О вызовах, которые стояли перед христианами в прошлом году и стоят в будущем мы поговорили, с председателем Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимиром Легойдой.
— Владимир Романович, мы с вами традиционно подводим итоги года. Этот был особенно сложным. Мне показалось, эпидемия ковида продемонстрировала полную беспомощность человечества перед внешней стихией — природной или, возможно, рукой Господа. Никакие мы не цари природы, подумалось. А вы как это ощутили?
— Вы знаете, я не ощутил полной беспомощности, как, думаю, и вся наша Церковь. Беспомощен тот, кто одинок, а мы, христиане верим, что с нами Бог и во времена благополучия, и, тем более, во времена страданий и невзгод. И еще очень важно понимать, что это не Бог решил по каким-то неведомым причинами «наслать» на человечество эпидемию. Это было бы совершенно языческое восприятие.
Бог не оставляет нас «на растерзание» сил природы. Нам даны очень большие возможности для того, чтобы противостоять вызовам окружающего нас несовершенного и нередко опасного мира. Мы обладаем для этого волей и разумом и в этом подобны своему Творцу. Как древний человек защищал себя от диких зверей и холода, производя орудия труда и строя убежища, так и мы защищаем себя от тех же вирусов, создавая лекарства.
Но любую вещь можно довести до абсурда, и если мы вдруг приходим к убеждению, что можем построить совершенный мир без Бога и даже вопреки Его воле, то попадаем в ту же ловушку гордыни и самомнения, в которую попали Адам и Ева в раю. Чем мы дальше от Бога, тем мы дальше и от той роли хозяина природы, которая нам изначально была уготована Создателем. Власть человека над природой тем меньше, чем меньше наша способность быть подобными Богу. Пандемия еще раз показала, что ложное самоощущение почивающих на лаврах повелителей планеты, которое, увы, стало частью современной культуры, рассеивается, как дым. И дай Бог, чтобы мы в результате эпидемии это как-то переосмыслили.
— Самые благополучные страны были в растерянности, неожиданно Россию стали ставить друг другу в пример как сумевшую сгруппироваться и предложить адекватные беде меры. Почему вдруг нам это удалось?
— Да, мы должны благодарить наших врачей и ученых, которые своими самоотверженными трудами пытались бороться с эпидемией и достигли успехов. Но не дело Церкви составлять какой-либо рейтинг стран, которые были более или менее эффективны в противодействии распространению коронавирусной инфекции. Коронавирус — это не оружие, которое направлено против одной или другой страны, он ударил по всему человечеству. Как любая болезнь, коронавирус не разбирает между человеком, живущим в России, Америке или Европе. Вирус одинаково лишает здоровья, а то и жизни людей вне зависимости от их политической ориентации, места проживания или еще каких-то признаков. И мне бы очень хотелось, чтобы это понимание стало какой-то отправной точкой переосмысления системы международных отношений, в которых подчас доминирует конкуренция и нивелируется ценность человеческой жизни.
— На передовой оказались медики и священники. Многие из них переболели. Есть и безвозвратные потери — многие отошли к Господу. Такое отношение к болезни, к опасности заразиться — это безалаберность или скорее подвиг?
— Между безалаберностью и подвигом есть большое различие. Безалаберность — это наплевательское отношение к своему собственному здоровью и, что более печально, здоровью окружающих. А подвиг, наоборот, готовность пожертвовать собой ради здоровья и жизни ближних. Когда священник рискует ради того, чтобы преподать Таинство Причащения человеку, который находится в больнице в «красной зоне», то это, конечно, подвиг. И этого священника нужно снабдить всеми доступными средствами индивидуальной защиты. Безалаберность и даже самонадеянность я вижу скорее в сознательном и нарочитом игнорировании санитарно-эпидемиологических норм, в убежденности, что «моя вера крепче, чем у других». Такие люди любят «вопрошать»: «Где же вера наша, если мы боимся инфекции?» Однако, как сказал Святейший Патриарх, никто не станет прыгать с пятого этажа, уповая на свою веру. Пафосная риторика такого рода — это выражение крайней степени самонадеянности, гордыни, которая обычно и отдаляет человека от Бога, а значит — приближает к погибели, и духовной, и физической. Мы скорбим о тех, кто стал жертвами коронавирусной инфекции, и такое отношение должно нас тем более сподвигать к заботе о ближних, в том числе и через соблюдение санитарных мер.
