Рядом со Златоустовкой — линия разграничения, за ней начинается оккупированная часть Запорожской области. А здесь — тупик, обойденный официальными бодрыми реляциями, сводками и гуманитарными караванами.
Ветряк под «ураганами»
Когда-то местный колхоз-миллионер был знаменит на весь Союз. Вывеску с его названием — «Россия» с ненавистью расстреляли из пулемета украинские вояки, а «неблагонадежных» селян в отместку терроризировали восемь лет.
В этом году в Златоустовке собирались праздновать 180-летний юбилей: в 1842 году в Приазовье прибыли по указу Екатерины Второй переселенцы из двух губерний — Черниговской и Харьковской. Торжества отменили: опасаются украинского обстрела. На Златоустовку и так периодически валятся с неба «смерчи» и «ураганы», которые перехватывает наше ПВО.
На въезде в село меня встречает отец Сергий (Коростелин), настоятель местного храма Св. Иоанна Златоуста. В этой отдаленной от города «экосистеме» он — один из немногих приезжих. Родом из Енакиево, он опекает местных прихожан уже больше двух десятков лет.
Мы стоим рядом с гигантской ветряной мельницей, на фоне которой автомобили кажутся крошечными. Ею пользовались российские переселенцы в 19 веке, и таких «ветряков» во всей России — по пальцам пересчитать. Памятник деревянного зодчества, в котором в советские времена организовали музей, ныне заколочен, покосился и дышит на ладан. Снаряды его миновали, но из сельской глуши до тех, кто помог бы с восстановлением уникального объекта, пока не докричаться.
Свое «имперское», а затем — советское славное прошлое здесь оберегают так, что годами рисковали жизнью, чтобы артефакты дошли до потомков. В этом отношении Златоустовка — феномен, воплощение связи времен — от екатеринской России до современной, в которую село снова вернулось.
От Ямала — ремонт, от Незалежной — мины
Златоустовская школа в центре опустевшего села кажется непропорционально большой — в советские времена здесь учились полтысячи ребятишек. Сейчас — 120. Но даже в выходной вокруг оживленно.
В этом году за здание, не знавшее капремонта, взялись строители из Ямало-Ненецкого округа. Уже успели перекрыть протекающую крышу; заменить систему отопления и модуль в угольной котельной. Полная «перезагрузка» произошла в санузле, который был в критическом состоянии. Белым кафелем сияет отремонтированный пищеблок, в котором полностью заменили оборудование.
Кабинеты физики и химии «привели в чувство» от и до, превратив в большие светлые аудитории. К слову, «химичить» местным школьникам приходилось на остатках ещё советских запасов, но теперь это в прошлом. Получила школа и новые компьютеры для кабинета информатики.
В обновленном спортзале кипит работа. Златоустовец Геннадий шустро перемещает леса, чтобы наладить освещение. У него здесь учится внучка, поэтому признается: делает «все, как для своих деточек».
«Была инициатива задействовать местное население, которое осталось без работы», — поясняет директор школы Мария Зубатенко.
Телефон у нее не умолкает, и разговор наш снова прерывают: в холле уже ждут специалисты, которые приехали устанавливать «тревожную кнопку», как положено в РФ.
В сельской школе все, «как дома», и ремонт маленьких классов доселе тянули по традиции своими силами. Украинские требования к их оформлению обязывали к обилию визуальщины, что учителя характеризовали, как «вывесить все, что можно, куда только можно». Дефекты стен это скрывало, а вот дощатый пол в танцевальном классе — с выбоинами на десяти слоях красной краски — выдал положение дел с головой.
Из окон второго этажа виден маленький храм, примыкающий к школьному двору. Голубая маковка с крестом примостилась над шиферными скатами белёного сельского домика.
На промокшей земле штабелями лежат пегие от старой краски и ржавчины чугунные радиаторы, и единственное яркое пятно — под облетевшей березкой, новенький желтый автобус. ПАЗик зашел из России, и ему предстоит по утрам совершать круг, собирая школьников по окрестностям: троих из Веселого, ещё одного — из Затишья.
