Из Москвы, где родилась и провела большую часть жизни, она уехала в богом забытую деревню без дорог. 450 км от столицы. Почти 40 вёрст до ближайшего города. Вместо магазина – автолавка раз в неделю. Думала, быстро заскучает вдали от цивилизации. А сейчас катя смеётся: скуки нет и не предвидится.
Красавица, умница, с тремя высшими образованиями (экономист, переводчик, а с недавних пор и биоэколог). Здесь, в тверской деревне Бубоницы, дресс-код Катерины Пажетновой – рабочий синий халат и перчатки. Косметика и парфюмерия – под строгим запретом.
В день нашего разговора она легла спать в 2 ночи, в 7 утра была уже на ногах. Но нашла силы и время рассказать о том, что ей по-настоящему важно. И о чём сегодня болит душа.
«Никаких «уси-пуси»
Катя – специалист Центра спасения медвежат-сирот, который работает в Бубоницах три десятка лет. Её муж Сергей – директор центра. Плюс сын Василий. Вот и все сотрудники. Есть ещё внештатный помощник. Да дочь Эльвира, занимающаяся экопросвещением. На ней – станция «Чистый лес» с ежегодной (кроме двух пандемийных лет) практикой экошколы «Медвежата», куда летом приезжали дети со всей страны. Но в тесном контакте с мишками только трое. Они варят, кормят, убирают, стирают, сами доставляют зверей на машине (а это может быть Костромская и Архангельская обл., Республика Коми). «Мы штурманы, операторы, писатели, переводчики», – улыбается Катя.
История эта началась в 1970 г., когда родители Сергея, молодые биологи Валентин и Светлана Пажетновы, приехали в Тверскую обл. Поработали в заповеднике, увлеклись изучением косолапого. А потом перебрались в деревушку посреди леса, чтобы спасать медвежат, ставших сиротами. Часто – по злой воле охотников или браконьеров.
Прошлым летом основатель реабилитационного центра, глава семьи Валентин Пажетнов, трагически погиб. Отправился на рыбалку, прихватило сердце – лодка перевернулась. 12 дней не дожил до 85-летия. Тогда сиротами вмиг оказались близкие. «Он был нашим мозгом, нашей силой», – говорит Катя про Валентина Сергеевича.
В общей сложности Пажетновы спасли 277 животных. Сегодня в центре четверо медвежат. По-Катиному – «четыре человека». И, похоже, это не оговорка. Внимания звери-детёныши требуют, может, даже больше, чем человеческие младенцы.
– Двое в возрасте около двух недель поступили в начале февраля с Вологодчины, двое постарше – в начале марта из Новгородской обл., – рассказывает она. – Браконьерская история: медведицу убили, но не забрали. Видимо, нарушителей кто-то спугнул. Как инспекторы узнали, непонятно. Но на следующий день были подготовлены документы для передачи и транспортировки мишек, и мы выехали навстречу друг другу. Вообще вся наша жизнь на колёсах.
Когда мишки совсем крохи, сотрудники с ними 24 часа в сутки: мониторят состояние, ежечасно кормят.
– Сейчас у нас 5 кормлений в сутки. На каждое уходит часа полтора, а то и больше. Двух младенцев кормят два человека. Одного работника на два рта мало. Обделённый вниманием будет кричать и верещать.
Главное – никаких «уси-пуси» и игр с медвежатами. Недопустимы посторонние запахи (тела, парфюма). Рядом с «топтышками» сотрудники даже не разговаривают, применяя жестикуляцию. Иначе вырастут ручные медведи, выпуск которых в природу будет равносилен смерти.
Здесь жизнь – работа
Понятий «выходной» и «отпуск» у приёмных родителей мишек практически нет. Хотя усталость колоссальная: здесь жизнь – работа, а работа – жизнь.
– Отдыхать, конечно, надо, поэтому поездки, связанные с выпуском медвежат в природу, мы воспринимаем как отпуск. Всё-таки ездим по красивым местам, часто – в заповедники, где у нас хорошие знакомые. Хотя, признаюсь, хотела бы я сейчас оказаться на берегу тёплого океана. И выспаться. Подобный отпуск у нас с мужем был очень давно. Даже не верится, что был. И пока не предвидится. Вы не представляете, сколько здесь бумажной волокиты! Вот сейчас время подготовки отчётности за прошлый год. Мы ведь живём на пожертвования и должны отчитываться за каждый шаг.
