По моему глубокому убеждению, ничто так не объединяет людей, как победы. Доступные пониманию и глазу.
Желательно с нотами трагизма и превозмогания. Совсем хорошо, если олимпийские. Потому что такие победы можно сложить в общий зачёт и, набухая от сознания собственной значимости, смотреть, кого мы обошли. В какой стороне курят мелкие развитые государства Европы и передовая японская цивилизация.
Два года назад в Ванкувере складывать было почти нечего. По мере того, как Россия феерически проваливала Игры четырехлетия, больше вычитали: нет системы подготовки, отбора, нет школы тренеров, нет профессиональных менеджеров... Технологий своих тоже нет. На Летних Играх это не так бросается в глаза. Зимой оно вылезает их всех щелей. Сани, бобы, коньки, винтовки, лыжи, палки, смазки, парафины... Всё с чужого плеча. Нет, не то чтобы Запад подсовывал нам залежалый товар. За деньги покупается многое и отличное. Только самое отличное не продаётся. А это как раз те секунды (может быть доли секунд), которых не хватит в критический момент. То есть вроде бы лёд для всех одинаково скользкий, но у кого-то шансов не упасть чуть больше.
У нас то ли модернизация, то ли индустриализация, а своего «конька» нет. Как-то так.
Мы готовили материал о том, что придумала Россия для своих Игр, кроме увеличения финансирования и отстранения чиновников от управления спортивными федерациями. Искали разработки, методики... и нашли двух людей. Разных.
Она - из уральского Верхотурья, он — москвич. Пенсионерка с воспоминаниями и производственник с планами. Они и говорят по-разному, но об одном. В их монологах больше, чем спортивные технологии. Это о тех обстоятельствах, которые мешают этой России быть единой.
Лилия Анатольевна и её опытный завод по производству коньков.
— Я на этом заводе отработала 32 года. Это был очень известный завод. Коньки всей стране поставляли — общего катания и особый заказ для мастеров.
Сейчас иногда идешь по городу, тебя кликнет кто-то, «здрасьте». Лиц не узнаю. Но понятно - свои. У нас же вся молодёжь Верхотурья через завод прошла. На приклёпку коньков подростков с детской комнаты милиции отправляли. Мы их воспитывали.
Всё ушло в металлолом, ничего не осталось. Штампы, прессы, что лежало на складе — сгрузили и увезли. Думаю, из-за руководства всё у нас полетело. Потом завод вроде как один человек выкупил. Пытался запустить производство, но ничего не получилось. Слесарей, инструментальщиков, ремонтников уже как бы не стало. Потому что последнее время никого не учили, а те, что были — кто спился, кто еще что.
Завода уже седьмой год как нет. А коньки мы перестали выпускать ещё раньше. Делали строительную фурнитуру — петли, ручки оконные. Загибались потихонечку, но люди работали, не уходили. Отопления не было, женщины-штамповщицы дули на пальцы... всё думали, что выживем.
Мы писали письма в администрации, просили: дайте сталь, спасите завод, но никто не пошёл навстречу. А теперь говорят, что на его месте хотят построить крытый рынок.
Демьян Беляков и его пневматическая винтовка.
— Я таких винтовок сделал всего десять штук. Из известных спортсменов к ней проявил интерес Артём Хаджибеков (олимпийский чемпион). Артём давно и плотно сотрудничает с немецкой фирмой «Вальтер». С моей винтовкой он получил результат выше, чем в среднем получает на вальтере.
Винтовка для спорта высших достижений — это как бы серийная вещь, индивидуально подогнанная под особенности отдельного спортсмена. То есть без массового потребителя мы не можем позволить себе производить штучный товар. Заниматься спортивным производством имеет смысл, только если в стране существует какое-то количество людей, занимающихся стрелковым спортом. Пусть как хобби. Но даже в Москве всего 3-4 оборудованных тира, куда могут приходить любители. А биатлон? Где, хотя бы в окрестностях столицы, нормальные биатлонные трассы? У нас же спортсмены из Москвы и Питера ездят кататься в Белоруссию. В соседнюю страну! То есть само по себе занятие спортом — подвиг. Для того чтобы модернизация появлялась в спорте высших достижений, должна присутствовать пирамида снизу. Пирамида какого-то массового спорта, нормального законодательства, но...