В коридоре, временно загроможденном школьной мебелью из классов, обнаруживаю, что рядом с картинами и росписями на одной из стен тянутся пластиковые барельефы. На них крупно и реалистично изображены... мины и снаряды. Такие наглядные «пособия» вместе с соответствующими реалиями привнесла Украина. Снимать пока не стали: окрестности кишат растяжками и минами, оставленными «захысныками».
«Декоммунизацию задавил авторитетом»
В музейной комнате хранятся раритеты, собранные по всему селу. Современная роспись с украинской хатынкой (сельский домик) в подсолнухах, вышитый портрет Леси Украинки — на местах. «Враждовать» с этим наследием никто не собирается. Старые фотографии, дореволюционные документы, предметы быта и даже советская школьная форма.
«Под декоммунизацию не попала?» — шучу я, догадываясь, как досталось деревне с ее «российской» историей.
«Ивана Ивановича чуть не посадили! — вдруг горячо отвечают мне. — За то, что на ДК осталась надпись «Дом культуры колхоза “Россия”. Проверки СБУ были серьезные...».
Про Ивана Разумного, который руководит ДК (официально это Центр народного творчества) уже много лет, коллеги шутят, что он «задавил авторитетом декоммунизацию».
«Наводить порядок» заезжие бандеровцы начали с размахом. Завалили Ленина на площади (памятник по сей день лежит в гараже, указывая рукой в потолок). На его место пытались посадить ель, но хвойное быстро загнулось. Мистики в этом нет — недооценили мощный фундамент под Ильичом, а потому в клумбе в назидание так и осталась плешь.
Весной 2014 вся Златоустовка вышла на референдум о самоопределении, и потом Украина за это не уставала ей мстить.
«У нас некоторым организаторам пришлось бежать, люди меняли телефоны, — вспоминает отец Сергий. — В соседней Хлебодаровке у меня уехало полприхода. Одну прихожанку бросили в тюрьму. Другой мужчина ехал на комбайне, его остановили, руки заломали и увезли». Отцу Сергию потом пришлось выкупать пленника, сейчас он в Донецке.
Сотрудники СБУ, командированные из Западной Украины, допросы селянам устраивали планово — раз в год.
Иван Иванович показывает бархатные знамена, которые вручали победителям соцсоревнований, фотографии — их требовали уничтожить.
Посягали нацисты и на папку с рукописью исторического романа «Лукоморье», посвященного Златоустовке и вышедшего большим тиражом в советские времена. Машинописные листы хранились в сейфе, и для потомков переселенцев — это своего рода реликвия, ведь автор, писатель Анатолий Мартынов, писал о старожилах села.
Среди них — прадед Ивана Разумного, комвзвода, офицер царской армии Елисей Байдак. Сходство его с правнуком поразительно, да и сам Иван Иванович — тоже военный, служивший в Забайкалье. Последний факт украинских спецслужбистов тоже выводил из душевного равновесия.
Знамена и советские раритеты директор спрятал в киноаппаратной. Нацики не решились лезть в запертую темную каморку, на которой написано «под напряжением». В небольшой музей экспонаты вернулись уж после освобождения.
«Оперный театр!» — ахаю я, когда в огромном зрительном зале ЦНТ, украшенном росписью и лепниной, вспыхивают огни.
А ведь все это предписано было испоганить
Гипсовые гербы УССР директору приказали сбить с потолка, но тот неожиданно уперся: «Это история!». И тронуть Разумного, заслуженного человека, не посмели, хотя пугали годом заключения за организацию референдума. Требовали сбить и «гербы», украшающие фасад здания.
«Да это ж лира, бабалайки и дудки! Чем, говорю, они вам не угодили? Это ж символ культуры!» — смеется Разумный, посрамивший ретивых проверяющих.
Давить златоустовцев, непокорных русских людей, решили другим способом.
Стены кабинетов в Доме культуры украшены сотнями дипломов за победы воспитанников в конкурсах по всей стране до 2014 года. А затем поступило негласное указание — детям «сепаратистов» перекрыть воздух. Как они не старались, их просто демонстративно игнорировали, и за восемь лет — ни дипломов, ни грамот, ни поездок. Культура Донбасса уничтожалась показательно.