Много лет Центр спасения медвежат-сирот жил за счёт финансирования Международного фонда защиты животных. Но в 2019-м фонд ушёл из России, переориентировавшись на спасение южных зверей.
Сегодня перспективы Пажетновых не очень радужные. К многочисленным функциям малочисленного персонала прибавилась ещё одна – сбор денег на корма, витамины, медикаменты, анализы, поддержание инфраструктуры. «С этим не просто сложно, а очень сложно, – вздыхает Катя. – Но вариантов нет. Нам надо выжить. Чтобы помочь выжить медвежатам».
Центр в Бубоницах хорошо известен не только в России. Валентин Пажетнов был учёным с мировым именем. Однако государственной финансовой поддержки у медвежат и их родителей нет.
– Наша задача – перевести мишек от пищи жидкой к твёрдой, от бутылочек перейти к мискам, а потом и к еде с земли. Если быстро поменять жидкую пищу на твёрдую, мишки откажутся есть. Так что постепенно добавляем манную крупу, потом желток (яйца покупаем настоящие, в деревне), затем геркулес, гречку, растительное масло. Но вот, скажем, уже 2 года мы не можем купить молочную смесь, которую заказывали из США. Перешли на «Заменитель сучьего молока» – это сухая смесь для новорождённых котят. Однако и поставок «Заменителя» уже несколько месяцев нет. Теперь же вообще с кормами для животных будет проблема. И с дефицитом столкнёмся, и с диким ростом цен.
Зарубежный фонд-спонсор не покрывал и половины необходимых расходов центра. Но давал уверенность, что у мишек будет хотя бы минимум того, что нужно. Была помощь и от частных жертвователей с Запада. Теперь этой поддержки у сирот и их родителей нет. А масштаб помощи от российских благотворителей с большой долей вероятности существенно сократится.
– Времена тяжёлые, перспективы, к сожалению, весьма пессимистичные. И как мы будем выживать дальше – большой вопрос. Вероятно, придётся сильно экономить, чтобы были деньги на самое необходимое: корма и медикаменты для медвежат, средства для ухода за ними, бензин и дизель. Но мы будем изыскивать все возможные способы, чтобы продолжать нашу работу. Ведь природа и её обитатели ни в чём не виноваты.
Бубоницы – тупик. Рядом ни машин, ни людей. Живут в деревне Пажетновы и давние друзья семьи, которые тоже «почти Пажетновы». Здесь же, в Медвежьем домике, сейчас содержатся сироты – пока они крохи, им нужно тепло. За деревней – огороженный вольер (большой участок леса). В конце марта – начале апреля туда переведут и нынешних четверых медвежат.
К сожалению, жизнь центра в XXI в. зависит даже от того, есть ли в Бубоницах электричество. Нет электричества – нет и воды из скважины. Газа тоже нет, отопление печное.
– От огорода тоже зависим. С огурцами, помидорами, картошкой. Что посадили, вырастили, то и съели. Хотя, как ни крути, всё упирается в финансы. Например, выехали мы 10 раз за медвежатами. Предположим, это 10 тыс. км – то есть 1 тыс. л бензина, 50 тыс. руб.
Связывая жизнь с Сергеем Пажетновым, Катя не думала, что выходит замуж… за медвежат. Не понимала, какой будет её роль. И уж тем более не предполагала, насколько она станет объёмной и сложной.
– Я просто вошла в эту семью. А потом поступила в заочный аграрный университет на факультет охотоведения, который окончили муж и его родители. Да, теперь я с тремя высшими, но не жалею, что уехала из Москвы. Даже мысли не было, что я такая несчастная в глухой деревне. Да и полного отрыва от столицы нет – регулярно езжу туда за медикаментами, кормами. Там родители, брат с семьёй, племяшки. Они к нам часто приезжают. А когда я бываю в Москве, думаю только об одном: скорее бы домой.
