В Челябинской области очередной скандал, связанный с сиротскими учреждениями. В Копейском социально-реабилитационном центре подростку силой подстригли волосы и связали руки.
Все действия попали на камеру видеонаблюдения, хотя персонал учреждения хотел эти факты скрыть. Подросток 13 лет, отказывающийся ехать в больницу, сам рассказал о жестоком обращении педагогов. АиФ.ru разбирался в ситуации.
Отказывался ехать в больницу
Эти события произошли еще в конце марта, но получили огласку только сейчас. В социально-реабилитационном центре Копейска Челябинской области около года находится подросток 13 лет. Мальчик из тех, кого принято называть трудными и неуправляемыми: режиму не подчиняется, периодически сбегает, уроки не учит, школу не посещает. Педагоги, психологи и социальные работники не смогли найти общий язык с подростком. Известно лишь, что одна сотрудница — пожилая няня — каким-то образом сблизилась с ребенком. Со всеми остальными он ведет себя как с врагами.
В тот день сотрудникам надлежало в плановом порядке доставить парня на обследование. Он от поездки отказывался. Все понимали: ребенок сбежит. Сотрудники, наплевав на камеру, связали ему руки и привязали к двери в автомобиле. В таком виде ребенка привезли в больницу. Как только руки освободили, он сбежал.
«Звонок для системы»
Спустя время о факте жестокого обращения с подростком стало известно. Записи камеры наблюдения подтвердили слова подростка.
Заместитель губернатора Челябинской области Ирина Гехт пришла в ярость и разместила в соцсети пост, где публично пообещала довести дело до суда: «Жестокость в отношении детей должна пресекаться такими же жесткими мерами в отношении обидчиков. А главное, это вновь звонок для системы». Пост собрал комментарии возмущенных южноуральцев: «Могу помочь подготовить документы в суд», «Без любви ты никто — только мертвец в отпуске. Разве это педагоги? Разве это вообще человеки?». «Нам нужны новые Макаренки». Однако нашлись и те, кто предположил, что мальчик, очевидно, из неблагополучной семьи и, видимо, довел педагогов до отчаяния. Гехт прокомментировала: «Каким бы ни был ребенок, жестокость в отношении него недопустима».
«Не может не сбегать»
Несмотря на карантин, в СРЦ поехала детский омбудсмен региона Евгения Майорова. Она встретилась с подростком и педагогами. Выяснилось, что мальчик мстит им за то, что они заставляют его жить по расписанию и не разрешают делать то, что хочется. Например, он хочет гулять один, без присмотра, хотя бы час в сутки. Желает, чтобы ему дали телефон с выходом в интернет. Соскучился и мечтает съездить к бабушке.
Майорова поняла, что ребенку не хватает «той самой безусловной любви, которой родители любят своих детей в семьях». Педагоги с ним попросту не справляются. Мальчик тянется к уличной жизни, считает, что его побеги — это его право и личное дело. «Он не может не сбегать — ему это не подвластно, — приводит Майорова слова мальчика на своей странице в фейсбуке. — А учреждение не может разрешить такие бесконтрольные выходы и альтернативы предложить не может».
В разговоре с АиФ.ru Евгения Майорова подчеркнула — педагоги не знают, что делать: «У них нет понимания, как строить работу с подобными детьми. Другой вопрос — почему они об этом не прокричали, не попросили помощи».
Чтобы как-то обезопасить себя от возможных проблем, социальные педагоги водили парня в школу буквально за руку. Они выполняли за него домашние задания, чтобы парня аттестовали по всем предметам, караулили, чтобы не убежал. Педагоги понимают, что несут ответственность за подростка, которого доверило им государство. Но что делать, чтобы и их, и его жизнь больше не была адом?
«Имя им легион»
«Имя им легион», — прокомментировала пост Майоровой директор челябинского детского дома Марина Ушакова. И назвала некоторые причины, которые, по ее мнению, характерны для всей системы: несостоятельность комнат по делам несовершеннолетних, неумение любыми способами сохранять кровные семьи, отсутствие у коллективов социальных учреждений навыков в работе с трудными детьми.
О том, что ситуация не единична и требует пристального рассмотрения, рассказывает и Майорова. «Сегодня в режиме онлайн прошла межведомственная встреча, на которой присутствовали и медики, и представители соцзащиты, и психологи, — говорит омбудсмен. — В интересах ребенка не могу рассказать все, о чем мы договорились, но понятно одно — только вместе, комплексно мы сможем решить такие проблемы. Подростку самому плохо, он буквально кричит, чтобы ему помогли. Я в любом случае всегда на стороне ребенка, но и педагогов нужно учить, мотивировать, организовывать встречи с психологами. Решаем вопрос о переводе его в другое учреждение: здесь контакт со взрослыми создать уже сложно».
Следственный комитет ведет доследственную проверку фактов, изложенных в СМИ.
Мнение
Татьяна Брестель, челябинский педагог-психолог, член профессиональной психотерапевтической лиги:
«Мёртвые души часто работают в социально-реабилитационном центрах. Дело в том, что туда попадают дети не из благополучных семей. Получается, они попадают из одной антисоциальной среды в другую. Только первая среда — родительская, а вторая — государственная. Что конкретно сделано, чтобы ему помочь? Предположу, что не только с этим мальчиком так обращались. Возможно, расследование вскроет и другие факты. Только дети находятся в страхе и, возможно, будут молчать.
Я думаю, в таких учреждениях должна быть достойная зарплата у сотрудников, чтобы у них было больше желания работать с детьми, искать новые формы работы взамен старым, изжившим себя. Обязательна усиленная финансовая помощь государства на развитие всевозможных кружков и секций. Можно ввести трудотерапию, которой учил Макаренко, чтобы детям нравилось: подсобное хозяйство, кролики, утки, куропатки.
А главное — в центре, работающем со сложными детьми, психологическая служба должна быть поставлена на высшем уровне. Требуются психологи-практики, владеющие современными технологиями: песочная терапия, арт-терапия, иппотераия. А не теоретики».
