60 лет назад, 4 июня 1960 года, под грифом «Совершенно секретно. Особой важности» было принято постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О плане освоения космического пространства на 1960 год и первую половину 1961 года».
Как правило, львиную долю внимания историков космонавтики привлекает первый пункт приложения к этому постановлению. И это вполне объяснимо. Он касался космического корабля «Восток», на котором именно что «в первой половине 1961 года» состоялся первый полёт человека в космос. И в этом плане совершенно справедливым выглядят слова, вынесенные в финал первого пункта: «Разработка спутников „Восток“ является фундаментальной задачей и укрепит за наукой и техникой Советского Союза в вопросах освоения космоса ведущее положение».
Здесь вопросов нет — всё сбылось по «хотению» ЦК КПСС и «по велению» команды Сергея Королёва. Полёт Юрия Гагарина на космическом корабле «Восток» действительно вывел СССР в безусловные лидеры космической гонки. На долгие восемь лет — до тех самых пор, пока США не отыгрались своим пилотируемым полётом на Луну.
Считается, что «Большая гонка», если иметь в виду пилотируемую космонавтику, на этом фактически завершилась. То, что было дальше — долговременные орбитальные станции СССР и программа «Спейс-шаттл» США, — это освоение человеком не космоса как такового, а околоземных орбит. Да и здесь было допущено столько проколов в планировании, что недавний полёт космического корабля Crew Dragon к Международной космической станции преподносится как величайшее достижение не только корпорации Space X и лично Илона Маска, но и всего человечества. Хотя по факту это лишь восстановление того, что было потеряно.
Фокус, однако, в том, что то приложение к тому давнему советскому постановлению не ограничивалось только первым пунктом. Следом шло ещё шесть. И один из них, второй по счёту, должен был стать отправной точкой для следующего этапа «Большой гонки», по сравнению с которым высадка на Луну представляется игрой в песочнице. Вот он: «Создание на базе ракеты Р-7 четырехступенчатого носителя, который позволит осуществить полеты автоматических станций к ближайшим планетам… В сентябре или первой половине октября 1960 года осуществить запуск объекта „М“ с целью достижения района Марса, фотографирования его поверхности, передачи изображения на Землю, проведения ряда научных исследований».
Сейчас это кажется обыденностью — подумаешь, долететь до Марса! Вон сколько аппаратов долетело, а американский марсоход Curiosity вообще до сих пор в строю и передаёт увлекательные картинки с поверхности Красной планеты.
Однако по тем временам проект полёта с целью «достижение района Марса» был прорывным. Особенно если посмотреть, для чего, собственно, этот проект затевали.
Дело в том, что Королёв вообще не рассматривал Луну как приоритет и уж тем более как финал «Большой гонки». Самым важной, самой главной целью своей работы он считал пилотируемый полёт на Марс. Даже триумф Гагарина рассматривался как ступенька к грандиозному, захватывающему проекту полёта к Красной планете.
И работа над ним началась тогда — в 1960 году. Вот что говорит об этом инженер-конструктор космической техники, ведущий конструктор комплекса «Энергия-Буран» Владимир Бугров: «В тот период в группах нашего сектора были сосредоточены все основные проектные работы по нашим первым автоматическим аппаратам. Королёв придавал им большое значение — они позволяли „прощупать“ проблемы реального межпланетного полета. При полётах автоматов к Марсу практически отрабатывались элементы будущей межпланетной экспедиции».
В том же июне 1960 года Королёв продавливает ещё одно постановление ЦК КПСС и Совмина СССР — «О создании мощных ракет-носителей». Знаменитая «лунная» ракета Н-1 в момент рождения замысла и эскизных проектов была не лунной, а «марсианской». Главной её задачей становилась доставка на орбиту блоков, из которых собирался Тяжёлый межпланетный корабль — ТМК. Группе разработчиков ТМК, куда входил и Бугров, к 1964 году удалось снизить проектный стартовый вес корабля до 378 тонн. Соответственно, для сборки ТМК на орбите было бы вполне достаточно четырёх пусков ракеты Н-1.
Продумано было всё — тот же Бугров предложил и разработал остроумную схему аэродинамического торможения корабля в атмосфере Марса, которая, собственно, и позволила резко снизить его стартовый вес и сократить время сборки до 1 года. Группа специалистов занималась разработкой замкнутого биолого-технического комплекса, призванного обеспечить круговорот веществ, потребляемых и выделяемых экипажем — по существующей в земных условиях схеме. Была спроектирована оранжерея, где предполагалось выращивать картофель, сахарную свеклу, рис, бобовые, капусту, морковь, салат и другие культуры. Растения планировалось размещать на компактных стеллажах, разумеется, не в земле, а на гидропонике, корни же помещать в специальные капсулы, к которым подводится питательный раствор.
Словом, проект постепенно становился реальностью — в своём докладе «План освоения Марса и Венеры» Королёв буднично назвал дату первой марсианской экспедиции — 1974 год.
Было ли это осуществимо? Вполне возможно. После полёта Гагарина президент США Джон Кеннеди сделал заявление, над которым многие тогда посмеялись: «Мы решили покорить Луну именно в этом десятилетии». На тот момент США ещё не запустили человека на орбиту.
К 1964 году задел Королёва был намного больше. По расчётам Бугрова, проект подготовки полёта на Марс был выполнен примерно наполовину. Для его полного осуществления нужно было немногое — нормальная плановая работа без авралов и резких поворотов.
Однако всё произошло с точностью до наоборот. В том же 1964 году руководство СССР, впечатлённое успехами американцев в продвижении Лунной программы, дало задание опередить Штаты именно на Луне. Марсианская экспедиция сначала забуксовала, а после смерти Королёва в 1966 году заглохла вовсе. Шанс поставить пилотируемым полётом на Марс жирную точку в «Большой гонке» был упущен безвозвратно.
