Начальник медицинского пункта батальона им. Судоплатова с позывным «Рафа» рассказал корреспонденту aif.ru, почему поменял «скорую» в Москве на «Буханку» и как сохранять холодный рассудок, когда спасаешь раненного под обстрелом.
Дмитрий Григорьев, aif.ru: Расскажи, откуда ты и как оказался в зоне СВО?
Медик «Рафа»: Изначально я ждал, что меня призовут по мобилизации, но этого не случилось. После я принял решение отправиться в зону СВО добровольцем. Сейчас это уже мой второй контракт. Когда заходил на первый, то еще не знал, что здесь и как. Думаешь одно, а на деле выходит совсем по-другому.
До отправки в зону СВО работал фельдшером «скорой помощи» в Москве. В целом и сейчас моя работа в чем-то схожа с деятельностью на гражданке. Также ездим на вызовы. Машины, правда, отличаются. Экстрима чуть больше. Здесь у нас «Буханка», есть ВПК, есть МТЛБ.
— А зачем медикам тяжелые бронированные машины. Одними «Буханками» не обойтись?
— В основном если пострадавшего доставили на точку эвакуации, хватит и обычной «Буханки». Ее, конечно, качает, но мы все оборудовали так, чтобы минимизировать последствия плохих дорог для раненого. Если же эвакуировать приходится ближе к линии соприкосновения, то едем на бронеавтомобиле или даже МТЛБ на гусеничных траках. Она может залетать даже на позицию, где есть раненые. В таком случае наша задача быстро загрузить и прямо с передовой эвакуировать раненого. По пути уже оказываем помощь. Главное — это остановить кровотечение. Но чаще всего бойцы сами жгутуют себя и товарища. Даже порой когда этого можно было не делать.
— Как работает эвакуационная группа?
— На эвакуацию с передовой выезжаем группами, состоящими из медика, санинструктора, водителя и бойца в качестве силовой поддержки. В случае необходимости он может прикрыть небо, увидеть вражеский дрон и просто помочь силой. Заранее оговариваются точки эвакуации, куда доставляются раненые. Бывает так, что в суматохе боя кого-то ранило. Боец выходит на связь, говорит о том, что ранен и сам себе перевязал. Сам, бывает, и ползет к точке эвакуации. Мы заранее готовы забрать его с точки и оказать первую помощь. Зачастую эвакуация происходит под вражеским обстрелом, и приходится совмещать эвакуацию и помощь, при этом двигаясь очень быстро.
— Как в таких условиях контролировать себя?
— Это профессиональная привычка. Как правило, медики, которые сюда приходят, имеют большой опыт работы за плечами. Мы добровольцы и сами знали куда идем. Хладнокровие и в гражданской медицине имеет место быть. Здесь условия, конечно, экстремальные, но держим себя в руках. На нас жизни бойцов. В основном командование, конечно, старается, и у нас нечасто происходят экстремальные эвакуации. Каждый раз это индивидуально и имеет свои особенности.
— Сейчас много говорят об ударах ВСУ кассетными боеприпасами. Какие особенности травм при ударе кассетами?
— Травмы, как правило, такие же, как при минно-взрывных. Точно такие же осколочные ранения. За счет того, что кассета маленькая, локализация осколков меньше. При взрыве мин разлет осколков больше. Кассета взрывается возле тела, или она взрывается в высокой траве. Тогда она действует как мина. Если мина отрывает конечность, то кассеты чаще всего ломают кости. Чаще всего ломает обе ноги. Но это предпочтительнее чем взрыв от мины. Все-таки при наступлении на мину конечность чаще всего приходится ампутировать.
— Ты променял красивую и яркую Москву на работу в зоне СВО. Не жалеешь о таком выборе?
— Нисколько не пожалел, потому что вернуться в светящуюся Москву, если жив-здоров буду, я всегда успею, а здесь сейчас нужны люди. Нужна помощь. Как говорится, кто, если не мы. Так оно и получается.