Проблемы спорта неотделимы от проблем страны. В России исчезают остатки промышленности. Я общаюсь с производственниками (поскольку это моя сфера) и понимаю, что все рабочие проекты из страны уходят. Это происходит и со мной. Сейчас я работаю над организацией производственного холдинга с головной конторой в Швейцарии и производством в Австрии. Примерно тем же самым в той или иной степени занимаются все мои коллеги, чья продукция интересна на мировом рынке.
Почему это происходит? В стране созданы, наверное, одни из самых худших условий для реального производства. Совокупная налоговая нагрузка на производителя порядка 87 %. В Швейцарии - порядка 15 %, в Германии чуть выше - 20%. Но никак не 87%! То есть к реальному производству в России относятся так же, как к торговле нефтью. Можно конечно изобретать какие-то налоговые схемы, но если ты производишь оружие — это просто невозможно.
Другая проблема — станки, инструменты и т.п. Наши производители машиностроительного оборудования фактически умерли. При этом всё, что ввозится к нам из-за рубежа, облагается достаточно высокими налогами. То есть любой производитель из России находится в заведомо невыгодных условиях по сравнению с производителями, скажем, из стран Европы. Потому что у них покупка такого оборудования не облагается почти никакими налогами. А у нас 30-40% — отдай не греши.
Элементарная бухгалтерия. Выгоднее что-то произвести за рубежом и ввезти в Россию, чем произвести в России и вывезти за рубеж. Функция любой нормально экономики — нарастить как можно больше экспортных интеллектуально содержащих продуктов. Сложных, с высокой прибавочной стоимостью. На этом вся Европа, Япония, США живут. У нас этот вариант не работает. Проще сделать где-то и потом сюда это ввезти, чем пытаться это делать здесь.
А самое главное — это кадры. В России сейчас отсутствует система профессионально-технического образования. Формально образование есть. Существует Бауманка, которая готовит каких-то специалистов, в том числе по моему профилю. Но после выпуска они идут работать куда угодно — проектировать мебель, в банки... Но в промышленность они не выходят. Это же российская классика — у нас никто не работает по специальности.
Возьмём ПТУ. Любой европейский, американский, даже африканский профессиональный учебный центр оборудован если не по последнему, то по одному из последних слов техники. То есть забота о промышленности — это дело государственное. У нас ничего этого нет в принципе. Российские ПТУ — это самые разваленные станки и никуда не годные в большинстве своём преподаватели. Реальность — нет ни инженеров, ни рабочих.
Всё это фундаментальные вещи. Это опять же к вопросу о пирамиде.
Сейчас много появилось богатых и одиозных фигур, имеющих отношение к спорту. Но они пальцем о палец не ударили, чтобы сделать что-то, кроме вотчины для себя. У них нет желания что-нибудь оставить после себя. В том же биатлоне, когда речь зашла о том, чтобы сделать российскую винтовку для нашей сборной, честно сказали «на фиг, на фиг».
При этом я знаю, что реально деньги на эти сферы выделяются, но все эти схемы являются какими-то отмывочными. Там нет цели создать продукт.
А вообще просто никому не надо, чтобы мы выиграли с нашей винтовкой. Зачем искать какого-то Демьяна (Петра, Ивана), поддерживать его производство, когда можно купить зарубежный образец. Ни престиж государства, ни какие-то филантропские вещи не работают. Никогда не было. А сейчас тем более нет.
Винтовки, коньки, лыжи, палки, ракеты... Я думаю, что мы можем делать всё и везде. Но это опять же вопрос философский. Люди, которые что-то могут, побарахтаются — побарахтаются, а потом понимают, что это «сизифов труд». Тебе надо убеждать колоссальное количество людей, что можно сделать хорошо. А они говорят «видишь у меня карман, ты туда ничего ещё не занёс, а мы с тобой уже 15 минут о какой-то фигне разговариваем, о каких-то винтовках (лыжах, палках)».
Я не говорю, что в той же Швейцарии нет никаких проблем. Но там всё решается обычным человеческим способом. Вот я общаюсь с тамошним чиновником и говорю: хочу открыть у вас такое производство. Человек не начинает выяснять у меня, а что он может украсть от этого проекта, а включается и спрашивает: какие нужны помещения, какие нужны специалисты. Это ментальная разница. И это проблема, которая, мне кажется, никогда не будет решена. Хотя звучит, конечно, это очень страшно.
Редактор отдела «Спорт» еженедельника «Аргументы и Факты» |
