Журналистов в Беслане за последний месяц больше, чем в любом другом российском городе. В кабинете Надежды Ильиничны Гуриевой, учительницы истории той самой бесланской школы № 1, кроме меня ещё один гость - журналистка из Америки.
«Перед очередной годовщиной мне уже за месяц становится плохо. Но нужно брать себя в руки и говорить со всеми, кто этого общения хочет», - делится она. Непонятно, кого имеет в виду - меня или американку. Та раскладывает на подоконнике портреты погибших детей. И всё время недовольна: стекло рамок отсвечивает. Встаёт на подоконник, наводит фотоаппарат, переступает через снимки и так и этак. Затем журналистка идёт в маленький школьный музей, берёт со стенда маечку первоклашки в багровых пятнах засохшей крови. И вешает на доску - чтобы лучше сфотографировать. Мне срочно нужна вода - она во всех кабинетах школ в Беслане есть ВСЕГДА. На всякий случай. Мне чудится бегущий мальчик и стреляющий террорист… Надежда Ильинична спокойна. Как тогда, 10 лет назад.
Разговор с нелюдем
«Обо мне многие говорят, что я сильная, что я быстрее всех вышла из шока. Это внешне. Я пошла в школу с тремя детьми, а вышла с одной дочерью. Как я могу быть нормальной? Но с другой стороны - да, я сжала зубы и смогла вернуться в жизнь. Как ни странно, мне помогли, во-первых, журналисты. Да! И вы, и вот она (показывает на американку). Вы заставляете меня верить в людей. Ведь им же интересно, что с нами. Тогда, 10 лет назад, двое взрослых мужчин, немецких журналистов, днями сидели возле гробов и в голос со мной плакали».
Сейчас в небольшом школьном музее стоит доска. На ней накануне того 1 сентября её дочь, шестиклассница Верочка, написала: «С последним первым звонком!» Когда мать, которая готовила класс к началу учебного года, спросила её: «Почему ты так написала?» - она ответила: «Но ведь для многих это в последний раз»…
Рядом с этой доской ещё и школьная форма и туфли Верочки - нашли после трагедии... От сына Борика нет ничего. Я не смогла спросить о том, как она провела три дня ТАМ, как спасала и не смогла спасти своих детей, как выдержала натиск родителей, которые годами упрекали её и других учителей в том, что те укрывали своих, а не учеников. «Ни одной секунды после я не забываю о том, что было. Но, видимо, жизнь выбрала меня неслучайно. Я - учитель и делала для детей всё, что могла. И главное - приходилось с этими нелюдями разговаривать. Я думаю, что им не хватало в детстве внимания, им не привили элементарных правил человеческого общежития, уважения к другой личности, будь то ребёнок или старик. Им ничего не стоило стоять в дверях туалета и смотреть, как справляют нужду женщины. Они не испытывали ни капли жалости к страданиям заложников. Как мы вырастили таких? Почему этого никто не заметил? Кто их учил ненависти, а не дружбе? Зачем?»
Это вместо разговоров об Украине, ситуацию в которой характеризует коротко: «Феодальная раздробленность».
Надежда Ильинична рассказывает, что, как только началась война там, они с учениками собрали гуманитарную помощь и отправили беженцам. Её ученики помнят, как им помогал после трагедии весь мир, и понимают: согревает не свитер, а рука, которая его даёт.
Волшебная палочка
Надежда из династии учителей - её прапрадедушка учил детей ещё в 1870 г. в Ставропольском крае. Она - с 1978 г. И на ней цепочка может прерваться. Верочка хотела быть учителем. Ирина, младшая, единственная выжившая, в этом году поступила в мединститут. Учитель надеется, что кто-то из племянников не даст упасть волшебной палочке-указке из её рук. А сама она будет с детьми до последнего вздоха.
«Мне, как только я вышла на работу, в сентябре 2004 г. дали 10 детей, которые или из-за ранений или из-за психологических проблем не могли ходить в школу. Я проводила уроки на дому. Видела смятение и ужас, стремление довериться и страх. И собственное горе отступало, когда я чувствовала, насколько во мне нуждаются. Я та, кто их поймёт, потому что пережила то же самое». Надежда Ильинична смотрит на американку. Та складывает в коллаж книги, изрешечённые пулями. «История России» - насквозь.
Коридоры новой первой школы, построенной 9 лет назад, тоже музей. Со стен на ребят смотрят те самые герои, которые спасали их. Школа попросила «Вымпел» и «Альфу» дать разрешение назвать именем каждого героя класс. Так появился 11-й им. Героя России Андрея Туркина, 9-й - им кавалера ордена Мужества Дмитрия Разумовского. Стыдно вести себя плохо, когда на тебя смотрит погибший за тебя...
Вечный урок. Памятники жертвам трагедии в Беслане
Вечный урок. Памятники жертвам трагедии в Беслане
Для Надежды Гуриевой за последние 10 лет мало что изменилось. Её Верочка навсегда останется 6-классницей, а Борик - 8-классником. Но она постоянно говорит о хорошем: «Дочь Даримы Аликовой (погибшей учительницы. - Ред.) вышла замуж». Или: «Давида Валиева, нашего ученика, в Германии прооперировали. Представляете, он много лет не говорил, а теперь - счастливый отец». А ещё о своих коллегах: «У нас знаете, какой коллектив был? Мы пели постоянно. А эти 10 лет молчали. И вот недавно впервые запели! Какие песни? От «Парней так много холостых...» до «Ой, цветёт калина...» А потом снова - как вспышка памяти: «Каждый год мы хороним учителя. 2004-й продолжает свою страшную жатву. Я несу эту тяжесть только ради детей - пока хоть один заложник идёт в школу, я не оставлю их».
В мемориальном спортзале есть книга соболезнований. Там сотни записей людей со всего мира на всех языках. Одна из последних - в следах слёз. Семилетний Егор Сидоренко из Подольска пишет: «Мне очень жаль Вас, дети». Может быть, ради этого и нужно писать о Беслане, принимать иностранных журналистов, собирать музей школы, водить в разрушенный спортзал людей. Чтобы не черстветь, чтобы чувствовать...
