Криминальные сводки с телеэкранов и страниц газет в последнее время стали напоминать атмосферу лихих 90-х — банда, орудующая в Подмосковье, нападения маньяков в парках, уличные стычки. Как боролись с преступниками раньше и как борются сейчас? Чем милиционер отличается от полицейского? Как выйти на след маньяка и почему важно доверять интуиции? Корреспондент АиФ.ru поговорила с генерал-майором криминальной милиции в отставке Петром Сибиревым.
Глядя на этого подвижного, полного энергии человека, трудно поверить, что Петру Сибиреву уже 76 лет и он — легенда нижегородского сыска, на счету которого сотни раскрытых уголовных дел. Уже 15 лет, как генерал-майор криминальной милиции вышел в отставку. Но ветеранская организация сотрудников ОВД Нижегородской области продолжает помогать действующей полиции: только в минувшем году при участии ветеранов было раскрыто 340 преступлений. Опыт старых сотрудников, в том числе и Сибирева, востребован: к нему часто обращаются за советом при расследовании текущих уголовных преступлений.
Милиционер против полицейского
Эльфия Гарипова: Пётр Иванович, что изменилось с тех пор, когда вы возглавляли отдел милиции Нижегородской области? Поменялась ли криминальная обстановка?
Пётр Сибирев: Обстановка всегда более-менее одинаковая: как бы люди ни жили хорошо, обязательно найдётся определённое количество тех, кто встанет на преступный путь. Это и психически неуравновешенные личности, и те, кто не хочет работать, но готов добывать деньги всеми правдами-неправдами, и те, кто пользуется лазейками в законах или откровенно идёт на их нарушение ради наживы. Сейчас криминальная обстановка кажется такой обострившейся, потому что раскрываемость преступлений неплохая. За время, прошедшее с 90-х годов, усовершенствовались методы сыска, следователям стали доступны современные криминалистические исследования. Вот и выявляется больше преступлений. И на слуху их стало больше благодаря освещению в средствах массовой информации, что, по моему мнению, не всегда идёт во благо.
— Вы начинали работу в милиции в 60-х годах прошлого века, были начальником криминальной милиции в 90-х. Отличается ли милиционер того времени от современного полицейского?
— В чём-то — да, отличается. В то время, когда я начинал оперуполномоченным в области, приходилось бороться с тоговцами, которые скупали дефицит, чтобы перепродать его дороже. Сейчас это называется коммерцией, а тогда — спекуляцией, и за неё пойманному грозил реальный срок. Мы с оперативниками много вылавливали таких дельцов. И вот они, боясь наказания, предлагали нам большие деньги, пачками, чтобы откупиться. А ведь оперативники молодые ребята были, и одеться хотелось, и семью надо содержать, а зарплата маленькая... Но я не помню ни одного случая, чтобы кто-то пошёл на такую сделку с совестью. Поэтому, разумеется, на фоне дел всяких «оборотней в погонах» я вспоминаю своих ребят и понимаю, что чистота в рядах, конечно, была. Но и нынешние полицейские в массе своей — люди долга и чести. Современный полицейский образованнее, у него серьёзнее физическая подготовка. К тому же он вооружён богатым опытом своих предшественников, к которым всегда можно обратитьтся. Сейчас полицейским стало удобнее работать по раскрытию преступлений: раньше надо было согласовывать какие-то вопросы между разными ведомствами, на это порой уходило много времени. Теперь всё это решается в рамках одного ведомства, поэтому современный полицейский во многом оперативнее прежнего милиционера. А по большому счёту, всё зависит от преданности своему делу: ведь и новыми богатыми возможностями можно не воспользоваться, если душа не горит в работе.
По следу маньяка с топором
— Пётр Иванович, в столице не так давно стали говорить о «маньяке с топором», на его совести одна смерть и покушение на убийство. Как вы думаете, что толкает людей на совершение подобных преступлений?
— Чтобы точно ответить на этот вопрос, необходимо ознакомиться с материалами конкретного дела. Маньяк маньяку рознь: один может оказаться психически неуравновешенным человеком, а другой совершает преступления с целью самоутверждения, мести, ревности или наживы. Хотя в конечном итоге обязательно в формировании личности преступника виноваты либо изъяны воспитания, либо психические отклонения различной степени.
Сибирев знает о маньяках не понаслышке. В середине 90-х годов в Навашинском районе Нижегородской области в заливных лугах нашли трупы двух зверски убитых молодых женщин. Жертвы были изнасилованы, а затем зарублены топором, причём трупы женщин были обезображены не только колотыми ранами: их половые органы были разорваны заострёнными кольями. В прессе об этом старались молчать, но область гудела, как потревоженный улей. Молодые женщины, особенно из сельской местности, жили в страхе: никто не знал, где мог объявиться маньяк с топором в следующий раз. Оперативникам во главе с Сибиревым предстояло остановить убийцу-зверя.
