«Почему-то все думают, что советские пионеры жили скучно и по инструкциям, — и председатель совета дружины пионеров Челябинска Татьяна Калугина искренне смеётся, — как бы не так! У нас всё было здорово и весело. Сейчас нет пионерии и комсомола, а что взамен? Ничего! Всё, что заново создаётся, родом из Советского Союза».
Павлик Морозов живёт в каждом
Как-то раз, вспоминает Калугина, челябинские пионерские организации присоединились к всесоюзной акции «Судьба семьи в судьбе страны». В 109-й школе учитель предложила написать сочинение на тему, как дети видят близость себя и Родины. Они должны были рассказать, на каких предприятиях работают их мамы и папы, как заводы и фабрики выполняют план, как готовятся к партийным съездам. Десять процентов сочинений описывали те продукты и товары, что родители несут домой с производств.
«Мы с учителем читали и смеялись, — рассказывает Калугина. — Восьмидесятые годы, в стране работает ОБХСС, ведётся активная борьба с «несунами», а дети, как «Павлики Морозовы», сдали своих родителей. Чего только ни понаписали: у одного мама тащит конфеты, папа другого торгует гвоздями с завода за копейки, у третьего оба родителям трудятся на одном заводе-гиганте, потому всего добра оттуда у них полон дом. И я искренне восхищаюсь решением классного руководителя: она ухитрилась превратить даже такие сочинения в воспитательную акцию».
Организовав родительское собрание без детей, которые искренне радовались, что причастны к судьбе родной страны, ведь дома у них каких только «закромов» Родины нет, она зачитала вслух отрывки из сочинений. Взрослые тёти и дяди бледнели и краснели, как будто их поймало за руку ОБХСС. А наивные дети потом рассказывали учителю, что после сочинения в доме образовался дефицит гвоздей, которых было «завались», и не стало конфет, которых было столько, что их никто не ел.
Дети пропали на «Зарнице»
Военно-воспитательная игра «Зарница», по словам Калугиной, была горячо любимой у советских пионеров, никакие свидетельства об обратном никогда не убедят её в ином. Пионеры бежали бегом, отпрашивались у родителей, мечтали о походах. Однажды старшеклассников, завтрашних комсомольцев, вывезли на «Зарницу» за двести километров от Челябинска. От автобуса до леса надо было идти километра два – три. Не просто идти, а нести на себе всё снаряжение — вещмешки, продукты, одежду. Когда отряд почти дошёл до места, по рации передали: пятеро пионеров отстали от колонны и, перейдя просёлочную дорогу, забрели на аэродром.
«А мы ведь их даже не хватились, — признаётся Татьяна. — Раньше такого ужаса, как сейчас, не было, детей никто никогда не воровал. Потерялся ребёнок — не иначе как к другу зашёл после школы и заигрался. Но потерять детей на «Зарнице» — это было ЧП».
Двух девочек и трёх мальчиков, не успевших даже испугаться, вернули в отряд. «Зарница» прошла на ура, а конфуз удалось замять.
Политинформация на лужайке
Внезапно Татьяна сама устала рассказывать ровесницам о проблемах, которые им совершенно не интересны. Разговор пошёл в «женском» русле: у кого сколько детей, в какие лагеря они ездят летом, где достать форму на следующий учебный год. Работницы побросали перчатки и тяпки, окружили Калугину и стали советоваться с ней, как с «начальницей».
«И тут выходит их комсомольский секретарь, — смеётся Татьяна Григорьевна. — Видит, никто не работает, как закричит: вы кто такая, это что тут происходит? Ну-ка марш все по местам, цветы не ждут, покупатели скоро за рассадой потянутся. А я говорю, политинформация у нас, остыньте. Он так и не поверил, что о политике можно поговорить интересно».
Бесплатное мороженое и трудные подростки
Не без гордости Татьяна Калугина показывает свой пионерский билет. Говорит, при приёме в организацию каждому вступающему выдавался такой — конечно, после ряда испытаний. Например, нужно было назубок знать клятву пионера, достичь определённого возраста и успевать по всем предметам.
«Не было никаких шаблонов и инструкций, — вспоминает доктор педагогических наук. — А те, что были, — они прекрасны. Например, по традиции, в день пионерии всем школьникам Челябинска давали бесплатное мороженое. Факт прекрасный — его мало кто помнит, но это было. Конечно, не по сто штук в руки. А по одной, но ничего не мешало пионеру, поправив галстук и приколов на лацкан значок, обойти два – три киоска. Никто не злоупотреблял, съедали по две – три мороженки — и домой. Не было никакого «хапужничества», дети не набирали впрок. Потому что было какое-то воспитание и понимание хорошего и плохого».
Трудные подростки были всегда, Татьяна уверена, что они нисколько не труднее остальных. Это самые активные дети, которым было скучно. И этих пионеров, по словам председателя совета дружины, наоборот, старались «довести до ума». Практически все трудные подростки потом попадали в Афганистан. И все, кто вернулся, — возвратился героем.
«Да они и из походов и летних лагерей уже нетрудными возвращались, — Татьяна Григорьевна с любовью вспоминает тех, кто доставлял проблемы поведением и чрезмерной активностью. — Им энергию некуда было деть, а мы её и направляли в нужное русло. Столько полезных дел перелопачивали в лесах. Их слушались и уважали, дети видели свою надобность — и просто не могли подвести ни нас, ни себя».
Корреспонденты АиФ.ru тоже решили вспомнить истории из своего пионерского детства:
Инна Киреева, Москва: «Из пионерии исключили за то, что не носила галстук»
Два раза в год, весной и осенью, у нас был день сбора металлолома. В школе устраивались целые соревнования между классами: кто больше железного хлама принесёт в школьный двор. К этим дням мы готовились заранее: собирались пионерской звёздочкой (группа по 10 человек) и прокладывали себе маршруты, в основном по частному сектору города. Особое внимание уделяли разработке своей униформы: к пионерскому галстуку, который был обязателен, надо было придумать эмблему своей пионерской звёздочки. У нас это была то машина, то какой-то магнит, в общем, всё, что связано с железом.