«Нас для них не было. Нас просто гнобили!» — сокрушаются наставники.
Сейчас отрылось второе дыхание — и сельчане берут реванш уже в России. Из Питера, например, фольклорный ансамбль «Златоустье» и его руководитель Татьяна Шевченко недавно привезли две грамоты и диплом за лучшую сценическую обработку народных традиций. Примечательно, что соединили в своей постановке и русские и украинские обычаи, чем жюри и покорили.
«В темноте пугали доярок»
Златоустовка была освобождена в числе первых — в конце февраля — начале марта. Украинцы не были готовы к мощному дебюту спецоперации, но все равно задержались, чтобы нанести максимальный урон.
В ночь перед отступлением нацики пугали доярок на ферме, появляясь между зданиями в темноте. Только позднее стало понятно, что они расставляли «маячки» на ключевых объектах. Когда бандеровская артиллерия убралась к лесу, то оттуда начала бить по инфраструктуре. Здесь нет газа и централизованного водоснабжения, поэтому первые же залпы, разгромившие подстанцию, оставили людей на холоде, без света и воды.
От «градов» жители прятались по подвалам и провели там неделю.
Погибли молодожены — переселенцы из Донецка: спускаясь в погреб, пропустили вперед бабушку, которая замешкалась. Она была ранена, но осталась жива, а мужа и жену насмерть изрешетило осколками.
«Мне привезли икону, которую им дарили на свадьбу, и после трагедии она осталась в храме», — вспоминает батюшка.
В Диановке, входящей в местный сельсовет, украинцы превратили школу в склад снарядов и вооружения, однако воспользоваться не успели. Щедрые запасы достались нашим армейцам, и они, по словам местных жителей «еще месяц туда ходили, как в супермаркет».
Страшные бои покатились дальше, превратив соседние села в руины, а дороги покрыв сгоревшей техникой и обезображенными трупами всушников. Лежали они долго — пока саперы не убедились, что останки не заминированы (обычная практика украинцев).
Над Волновахой в это время горело зарево страшных боев, а в лесочках союзная армия отлавливала диверсантов.
Снаряд для лошадей
В центре Златоустовки неожиданно встречаем Александра Ерхова, руководителя «России», того самого сельхозпредприятия, на котором держится село.
Я уже в курсе: местная ребятня ждет начала весны – тогда можно будет пойти на конеферму и смотреть на появившихся на свет жеребят. Когда-то в Златоустовке было даже свое колесо обозрения, протянувшее до начала 2000-х, а сейчас в качестве развлечения дети ходят на экскурсию к лошадям.
Те выжили, хоть и бились от страха в денниках, слушая рев прилетов. Один из снарядов попал на ферму и рухнул прямо в манеж, встряв в землю и чудом не разорвавшись.
Племсовхоз «Россия» был известен на весь мир и до прошлого года поставлял верховых лошадей в Европу: подкупали отличной генетикой и невысокой ценой. Породы немецкие – тракененская, ольденбургская, голштинская. На память о победах выпускников остались золоченые кубки и фотографии именитых всадников.
Спортсменов, которые занимались с лошадьми, здесь уже нет, и кони, привыкшие к человеческому вниманию, наперебой тянут из загородки бархатные морды, отчаянно ревнуя и толкаясь.
Александр Ерхов, который «тянет» конную ферму за счет оказавшегося куда более востребованного «коровьего» направления, уповает на то, что питомцы его окажутся нужными уже в России. В условиях санкций донбасские лошади немецких кровей – отличный вариант импортозамещения.
Сейчас будущее Златоустовки, как и тысяч вернувшихся под крыло России городов и сел, зависит не только от хода спецоперации.
«Мы - чужие среди своих…» - с горечью констатировал отец Сергий, которому уже довелось столкнуться с подозрительным отношением к жителям освобожденных территорий и не где-нибудь, а в родном Енакиево. Но сложно представить себе более русских людей, чем златоустовцы. Маленькая «Россия», которая объединила их и выстояла под огнем, теперь смотрит на Россию большую, и пройдя такой страшный путь длиной восемь лет, очень хочет верить, что окажется ей нужной и полезной.