— Пётр Иванович, а как вы вышли на след маньяка?
— У нас было уже два трупа, когда от муромских коллег мы узнали, что у них в области три преступления совершены схожим образом. Стало ясно, что мы имеем дело с серийным убийцей. Я поехал в Муром, чтобы осмотреть места происшествий и узнать подробности от местных очевидцев. Преступления совершались и под Муромом, и в Навашинском районе по одному сценарию: преступник выходил на станции с электрички, шёл по дороге в лесном массиве за молодыми женщинами до реки или озера и там набрасывался на них, когда не было посторонних. Мы разработали план действий, и оперативные группы стали выслеживать преступника в местах его возможного появления: на железнодорожных станциях вблизи леса и водоёма. От очевидцев нам были известны некоторые приметы маньяка: молодой мужчина не старше 30 лет, в спортивном костюме и, самое главное, с сумкой за спиной. Эти данные совпадали с приметами, которые удалось получить от свидетелей этих страшных происшествий в Муроме. По словам очевидцев, парень вёл себя странно, было видно, что у него нет определённой цели.
Оперативное чутьё против топора
— Как удалось задержать убийцу по таким скудным данным?
— В работе оперативника определённую роль играет ещё и интуиция. Это, конечно, не основное, потому что нужны улики, доказательства криминалистов и прочие твёрдые свидетельства причастности человека к преступлению. Но в разыскной работе без особого чутья на преступника, без понимания его логики не обойтись. По таким серьёзным делам на задержание я всегда выезжал сам. И в этот раз тоже поехал на автомобиле с водителем — объезжать железнодорожные станции. На одной из них я затаился в овраге у дороги, а водитель остался в машине. Подошла электричка. Вдруг вижу, как мой водитель издали машет мне руками. Понимаю: значит, из электрички вышел человек, по приметам очень похожий на преступника. И действительно, через минуту-две на дороге появились две женщины, а за ними следовал молодой человек с сумкой за плечами, который суетливо оглядывался по сторонам. Мы с водителем шли за ними метрах в 15–20. Видим, что мужчина неотступно идёт за женщинами, ускоряя шаг. Мы подбежали к нему, я схватил его за мешок, чувствую рукой — топор. Преступник настолько был сбит с толку нашим неожиданным появлением, что даже не успел оказать сопротивления. В мешке, кроме топора, был ещё и нож. При обыске у преступника в сарае нашли приготовленные заострённые колья.
Соревнование с американцем
— Пётр Иванович, кем же оказался этот маньяк? Почему он таким стал?
— Он оказался жителем Мурома. Служил в армии в космических войсках, потом работал механиком на одном из предприятий города. Обычный неприметный человек, каких сотни тысяч. Но, по всей видимости, у него что-то произошло с психикой. Впоследствии была проведена медико-психологическая экспертиза, которая признала убийцу невменяемым и отправила на принудительное лечение. Преступник после задержания не отпирался и сразу начал давать показания. Рассказывал, как издевался над жертвами, как убивал их. Изверг признался, что у одной из жертв в Муроме он отрезал груди, спрятал их в листву, чтобы, по его словам, потом их сварить и съесть. А его целью было перещеголять в числе жертв некоего американского серийного убийцу, на совести которого было 100 убийств. Газетную заметку об этом преступнике нашли у маньяка с топором в его доме. Видимо, она и подстегнула его больное воображение, и пятью жертвами убийца-садист ограничиться явно не собирался.
«Ищите среди своих»
Пётр Сибирев далёк от мысли обвинять средства массовой информации: ведь он не раз сталкивался с похожими преступлениями, когда газетные вырезки о бандитах и убийцах не играли никакой роли. Например, в 2002 году, уже выйдя на пенсию, ветеран сыска принимал участие в розыске убийц двух молодых девушек, чьи трупы были найдены на окраине села. Одна жертва была местной, вторая приехала в гости из Дзержинска. У следствия было несколько версий произошедшего, в том числе и такая, что трупы были откуда-то привезены. Но дело стояло на месте. Оперативно-разыскная группа обратилась за помощью к Сибиреву.
— Я сразу понял, что искать убийцу нужно среди местных. А мне в ответ: «Да у нас таких нет». А когда я поднял дела о похожих нападениях, оказалось, что такое уже случалось в этом районе, за что был осуждён некий местный житель. Сопоставляя данные с места преступления, показания свидетелей и данные следственного эксперимента, мы вышли на троих подозреваемых. Девушки 20 и 25 лет познакомились с местными мужчинами, своими одногодками, среди которых был и ранее осужденный. Прогулка за околицей села затянулась до полуночи. Мужчины, подогретые спиртным, распалились и решили склонить девушек к половой связи. Те не были готовы к такому повороту событий и начали сопротивляться. Силы были неравными. Девушек изнасиловали и убили, чтобы скрыть преступление. Главарь банды получил пожизненный срок, двое его сообщников тоже нескоро выйдут на свободу.
