Примерное время чтения: 13 минут
3320

Рассказ хирурга-сапера. Как удаляли взведенную гранату из раненого солдата

Александр Дорохин в костюме сапера.
Александр Дорохин в костюме сапера. / Александр Дорохин / Из личного архива sculptordark

Мы все недавно были потрясены операцией, во время которой удалили неразорвавшийся боеприпас из тела раненого бойца. Мы же нашли хирурга, сделавшего ещё более фантастическую операцию в 1986 г. во время Афганской войны.

Тогда из тела раненого солдата удалили гранату, которая не просто не разорвалась, а находилась на взводе — и значит, готова была взорваться в любую секунду.

Журналист aif.ru нашел Александра Ивановича Дорохина, одного из двух хирургов, делавших ту операцию. Сейчас он доктор медицинских наук, заведующий кафедрой травматологии и ортопедии ФГБУ «НМИЦ ТО им. Н. Н. Приорова» Минздрава России. Здесь он работает детским травматологом-ортопедом всю жизнь, за исключением двух лет с 1985 по 1987 г., когда служил военным врачом в Душанбе во время войны в Афганистане. Однако судьба замечательного детского доктора могла сложиться иначе. И дело не только в знаменитой хирургической операции.

Боевое крещение

— После окончания клинической ординатуры, которую я проходил в ЦИТО и успешно окончил, меня оставили там работать в отделении детской травмы, — вспоминает Александр Иванович. — А в 1985 г. в Голицыно открылся госпиталь погранвойск КГБ СССР. Жил я недалеко от него, и меня пригласили туда работать. Долгое время проходил проверки, а когда прошел, оказалось, что штат уже набран. Но поскольку выпускники ЦИТО были востребованы всегда, меня вызвали на беседу и предложили пройти военную службу в госпитале Погранвойск в Душанбе. Я согласился.

Госпиталь находился в отдалении от зоны боевых действий. Душанбе расположен примерно в 200 км от афгано-советской границы, проходящей по реке Пяндж. Но фронт оказался совсем рядом, врачи периодически вылетали, чтобы забрать раненых и доставить их в госпиталь.

Во время одной из таких операций был подбит вертолет. После обстрела он загорелся и, еле дотянув до аэродрома подлета, упал на ящики с боеприпасами. Молодой врач Александр Дорохин и фельдшеры, рискуя жизнью, успели добежать до горящего вертолета и эвакуировать раненых на безопасное расстояние. После чего сразу произошел взрыв.

А несколько позже, примерно за месяц до знаменитой операции по удалению гранаты из тела раненого бойца, Александр Дорохин был представлен к высокой награде за другой подвиг по спасению раненых:

— Наш вертолет завис у края утеса, солдат передавал мне тяжелораненого майора, я протянул к нему руки, и в этот момент боевая машина была обстреляна из пулемета, — рассказывает Александр Иванович. — Несколько пуль попали в майора — невольно он своим телом прикрыл меня, и вместе с солдатом они сорвались в пропасть. Я бы улетел за ними, так как стоял на самом краю, но пилот сделал резкий маневр, и мы с фельдшером упали в вертолет, который загорелся. В горящей машине мы перелетели Пяндж и сели на нашем берегу. Вертолет сгорел, а за нами прилетела новая «вертушка». Поскольку мы не смогли эвакуировать раненых, полетели за ними снова. Забрали всех, кроме солдата, упавшего в пропасть, и майора — он зацепился за что-то на склоне и подобраться к нему не было возможности. К сожалению, ночью он скончался от ран. А солдат, которого считали погибшим, остался жив и потом вышел к своим. Его на следующий день эвакуировали вертолетом на нашу территорию. Поскольку мы выполнили задание, доставив раненых в столь сложной обстановке, всех участников операции представили к наградам.

Операционное поле боя

Через месяц, в августе 1986-го, в госпиталь поступило много раненых. Среди них был и рядовой Виталий Грабовенко. При осмотре оказалось, что у него между грудной мышцей и ребрами застряла неразорвавшаяся граната.

— Я был первым врачом, осматривавшим его, — вспоминает Дорохин. — У него на груди была одна большая рана и много маленьких. Через них, как он объяснил, наружу вылетели осколки от гранаты, взорвавшейся под кожей. Обработал рану и сразу назначил рентген. На снимке увидел какой-то стакан, но рентгенолог заявил, что ничего там нет, и это просто артефакт — так называют посторонние предметы на снимке, не имеющие диагностического значения. В рентгенологии так бывает. Из-за отека и скопления крови определить под кожей и мышцами ничего было нельзя. Но через два дня отек спал, и я увидел контуры гранаты. Повторный рентген подтвердил её наличие, а саперы определили, что она находится на взводе. Сказали, что любое колебание может привести к взрыву, и его вероятность очень велика. Солдата сразу изолировали от всех.

Раненый Грабовенко. На груди нарисованы контуры гранаты, где она находится. Так делают для ориентации во время операции.
Раненый Грабовенко. На груди нарисованы контуры гранаты, где она находится. Так делают для ориентации во время операции. Фото: Из личного архива/ Александр Дорохин

Граната была особой, не классической, на военном языке ее называют ВОГ-17М — «Выстрел осколочный гранатомётный». По форме это цилиндр 11×3 см, разрывающийся на кучу мелких осколков, поражающих все в радиусе 7 метров. На одном конце есть взрыватель, через несколько секунд после выстрела он отваливается, и граната становится на боевой взвод — при соприкосновении с малейшим препятствием она взрывается. По отсутствию взрывателя на рентгене, саперы определили, что граната уже взведена. А как она попала в солдата и застряла, осталось тайной.

