«Плохой» сын, «хорошая» дочь
Екатерина Маршалова (имена героини и ее брата изменены) родилась в семье военного. В детстве ей пришлось помотаться вместе с родителями по гарнизонам, пока семья не осела в Кантемировской дивизии под Наро-Фоминском. Когда Кате исполнилось 9 лет, родился брат Толик. С первых дней старшая сестра взяла малыша под свою опеку, буквально стала ему второй матерью.
«Толя меня так и называл часто — мамочкой, — вспоминает Екатерина. — Он с детства рос проблемным мальчиком. Хулиганил, не хотел учиться, перебивался с двоек на тройки, не интересовался ни чтением, ни чем бы то ни было. Я сидела, делала с ним уроки, ходила на родительские собрания, оправдывала его лень перед учителями».
Тогда Катя не понимала почему, но любимицей отца была она, а не сын-наследник. Она и не подозревала о крывшейся в далеком прошлом тайне, заложившей бомбу под ее будущее. В то время девушка связывала позицию отца с тем, что это она оправдала все его надежды. Росла умненькой и серьезной, виртуозно играла на фортепиано, очень много читала, была активисткой, красавицей, выиграла популярный тогда телевизионный конкурс «А ну-ка, девушки!». Закончила школу на «отлично», поступила сама в престижный вуз, вышла замуж за офицера, устроилась на работу в «Военторг» и достигла в карьере в этой структуре небывалых высот — стала заместителем начальника «Военторга» по коммерции.
А Толик... Он был совсем другим. Старшая сестра, по ее словам, помогла брату с грехом пополам окончить школу, поступить в военный университет, добиться перевода в Подмосковье из воинской части в Хабаровске, куда брата распределили сразу после получения диплома.
«Потом он и вовсе заявил, что служить в армии ему не нравится, — говорит Екатерина. — Снял погоны, устроился мерчендайзером в компанию, торгующую бельгийским пивом. Работа — не бей лежачего, брату нужно было пару раз в неделю объездить на служебной машине магазины и посмотреть на выкладку этого пива. Зато и платили соответственно — копейки».
Зарплата же самой Кати была раз в двадцать выше. К тому времени она возглавила российское представительство иностранной компании, производящей медицинское оборудование.
Катастрофа
Все в жизни у Маршаловой было хорошо. Престижная, высокооплачиваемая, да еще и по-настоящему любимая работа — в конце 2000-х Екатерина выиграла конкурс «Бизнесмен года», про нее много писали СМИ. Был достаток, умница-сын, гордость мамы и папы, решивший учиться в Суворовском училище. Тихое, спокойное семейное счастье. И тут случилась катастрофа.
Это был 2002 год. Екатерина, как заядлая театралка, купила три билета на новый нашумевший мюзикл «Норд-Ост». На роковое 23 октября. В последний момент сын не смог пойти, нес дежурство в училище. Сейчас Маршалова говорит, что Бог отвел. Она предполагает, что террористы, захватившие в тот день Театральный центр на Дубровке, несомненно, обратили бы «особо пристальное внимание» на мальчишку в суворовской форме.
Екатерина не любит вспоминать те события. Точнее, не может. Начинает плакать и не может остановиться. Ее муж-офицер пошел на спектакль в штатском. Но это не спасло его от гибели — организм мужчины не перенес воздействия усыпляющего газа, который запустили спецслужбы в помещение театрального центра.
Да и для самой Екатерины последствия воздействия этого вещества начали аукаться практически сразу. Эти последствия оказались настолько серьезными, что ей пришлось лечиться, и она продолжает это делать вот уже 20 лет. Причем не в Москве, чтобы не афишировать свое состояние. Стала пациенткой медицинской клиники в небольшой европейской стране, куда регулярно ездила в рабочие командировки на производство.
