Главный тренер сборной СССР, сборной СНГ, сборной России — только у Анатолия Бышовца в трудовой книжке есть такие записи.
Накануне 75-летия он рассказывает «АиФ» об учениках, врагах и стране, которой больше нет.
Виктория Хесина, «АиФ»: Анатолий Фёдорович, кого пригласите на день рождения?
Анатолий Бышовец: Празднования особо не будет, сейчас пост. Да и количество людей, с которыми хотел бы посидеть, уменьшилось — иных уж нет, а те далече. Соберёмся с самыми близкими. Вот их прибавилось. Стал прадедушкой, теперь есть ещё один Анатолий Бышовец. Думаю, имя уже немного правнука обязывает. Может, будет ещё спортсмен в семье. А то пока только я и супруга-фигуристка. Скоро, кстати, 50 лет совместной жизни отметим. 
— Серьёзный срок.
— И ведь за полвека у Наташи нет ни одной жёлтой карточки. Я на неё равняюсь, конечно. Но периодически нарываюсь на красный флажок.
— Предположу, что чемпионат мира по фигурному катанию смотреть приходится.
— Смотрю. Но супруга не просто смотрит. У неё переживания. Особенно за Москвину, с которой знакома со времён молодости. А мой первый чемпионат по фигурному катанию случился ещё тогда, когда был холостым. Алик Шестернёв (капитан сборной. — Ред.) женился на фигуристке Татьяне Жук. Мы были с ним во Франции, и нас пригласили на показательные выступления. Заходим в автобус — Белоусова, Протопопов. Я нахожу свободное место и сажусь с американской спортсменкой, говорю ей: «Добрый день». Она: «Я тебя люблю». Я: «Очень приятно, только приветствую». Она: «Хочу с тобой в постель». У меня шок... Потом выяснилось, что это Мишин её научил так начинать разговор с русскими. (Смеётся.)
«Горжусь, что есть враги»
— Алексею Мишину уже девятый десяток пошёл, Тамаре Москвиной летом 80 исполнится. Оба тренируют. А вас роль наблюдателя не тяготит? Могли бы, наверное, продолжать работать...
— И такая возможность была. Когда в сборной возникла аховая ситуация (2017 г. — Ред.), руководство мне предложило поехать к команде в Сочи. Но я посчитал невозможным принять предложение. Во-первых, в каком качестве? А во-вторых, как бы это выглядело по отношению к Черчесову, которого я рекомендовал в сборную и отстаивал в тот сложный момент?
Проблема Бышовца не в том, может он или нет. Я имею независимое суждение, поэтому не вписываюсь в систему. Работать, когда тобой руководят любители, — бесполезная трата времени. Для меня такая трата — трагедия. Для других, может, иначе. Кто-то не видит страшного в том, чтобы ничего не достигнуть или как бы достигнуть, покупая славу, матчи, как на базаре.
— Не любите вмешательства в работу?Враги? Горжусь тем, что они у меня есть. Я давно перефразировал выражение: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» на «Скажи мне, кто твой враг...»
— Не терплю. Должна быть уверенность, что ты сделаешь всё возможное, чтобы был результат. Иначе — зачем? Если бы не было такой уверенности, я бы не приходил в сборную (СССР — в 1990 г., России — в 1998 г. — Ред.), где в обоих случаях была критическая ситуация. Не согласился бы в 40 лет принять олимпийскую команду. Причём об этом не любят говорить, но Игры-88 в Сеуле, которые мы выиграли, — это был турнир профессионалов. Лучшие игроки мира — Ромарио, Бебето, Клинсман, Стойкович...
Если считал, что надо больше доверять молодым — Добровольскому, Михайличенко и др., так и поступал, несмотря на чьё-то мнение. Если считал, что для подготовки нужны не товарищеские матчи, а турниры, то вёз команду играть в Индию в 40-градусную жару (это ждало нас в Сеуле). Тоже не нравилось многим. Или 1990-й, когда началась эра «купи-продай», у футболистов появилась возможность работать за границей. Тренеры, президенты, агенты — все стремились заработать на контрактах игроков, интересы сборной перестали быть чем-то важным. Чтобы собрать игроков на 2-недельный сбор, пришлось идти против всех. Но это себя оправдало. Была создана команда, которая пусть не вышла в финал чемпионата Европы — 1992, но не проиграла ни Германии, ни Голландии. А 1998-й и сборная России? Бесконечная междоусобица и «князья», отстаивающие каждый своё. Опять сопротивление. Тем не менее костяк сборной был создан, основы заложены.
Уровень отдельных руководителей скатился до уровня Шуры Балаганова. Ведь проблема России не в дураках и дорогах. Она в чиновниках, личные интересы которых выше Кремля и храма.
— В футбольном цехе немало людей, отношения с которыми у вас не самые тёплые.