— В Европе и в США все ужасно неспокойно в плане религиозном — теракты, голову учителю отрезали... У нас вроде бы потише. Хотя страна гораздо более многоконфессиональная. Как мы сумели привести наши отношения между религиями к относительному консенсусу?
— Как и коронавирус, религиозный экстремизм носит интернациональный характер и не разбирает ни государственных границ, ни других национальных особенностей. Что касается нашей страны, то основы межрелигиозного мира и согласия заложены трудами и верой наших предков, которые на протяжении столетий жили в мире с представителями традиционных для России религий, в том числе исламом, иудаизмом, буддизмом. Подобный опыт присутствует далеко не во всех государствах мира. Мы же готовы этим опытом делиться, делать его общественным достоянием, чтобы межрелигиозный мир распространялся на как можно большее число стран.
При этом мы свидетельствуем об опасной тенденции строить межрелигиозный мир на секулярном фундаменте, которая присутствует в некоторых странах. В основу взаимоотношений между религиями хотят поставить принцип радикальной светскости, который якобы должен стать неким общим знаменателем для всех религий. Вы знаете, это все равно что поручить выстраивание межрелигиозного мира какому-нибудь союзу безбожников на том основании, что он якобы нейтрален по отношению к религии.
— Одна из болевых точек Церкви — Украина. Каковы итоги этого года для нашей Церкви там? Есть какие-то подвижки, победы?
— Происходящее с Украинской Православной Церковью остается в центре нашего внимания. Мы чада единой Церкви и всегда ими будем. С каждым днем становится все более очевидно, что вмешательство Патриарха Варфоломея в церковные дела на Украине не разрешило, а масштабировало раскол. Фактически, действуя по благословению Фанара, религиозные радикалы периодически отбирают храмы, совершают насилие в отношении простых верующих Украины. Сейчас подобных инцидентов стало меньше, украинские собратья, сплотившись, отстояли свою Церковь, не позволили сделать ее орудием политической борьбы и разменной монетой в играх Фанара с бывшим президентом Украины П. Порошенко. Но напряжение остается, раскольники не теряют надежды на захват как можно большего числа храмов. Но я убежден, что Украинская Православная Церковь выстоит и будет оставаться силой, объединяющей украинский народ.
— Если позволите, личный вопрос вам как одному из самых близко стоящих людей к Святейшему Патриарху? Как он переносит это вынужденное почти затворничество, когда он привык каждый день общаться с огромным количеством самых разных людей?
— Церковь существует не только в физическом измерении, но и в духовном. И Патриарх молитвенно остается с паствой, а его паства пребывает в молитвенном единстве с ним. Святейший совершает регулярные богослужения в скиту святого благоверного князя Александра Невского близ Переделкина. Мы все имеем возможность слушать его проповеди, смотреть видеотрансляции богослужений.
Не будем также забывать, что есть современные технические средства, которые позволяют проводить заседания Священного Синода, епархиальные собрания и других церковные мероприятия в онлайн-формате, чем Святейший Патриарх тоже активно пользуется. Так что общение Предстоятеля с самыми разными людьми по-прежнему весьма интенсивно.
— Ну и последнее, традиционное. Как в нынешнее время с его постоянным беспокойством как бы не заболеть, с потерей доходов, работы, а порой и близких, с полной переменой жизненного уклада — одни маски чего стоят — сохранить спокойствие, силу духа и даже постараться, как это принято на Рождество, сделать добрые дела и поучаствовать в благотворительности ?
— Наверное, нет единого рецепта для всех. Но мы знаем, что с беспокойством такого рода нужно бороться трудами, которые мы все призваны нести, делами служения ближнему, заботой о тех, кто слабее нас. Если мы будем это исполнять, то для иррациональных страхов и фобий не останется ни места, ни желания. Если же мы будем концентрироваться на себе любимом, на какой-то реальной или мнимой угрозе, что Церковь называет искушением, то будем наносить себе душевный вред.
Событие Рождества Христова убеждает нас в той великой любви, которую Бог являет человечеству и каждому из нас, и это любовь такова, что не оставляет места для страха. Но для того, чтобы стать соучастниками этой любви, мы должны хотя бы поднять глаза вверх, оторвавшись от всепоглощающей суеты. Ведь Вифлеемская звезда загорается в небе, а не в придорожной луже.