В один из дней сбора металлолома я шла по улице и увидела огромную железяку. Это была строительная арматура, наполовину закопанная в землю. Недолго думая, я начала её откапывать прямо руками. Работала минут 10. Когда, наконец, мне удалось выкопать её из земли, я понесла длинный и довольно тяжёлый прут в школьный двор. Моя железка весила около полутора килограммов. Я была горда. Потом мы возили по частным улицам города тачку, куда нам кидали какое-то ржавые железки. Кстати, в этот день наша звёздочка победила. А помог нам старый ржавый запорожец, который каким-то чудным образом приволок отец одноклассника.
После сбора металлолома мы все ждали, когда наши железки отвезут на городскую металлобазу и тем самым мы поможем промышленности страны. И обидно было наблюдать, как груда собранного нами металлолома несколько месяцев лежит и ржавеет на заднем школьном дворе.
В пионеры меня принимали дважды. Первый раз в январе — досрочно, за хорошую успеваемость, активное участие в жизни класса и поведение. Это было 21 января, в годовщину смерти дедушки Ленина. День, когда мне повязали красный галстук, я помню очень хорошо. Было это на торжественной линейке. Я и ещё три моих одноклассника произносили клятву о соблюдении всех законов пионерии. А потом на шею мне повязали его — заветный. Возвращалась я домой в расстёгнутом пальто. Радость от вступления в пионерскую организацию продержалась дня два. Потом началось самое страшное для меня тогда. Галстук надо было стирать и наглаживать каждый день. А вспоминала я о нём перед самым выходом из дома. Быстро мочила, включала утюг и забывала про нужную температуру. Очень часто после глажки на моём пионерском галстуке зияла большая прожжённая дырка. И я, естественно, шла в школу без галстука. За что меня позорили не только в звёздочке, но и во всей школьной пионерской дружине имени Терешковой.
В пионерах я тогда проходила недолго. До марта месяца. С позором исключили за то, что напугала своего одноклассника. Ему вздумалось залезть на каштан, растущий рядом со школой. А я почему-то решила ему соврать, подбежала к дереву и закричала: «Шухер, дирик идёт». Одноклассник начал слазить с дерева и рухнул. Чудом не убился. Его на скорой доставили в больницу с сотрясением мозга. А меня с позором выгнали из пионерии.
Потом, правда, помиловали, и 22 апреля на моей шее снова красовался новенький пионерский галстук.
Эльфия Гарипова, Нижний Новгород: «Мы как-то по-новому, остро ощутили мир»
В пионеры меня приняли в 1971 году, в год столетия со дня рождения Ленина, это было ужасно почётно. Каждое утро я с гордостью гладила алый шёлковый галстук, чтобы идти по улице красивой пионеркой.
Помню, как собирали макулатуру: было весело и интересно, когда в макулатурных развалах находили подшивки познавательных журналов «Наука и религия», «Техника — молодёжи». Однажды мы нашли старые открытки с трогательной любовной перепиской на английском языке. А мы учили немецкий!
Переводили с помощью друзей из параллельного класса, где учили английский. Переписывались русская девушка и индийский парень. Любовь у них была, как в болливудском кино! Мы, девчонки, завидовали.
Ещё помню тимуровское движение: ходили по адресам, где жили одинокие старушки и дедушки, ходили для них в аптеку, в магазин за продуктами, помогали убираться в квартире. Это назвалось «взять шефство». Мы с подругами Светой и Ирой были ещё шефами над бывшими фронтовиками. Помню их рассказы о войне. Были они тогда ещё относительно бодрыми и нестарыми — им было 55–65 лет. Запомнился первый ветеран, к которому мы пришли, его фамилия была Салганик. После его рассказа о трудностях военного времени, как он воевал на фронте и терял сослуживцев, помню, мы вышли на улицу, был май, светило яркое солнце — и мы с девчонками как-то по-новому, очень остро ощутили мир.
Вообще, военно-патриотическая тема всегда сильно присутствовала в пионерском движении. У нас в школе был музей лётчика Маресьева (и школа носила его имя), в кабинете на стене висели портреты героев-пионеров Марата Казея, Зины Портновой, Вали Котика и других. Мы серьёзно хотели быть на них похожими.
Надежда Уварова, Челябинск: «Выгнали с линейки по случаю смерти Андропова»
Меня приняли в пионеры последней в классе. Я была умницей и отличницей, но пошла в школу в 6 лет, а значит, когда всем уже исполнилось 9, и их можно было принимать в организацию, я ждала своего взросления. Наконец, в 1983 году в день рождения Ленина мне повязали галстук. Я бежала домой в расстёгнутой куртке, был нетёплый апрельский день, но мне хотелось, чтобы все видели: я тоже пионерка, я достойна!
Спустя год, в начале 1984-го, умер генсек Юрий Андропов. Учительница обзвонила весь и класс и наказала прийти в школу не к восьми, а в 7:30 — будет торжественная линейка. Я решила впервые в жизни погладить галстук и сожгла его утюгом. Делать нечего, пошла утром без него, чтобы в обед купить новый в магазине. Меня и мою подругу Светку до линейки не допустили: я пришла без галстука, то есть одетая не по форме, а она по привычке, что на торжества надо надевать парадную одежду, пришла в искрящемся белом кружевном фартуке. Так мы с ней и отсидели полчаса в предбаннике школы, пока классы слушали об очередной утрате, постигшей ряды нашей партии КПСС.