— Главное — не иметь претензий к себе. А враги? Горжусь тем, что они у меня есть. Я давно перефразировал выражение: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» на «Скажи мне, кто твой враг...» Думаете, когда вы забиваете самый красивый гол в Европе (1967 г.), это многим нравится? А быть лучшим игроком сборной на чемпионате мира (1970 г.) — это не вызывает никаких чувств? А выиграть Олимпиаду? Это вопрос исключительности. Успех не прощается людьми. Когда поднимаешь планку, до которой не дотягиваются, тебе начинают создавать проблемы. Я всегда понимал, откуда появляются все эти статьи, слухи. Ты имеешь дело с теми, кто обременён завистью, бедностью на достижения. И такая организованная посредственность — страшная вещь.
— Вы как-то сказали, что в нашем футболе реформы — это проформы. Не случилось ли чего-то за последние годы, что вас переубедило?
— Нет. Уровень отдельных руководителей скатился до уровня Шуры Балаганова. Ведь проблема России не в дураках и дорогах. Она в чиновниках, личные интересы которых выше Кремля и храма.
— А уровень тренеров?
— Самая большая проблема — отсутствие знаний, в т. ч. педагогических. Вот говорят — «воспитание талантов», но талант нельзя воспитать. Михайличенко, Колыванов, Добровольский, Кирьяков, Харин, Шалимов, Канчельскис — все те, кто добился в футболе многого, — они родились талантливыми. Тренер к этому отношения не имеет. Но тренер должен направлять, учить бороться с собой, раскрывать смысл жизни, смысл игры. При этом он всё-таки должен сам соответствовать некому кодексу. Это не чеховский герой, который говорит о вреде табака, а сам после лекции курит.
Сохранить индивидуальность, раскрыть личность игрока. Вот когда у наших тренеров будет такой подход, тогда мы не будем мучительно думать, кем заменить 37-летних футболистов в сборной России.
Вспоминаю Виктора Маслова, который воспитал и Стрельцова, и Иванова, и Воронина. Я, 17-летний, сдавал тест с мячом. Результаты нормальные, выдохнул: «Уф, с меня достаточно». И тут Маслов взорвался: «Достаточно?! Папа с мамой ему дали, а ему этого достаточно!» Это всё такие педагогические вещи, которых сейчас не хватает...
Или ещё один эпизод, связанный с Масловым, пусть это и прозвучит нескромно. Мне рассказал Олег Кучеренко, который был редактором журнала «Футбол-Хоккей», как Маслов приехал в московскую редакцию. Журналисты спрашивают: «Как в Киеве?» И он произносит фразу: «Такой парень есть, только бы не испортить!» Понимаете, не испортить! Сохранить индивидуальность, раскрыть личность игрока. Вот когда у наших тренеров будет такой подход, тогда мы не будем мучительно думать, кем заменить 37-летних футболистов в сборной России.
Фейковое время
— Вы последний тренер сборной страны, которой уже 30 лет нет на карте. С какими чувствами вспоминаете советскую эпоху?
— У меня хорошее восприятие того времени. Да, было трудно. Отец умер, мама разрывалась, чтобы прокормить нас с братом, и я шёл разгружать вагоны, хотя уже почти был игроком киевского «Динамо». Зато, как только меня взяли в основной состав, я уже получал 55 рублей. Была какая-то уверенность, что вылечат, выучат бесплатно, что ты будешь обеспечен работой... Но главное — была нравственность. А потом мы подменили понятия. То, что вчера считалось пороком, стало в порядке вещей. Фейковое время, фейковые герои. Важно не то, что ты делаешь, а как пропиарился. Ударил стулом кого-то по голове, ехал на скорости 150 км/ч и убил человека — и в телевизоре. Грязные фото с Дзюбой мусолят: рейтинги. Чем грязнее, тем привлекательнее.
Деньги стали работать против людей. В «Зените» (1996–1998 гг.) мы с игроками помогали строить храм в память о погибших ленинградцах, такая же история была и в московском «Динамо» (1987–1990 гг.), когда Евгений Леонов попросил помочь в восстановлении церкви возле «Ленкома». Это естественно. Неестественна другая «благотворительность». У нас в честь двух футболистов назвали турнир среди ребят из детдомов. Футболисты приехали, побыли и уехали. Даже по коробке конфет не дали мальчишкам!
— О ком речь?
— Не могу сказать. Воспитание «дворянское», то есть воспитывался во дворе. Я не сдаю. У меня есть скелеты в шкафу, но я не считаю чужих денег и наград. Наверное, мне это позволяет спокойно ходить.
— Бывают моменты, когда слышать слово «футбол» не можете?
— Нет. Это профессия, интерес, испытание. Футбол открыл мне мир, дал возможность не только не нуждаться, но и позволить иные прихоти. Я рад, что довелось играть с выдающимися игроками, что встретил столько людей, которые были выше, чем я, были ориентирами. Поэтому я всегда пытался служить футболу — и как игрок, и как тренер. И это даёт мне право говорить о том, что там происходит.