То, что виноват кто-то из своих, Пётр Сибирев понял и тогда, когда его пригласили ознакомиться с делом о пропаже двух безработных женщин, которых позже нашли убитыми. Он понял, что следствие напрасно отказалось от разработки одного из подозреваемых: по мнению Сибирева, у того были все возможности совершить преступление.
— Почему вы обратили внимание именно на этого подозреваемого?
— Сначала за него зацепилось всё-таки следствие. Кроме того, он уже был ранее судим за нападение и убийство женщины. К тому же, он находился примерно в то время и в том месте, где пропавших женщин видели в последний раз. Отработали связи подозреваемого, провели обыски у тех, кто сидел вместе с ним в колонии и мог быть замешан в новом преступлении. И вот удача! На квартире одного из них нашли одежду одной из пропавших женщин. Остальное было уже делом техники: вскоре главный подозреваемый показал места, где были захоронены его жертвы.
На задержание — в белых рубашках
— Какие убийства расследовать тяжелее всего в эмоциональном плане?
— Во время работы стараешься отключать эмоции. Вернее, включаешь только одну — страстное желание скорее найти преступника. Конечно, трудно сдерживать себя, когда убиты малолетние дети. Помню, как сначала в Краснобаковском районе пропала девочка, чей труп потом нашли на окраине Нижнего Новгорода, а потом в том же районе нашли труп мальчика. Я лично выезжал на место преступления: тяжёлое чувство... Мы провели масшабную операцию по поимке маньяка-детоубийцы: подключили ГАИ, общественников, проверялась практически каждая машина. И убийца был задержан.
— Почему вы всегда лично выезжали на место преступления ?
— Да, выезжать приходилось часто, иногда по два-три раза за ночь: только соберёшься отдохнуть — приходит сообщение о правонарушении. Сейчас, проезжая по городу, я понимаю, что каждый уголок у меня ассоциируется с каким-то преступлением. Помню людей, их лица, ту помощь, которую они оказывали при раскрытии очередного дела. До сих пор благодарен горожанам за их неравнодушие. А на преступления выезжал сам, потому что очень хотел, чтобы они были скорее раскрыты. Начальник должен быть в курсе оперативных дел, чтобы грамотно выстроить работу оперативно-разыскной группы. И ещё нам с коллегами всегда очень хотелось побыстрее испытать радость вместе с теми людьми, которым мы помогли нашей работой. Запомнилась мне пожилая пара учителей из Богородска. Копили всю жизнь на «Оку», дешёвенькую, но по учительской зарплате. Плачут, бедные, украли у них машину. Поехал в Богородск, разбираться на месте. Нашли автомобиль: местные парни угнали «покататься». Сколько радости было у этих пожилых педагогов, когда им вернули их «Оку»! Кстати, неизвестно ещё, кто радовался больше, они или я. Я и своих младших коллег всегда так настраивал: помощь людям — это и им радость, и себе. Мы с ними на задержание преступников ездили в белых рубашках, как на праздник. Я так им и говорил: «Ребята, завтра идём на задержание преступной группы. Надевайте белые рубашки». И все надевали. Потому что для нас это — победа.
С напутствием от Шолохова
— У вас издано немало книг о милицейских буднях, об истории нижегородской милиции. Откуда такая тяга к литературному труду?
— Когда-то в юности я мечтал стать писателем. Мы с одним моим приятелем написали большой рассказ о войне и решили послать его Шолохову. Вот так запросто — классику! Да ещё приписали там в конце «Продолжение следует». Потом нам пришёл большой конверт с ответом от Шолохова, мол, рассказ прочитали, спасибо, молодцы, но всё-таки сначала надо выучиться русскому языку. Видно, мы там наделали море ошибок. Я прислушался к совету, даже выучился на педагога по русскому языку и литературе. И хотя я всю жизнь проработал не за писательским столом, а в криминальной милиции, ни о чём не жалею. Зато теперь описываю свой профессиональный опыт для молодого поколения. И не делаю грамматических ошибок.
Что нужно объяснить ребёнку, чтобы он не стал жертвой похищения или насилия? Что нужно объяснить ребёнку, чтобы он не стал жертвой похищения или насилия? 
Самые длинные тюремные сроки и суровые приговоры в истории 
Как быть, если память стёрта: истории из жизни людей, переживших амнезию 