— Сколько ни расспрашивали Виталия Грабовенко, каждый раз он все рассказывал по-разному, — объясняет Александр Иванович. — Саперы склонялись к версии, что уронили ящик с гранатами и одна сдетонировала. Но самое удивительное не в этом. Нам всем крупно повезло из-за того, что мы сразу не определили гранату у солдата. Скорее всего, я бы принял ее за осколок и удалил из раны, как это делается обычно. В результате погубил бы раненого, себя и всех вокруг.

Военные врачи впервые столкнулись с такой проблемой. Они советовались с коллегами, звонили в Москву, в Медицинское управление пограничных войск. Прибыл специалист из Москвы. Но никто ничем не мог реально помочь — ситуация была беспрецедентной. Начальник госпиталя в Душанбе подполковник Юрий Воробьев собрал совещание и объявил, что будет оперировать один, чтобы меньше людей подвергать риску.

— Когда обсуждали подготовку к операции и ее ход, я выступил и сказал, что лучше работать с ассистентом, — вспоминает Александр Иванович. — Вызвался добровольцем. Хотя я был самым молодым из хирургов, через 2 дня после операции мне исполнилось 28 лет, у меня уже имелся практический опыт, в ЦИТО самостоятельно выполнил ряд операций. Так что с профессиональной точки зрения был готов. Воробьев сразу закончил совещание, всех отпустил. И через некоторое время, подумав, согласился с моим предложением.

Воробьев и Дорохин в костюме саперов.
Воробьев и Дорохин в костюме саперов. Фото: Из личного архива/ Александр Дорохин

— Почему вы вызвались оперировать добровольно, вы фаталист?

— Нет, понимал, что я один из наиболее подготовленных к этому. Плюс я же первым осматривал Грабовенко, и это если не моя вина, то судьба уж точно. Раз меня тогда в первый раз пощадило, я обязан помочь командиру. По-другому просто не мог.

Перед операцией спал спокойно, хорошие сны снились, проснулся с уверенностью, что ничего плохого не случится, все обойдется. У меня так в жизни бывает. Накануне сложных операций может присниться сон о том, как все будет происходить. И это сбывается.

В госпитале готовились к операции серьезно, сделали специальный зажим для захвата гранаты с защитой для рук. Только они оставались неприкрытыми, все остальное тело защищал тяжеленный костюм сапера с бронежилетом. Он сковывал движения, было очень жарко. Тренировались на разряженной гранате, проверяя, как ее лучше захватывать зажимом. Операцию проводили в процедурном кабинете, а сами операционные были наготове, если в случае взрыва понадобится оказывать помощь хирургам.

Операция.
Операция. Фото: Из личного архива/Александр Дорохин

— Я ассистировал подполковнику Воробьеву, — рассказывает доктор Дорохин. — Останавливал кровотечение из сосудов и первым в разрезе увидел, как блеснула граната. Завел крючки за мышцы, раздвинул рану, чтобы лучше было видно. Юрий Алексеевич зафиксировал гранату зажимом, аккуратно извлек ее и осторожно пошел с ней к колодцу, сложенному из мешков с песком на носилках. Я обратил внимание, что он повернулся таким образом, чтобы прикрыть меня от осколков в случае взрыва. Саперы накрыли гранату еще одним мешком, вынесли носилки по лестнице с третьего этажа во двор и там взорвали.

С точки зрения хирургической техники операция была не самой сложной и продолжалась 15-20 минут. Но опасность для хирургов была беспрецедентна, риск взрыва гранаты был крайне высок. Хирургов наградили боевыми орденами, Воробьева — Орденом Красного Знамени, Дорохина — Орденом Красной Звезды. И это неслучайно, операционное поле для них было полем боя.

Саперы выносят гранату.
Саперы выносят гранату. Фото: Из личного архива/ Александр Дорохин

Награда не нашла героя

Вернувшись в январе 1988 г. «на гражданку», Александр Иванович продолжил работу в отделении детской травматологии ЦИТО. Подполковник Воробьев возглавил хирургическую службу в Центральном госпитале погранвойск в Голицыно — в том самом, куда перед Афганистаном приглашали молодого травматолога Дорохина.

Десять лет назад их пригласили для съемок фильма о знаменитой операции. «А, Саша, наконец-то встретились, обидела тебя служба, Героем так и не стал», — по-братски приветствовал бывшего подчиненного Юрий Алексеевич. Как оказалось, за ту операцию по спасению раненых, когда был сбит вертолет и за ними пришлось лететь повторно, лейтенанта медслужбы Дорохина представляли к званию Героя Советского Союза. Но затем решение пересмотрели. Он, будучи срочником, а не штатным военным, единственный из участников этой операции остался без награды. Но судьба его все равно сложилась замечательно: защитил кандидатскую и докторскую диссертации, стал большим хирургом, ежегодно выполняет не менее 200 сложнейших операций. Многие пациенты благодарны ему за жизнь и здоровье, спасенные золотыми руками хирурга.

После Афгана в его жизни были ещё трагичные страницы. В 1988 г. доктор был командирован в Армению, чтобы спасать детей, пострадавших при землетрясении. Было очень много маленьких пациентов с тяжелыми сочетанными травмами, с синдромом длительного сдавления, не всем детям медицина могла помочь. Александр Иванович с трудом рассказывает об этом, и чувствуется, что он переживал эти события тяжелее, чем те 2 года Афганской войны.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Топ 5 читаемых



Самое интересное в регионах