Замена объекта
«А в 2012 году у меня начало стремительно ухудшаться здоровье, — рассказывает Екатерина. — Так как все 10 лет после „Норд-Оста“ я не могла себе позволить полноценно лечиться, всегда что-то было важнее: проекты, контракты, клиенты, в общем, халатно я к себе относилась, что уж там. Работать я больше не могла, мне предстояло долгое и серьезное лечение в той клинике, где все эти годы осуществлялся контроль за течением моего заболевания. Я объявила учредителям о своем уходе. И взамен себя предложила три кандидатуры, в том числе и моего братика, которого как раз уволили из пивной компании».
Учредители остановили свой выбор на Анатолии. Но не из-за его достоинств, которых, собственно, и не было, а из-за того, что он был братом Маршаловой. Ее фамилия была гарантом, да к тому же владельцы компании надеялись, что Екатерина вернется.
«Собственно, уезжала я без обратного билета и без каких-либо гарантий на выздоровление со стороны медиков, — отмечает наша собеседница. — Нужно было решать вопрос с деньгами и домом в Крекшино. В его строительство я вложила всю свою любовь и заработанные за эти десятилетия деньги. Я решила довериться брату».
Сам дом, как она полагала, ей уже не понадобится, зато останется в семье, родовым гнездом. К тому же Анатолий тогда собрался жениться второй раз и, как вся семья надеялась, мог обрести, наконец, семейное счастье.
Екатерина передала дом брату по договору купли-продажи с последующей рассрочкой на 10 лет. Она знала, сколько Толик будет получать на ее должности в компании, поэтому надеялась на своевременные платежи. И еще хотела необходимостью этих платежей простимулировать Толика на усердную работу.
Еще ей нужно было официально перевести деньги для лечения и проживания.
«Несмотря на то, что они были абсолютно легальные, по совету риелтора я оформила их так, будто мне дал эту сумму в долг брат, — объясняет Маршалова. — По документам эти деньги прошли как первый взнос за мой дом. Да ну и какая разница? Это же братик! Родной и очень любимый, практически как первый сын».
Босс на «крузаке» с сырниками
Катя уехала на лечение, а Анатолий приступил к своим рабочим обязанностям. Сестра говорит, что он всегда покупал одежду на дешевых развалах переходов метро, поэтому ей пришлось полностью поменять его внешний облик для престижной должности. Купила ему полный новый гардероб. Собственники бизнеса, который она так успешно развила в России, предлагали ей, кроме щедрого вознаграждения, еще забрать свой служебный автомобиль представительского класса. Маршалова отказалась — пусть братик на нем ездит, ведь никогда у него не было такой машины.
Мечты Анатолия о красивой жизни сбылись. Вот он в костюме от «Хьюго Босс» в серебристом «Лендкрузер Прадо» приезжает в свой офис, заходит в свой кабинет и садится в кожаное кресло.
«Ему в наследство досталась и моя горячо любимая секретарь, — говорит Екатерина — Очень заботливая женщина, правая рука. Одним из первых указаний новоиспеченного руководителя было требование, чтобы каждое утро секретарь приносила ему домашние сырники, с пылу, с жару. И она дома каждое утро готовила ему сырники и подавала горячими. А брат их съедал и включал компьютерную игру».
Оказалось, что Анатолий и не собирался работать. Продержался 8 месяцев, после чего его с треском уволили. Потом по просьбе Екатерины ее друг-бизнесмен устроил брата к себе начальником отдела. А через полгода позвонил со словами: «Не хочу с тобой ссориться, поэтому забирай свое „чудо“ обратно».
Через некоторое время Екатерина снова устроила брата к знакомым и снова с тем же результатом.
«После третьей попытки я серьезно поговорила с Толиком, — качает головой Маршалова. — Сказала ему, что дальше ты сам. И закрыла вопрос с домом, сообщив, что забираю его обратно и что это все вообще было ошибкой».
Признание отца
Анатолий согласился с сестрой и подписал соглашение о расторжении договора. Передал сестре право собственности на дом и участок. Это был 2018 год. К тому времени Катя уже давно вернулась домой, в Москву — врачам удалось купировать ее болезнь, и ситуация со здоровьем оказалась не такой фатальной, как казалось сначала. Жила Екатерина в скромной «однушке» в Черемушках. Она не вернулась на работу к прежним работодателям, а открыла свою фирму по торговле медицинским оборудованием.
