую югославы бесплатно отдали.
— О финансах спортсмены тогда не очень думали. Спортивная экипировка была та, в которой мы готовились к Играм, ещё будучи сборной СССР. Помню, мужчинам выдали большие шляпы и длиннополые пальто, женщинам — оранжевые куртки и кепи. Нормальная европейская одежда. Но, конечно, не меха, как в Калгари в 1988 г.
— Сами вы в 90-е между тренировками мясом на рынке торговали.
— Торговал. Ещё водителем работал, грузчиком, плитку клал. Все тогда подрабатывали. Кто как мог.
— Спорту это не мешало?
— Трудновато было, но работа меня никогда не обременяла. Тем более что цель себе я определил. Спорт — в приоритете. Остальное — временные сложности.
Сани не едут сами
— В детстве вы своими руками велосипед собрали, затем мотороллер. Откуда такая тяга к механизмам?
— А чем ещё в моё время детям можно было заниматься? Ни гаджетов, ни компьютеров. Развлекали себя как могли, железки собирая.
— А сани как в вашей жизни появились? Всё же выбор странный.
— Я бы так не сказал. Мой Чусовой город пусть небольшой, но очень спортивный (расположен в Пермском крае, население — 43 тыс. человек. — Ред.). Спортшкола олимпийского резерва «Огонёк», где воспитывали саночников, горнолыжников и фристайлистов, плюс две лыжные базы. Собственно, полгорода бегало на лыжах, ещё полгорода — сани, горные лыжи, фристайл. В Чусовом вырос и лыжник Михаил Девятьяров (олимпийский чемпион), и фристайлист Сергей Шуплецов (2-кратный чемпион мира).
Так что спорт миновать было сложно. На горные лыжи я, правда, опоздал — в секцию набирали с 6 лет. А вот сани для меня, 11-летнего, оказались в самый раз. Я ведь ещё 2 года до этого самбо занимался. Так что физическая подготовка помогла. Впрочем, в сани можно идти хоть с нуля, любому человеку, любой комплекции. Этим и хорош вид спорта. Даже если парень ростом под 2 м — не проблема. У нас есть немецкий саночник Феликс Лох, рост 191 см — и всё нормально, 3-кратный олимпийский чемпион.
— Когда-то вы сани собирали сами. Потом говорили в интервью: «В России безрукий саночник моментально закончил бы карьеру. За границей проще». Актуально по сей день? Спортсмен должен быть ещё и мастером на все руки?
— Многое изменилось с тех пор, в первую очередь из-за Олимпиады в Сочи. Сейчас в России хорошая мастерская, люди обеспечены качественным инвентарём.
— Известно, что тому же Лоху и немецким бобслеистам в плане техники помогает автопром страны. А у нас? Может, с авиапромом как-то сработались?
— Баварские заводы — спонсоры сборных Германии по зимним видам спорта. Команды сотрудничают с компанией BMW, в т. ч. она предоставила им для подготовки аэродинамическую трубу (для изучения воздействия среды на движущиеся внутри трубы объекты. — Ред.). У нас в Дмитрове тоже есть аэродинамическая труба — там мы в 90-х проводили испытания. Теперь работаем с Институтом механики МГУ. А к помощи авиапрома, конкретно завода «Антонов», прибегали бобслеисты в советское время. Причём успешно. В бобслее потом долго пользовались этими наработками. Но к саням они не очень применимы. Это разные виды спорта, с разной аэродинамикой.
— Боб — штука более сложная, чем сани?
— Наверное, с точки зрения обывателя, чем больше винтиков, тем сложнее аппарат. Но это не так. В санях так мало «винтиков», что непонятно, как ещё исхитриться, чтобы они ехали быстрее. И начинаются тонкости, нюансы. С бобом не так всё замысловато, многое можно математически просчитать, а дальше всё зависит только от качества исполнения. Скажем так: именно в простоте саней и есть их сложность. Сани не едут сами.
Не боится только дурак
— На Олимпиаде в Ванкувере в 2010 г. насмерть разбился грузинский саночник. Были ещё подобные трагедии?
— Там всё сразу наложилось: спортсмен неопытный, погода — именно в день его заезда был самый быстрый лёд на трассе... Но этот случай, наверное, первый лет за сорок. Я бы сказал, что в хоккее и футболе трагедии чаще бывают. Но на заре развития санного спорта — да, люди разбивались. Не было таких жёстких требований к ледяному жёлобу, к инвентарю. А это ведь сани, они могут лететь со скоростью 155 км/ч! Кстати, после той трагедии в Ванкувере трассы стали строить с ограничениями по скорости до 135 км/ч.
— Неужели страшно не бывает?
— Не боится только дурак. Риски всегда оцениваешь, стараешься их минимизировать. Спрашивают часто: «А на такой скорости дух захватывает?» Ну да, ты всем телом чувствуешь эту скорость, но не цепенеешь от ужаса, а делаешь всё на автомате. Навыки отрабатываются на тренировках, и когда ты несёшься вниз, по сути, включается рефлекс.
— Много было статей в своё время о том, как вы едва не умерли из-за халатности врачей, — после операции по удалению аппендицита они забыли у вас в трахее наконечник дыхательной трубки. С тех пор наших медиков стороной обходите?
— Никто ничего не забывал. Просто во время операции часть медицинского коннектора попала в трахею. Вероятность этого крайне мала, но произойти может с кем угодно. Врачи потом успешно провели повторную операцию. А по поводу того, наши медики — не наши... Знаете, я лечился во многих клиниках мира, есть с чем сравнивать. Считаю, врачи в России в плане профессионализма западным не уступают.
От Альбервиля до Сочи
— Кажется, вы единственный спортсмен в мире, выступавший на семи зимних Олимпиадах.
— Есть ещё японский прыгун с трамплина Нориаки Касай, завершивший карьеру после Пхёнчхана-2018. У него 8 Олимпийских игр. Получается, в мире я второй, а в России — да, единственный.
— Какая Олимпиада из семи стоит особняком?
— Сочи. Уровень проведения Игр там был намного выше, чем на остальных Олимпиадах.
— Сочи — Игры особенные и из-за допинг-скандала, который опутал сборную России. Вам ведь через суд пришлось доказывать, что две медали взяты там честным путём.
— Тень от скандалов на саму Олимпиаду для меня не легла. В 2014-м я просто наслаждался моментом. А разборки, которые начались спустя несколько лет, конечно, потрепали нервы. Но я не хочу это даже вспоминать, комментировать. Суд меня полностью оправдал в 2018 г.
— После Сочи вы стали главным тренером сборной. В 2018 г. перестали им быть, выполняли роль только старшего тренера. Затем перестали быть и им. Почему?
— Если коротко, то саночники на Играх-2018 в Корее выступали неудачно. Меня обвинили во всех тяжких и сместили.
— Но в составе тренерского совета вы остались?
— Да, поскольку являюсь президентом Федерации санного спорта Московской области. И у меня спортсмен есть в сборной, так почему я не могу находиться в тренерском совете?
— Тренируете вы и дочь Викторию, которая в 2013-м дебютировала в сборной по санному спорту. Зная, с чем приходится сталкиваться в спорте, не было желания её отговорить?
— Нет, не отговаривал. И не убеждал. Вика сама начала заниматься. Это было только её решение.
— Что чувствует отец, когда дочь берёт медаль на чемпионате мира?
— Большую радость. Победы детей всегда переживаешь более остро, чем свои.