А через месяц после подписания соглашения об аннулировании договора купли-продажи Маршаловой пришла повестка в суд. Оказалось, что брат подал иск с требованием вернуть «долг» — тот самый злосчастный пункт в договоре купли-продажи ее дома любимому брату.
Суд удовлетворил иск. Адвокат, ведущий тогда дела Маршаловой, посоветовал ей подать заявление о самобанкротстве, мол, тогда все долги с нее спишутся. Ее признали банкротом, а согласно этой процедуре, все имущество банкрота должно быть продано с торгов на покрытие долга кредиторам. Имущество Кати — дом в Крекшино продали с торгов за копейки. Сумму «долга» это покрыло лишь частично.
«Когда Толик подал на меня в суд, я была в шоке, — говорит Екатерина. — Все ждала, что он позвонит и скажет: „Я идиот, прости, бес попутал“. А тут вскрылся океан ненависти. Обожаемый мой папа, от которого я долго скрывала ситуацию, все же узнал правду: он плакал, он кричал, он бился за меня, как лев, пытался воздействовать на брата, пытался достучаться до него. Все бесполезно. Папа от непрерывного стресса заболел раком. Тут уже билась за его жизнь я, мне было все равно, что вытворяет со мной брат, мне нужно было спасти самого любимого мною человека — папу. Но я проиграла в этой борьбе. Перед смертью отец озвучил причину, признался, что Толик — не его сын. Он родился в результате маминой измены. И папа всегда говорил, что единственная причина всего этого кошмара в моей жизни — лютая слепая зависть, всю жизнь сжиравшая брата и наконец получившая шанс сделать мне больно, что очень ему важно, ну и при этом получить хорошие деньги, которые он так и не научился зарабатывать из-за лени и нежелания развиваться».
«Еще себе заработаешь, а у брата — шанс»
Анатолий решил идти до конца. Недавно он подал иск в суд о взыскании с сестры уже теперь ее единственного жилья — той самой черемушкинской «однушки». И добился судебного запрета на выезд сестры за границу, зная прекрасно, что она продолжает лечиться у своих врачей просто потому, что они ее ведут уже 20 лет, все знают про течение ее заболевания, для нее этот вопрос жизненно важен.
По словам Екатерины Маршаловой, ее мать полностью поддерживает сына, утверждая, что дочь всегда была пробивной умницей и еще себе заработает, а для Толика эта ситуация — единственный шанс. Катя говорит, что брат продолжает писать ей оскорбительные, сочащиеся ненавистью сообщения со словами «гадина» и «мразь, ты свое получишь». Ей в итоге пришлось его заблокировать.
Сам же Анатолий от комментариев aif.ru отказался, сославшись на запрет своего адвоката.
«Сейчас мы через суд пытаемся оспорить запрет на выезд нашей доверительницы, — сообщает адвокат Московской областной коллегии адвокатов (МОКА) Ирина Зуй. — А квартиру в Черемушках пока отбили. Хотя с вероятностью в 99% со стороны брата будет апелляция и кассация. Возможно, что ему удастся отобрать у сестры и единственное жилье. Но мы будем бороться».
Как считает вторая адвокат по делу Ксения Степанищева, многое в этой истории не случилось бы, если бы не пробелы в законодательстве. Например, отмечает юрист, закон четко не обязывает арбитражных управляющих извещать собственников выставленного на торги имущества о том, что им необходимо забрать свои личные вещи.
«Опись вещей Екатерины в ее присутствии и их продажа была бы вполне законной, — акцентирует Степанищева. — Она и соответствовала интересам и самой Екатерины, — снизила бы ее долг, и кредитора — брата, он бы законно получил их стоимость».
Во-вторых, отмечают юристы Маршаловой, закон должен обязывать суды проверять платежеспособность лица, уверяющего, что он дал в долг. Ведь в таком случае сразу бы выяснилось, что брат героини не имел таких денег и в принципе не мог их перечислить в качестве первоначального платежа за дом.
