Примерное время чтения: 21 минута
7124

Горькие уроки Эльбруса. Инструктор и туристка о ситуации в горах

Олег покорил Эльбрус 28 раз.
Олег покорил Эльбрус 28 раз. Из личного архива

После трагедии, случившейся на Эльбрусе, стало понятно: экстремальные виды спорта требуют тщательной подготовки и огромной осторожности. 23 сентября группа альпинистов запросила помощь спасателей из-за резкого ухудшения погоды. Спасти удалось 14 человек, пятеро погибли.

Почему в России так много туристов погибает, отправившись на экстремальный отдых? В чем причины гибели группы людей: халатность инструкторов или непредсказуемая погода? 

Об этом АиФ.ru рассказали Олег Коховец, руководитель экстрим-клуба, инструктор по восхождениям, эксперт по организации безопасности в горах, и Анастасия Цапиева, журналист, несколько дней назад отправившаяся на Эльбрус теми же тропами, которыми шли погибшие туристы.

Олег Коховец, организатор более 200 походов по Кавказу, покоривший вершину Эльбруса 28 раз: «Главное — чтобы из-за трагедии люди не перестали ходить в горы»

— Олег, расскажите о маршруте, которым шла группа альпинистов. Он сложный?

— Это  классический маршрут для восхождения на западную вершину Эльбруса с южной стороны. Для альпиниста он не сложный, в альпинистской градации — это 2А категория сложности из шести. 

Люди начали умирать на высоте 5300, это так называемая седловина, между вершинами Эльбруса. По факту это кальдера вулкана, так как Эльбрус — это вулкан.

Известна информация, что на предвершинном плато, на высоте 5600 м, участнице стало плохо, и один из гидов начал спускать ее вниз, так как при сбросе высоты выравнивается состояние. Остальная группа с тремя гидами продолжили восхождение. Это правильное решение, ведь именно для того на восхождении много гидов, чтобы группе не пришлось полностью разворачиваться.

Не все знают, но новичкам очень сложно идти обратно, так как подъем и выход из лагеря на 3800 м начинается в 12 часов ночи. За спиной 10 часов подъема в гору с низким уровнем кислорода, это высасывает силы, плюс снижается сахар, и мотивация к движению падает до полного нуля. А вообще есть статистика, что 70% несчастных случаев в горах происходят на спуске, так как часто самоцелью стоит подъем на вершину, а не спуск с нее.

Сценарий восхождения примерно такой: в 12 часов ночи выход из лагеря на 3800 м, в 4 часа утра мы на скалах Пастухова (4750 м), в 6 часов утра на начале Косой полки (5050 м), в 7-8 утра в седловине (5300 м), в 9-10 часов — на вершине горы.

— Олег, расскажите о безопасности в горах. Что нужно соблюдать, чтобы трагедии не повторялись?

— Основа техники безопасности в горах — соблюдение нескольких важных вещей. Нельзя выходить на трудный участок маршрута без предварительной подготовки и акклиматизации. Ни в коем случае не выходить на маршрут при явно неблагоприятных условиях: через 1-2 дня после обильного снегопада, в туман или упавшее облако, при низкой температуре, сильно выраженной лавинной опасности (но для Эльбруса неактуальна история с лавинами). Стараться избегать движения в ненастье, в тумане, в темноте, поздно вечером, основную часть дневного похода совершать в утренние часы. И при малейшем сомнении в безопасности прибегать к страховке — использовать все меры защиты, вплоть до разворота группы назад.

Что касается здоровья туристов, в горы нельзя людям с болезнями сердца, сосудов, острыми воспалениями суставов, проблемами дыхательной системы. Люди подписывают договор о возмездном оказании услуг, где прописано, что они выполняют все требования гида и так далее. Советую выбирать компанию по отзывам, а не по цене, и это самое главное в безопасности.

Если человек объективно не справится — это видно за несколько дней нахождения в лагере. Он остается там, в горы не идет. А вообще восхождение — это совсем не про «физику». Это про психологию. Я видел, как забегают спортсмены, и видел, как они засыпают, не дойдя до вершины. И видел, как поднимаются люди, которые никогда не надевали специальные ботинки на ногу и не знают, что такое горы.

Есть те, кто, несмотря на тошноту, рвоту, усталость, идут дальше, потому что их цель выше, чем дискомфорт, который не представляет угрозы жизни. А есть те, кто при головной боли сразу же бегут вниз. Надо не терпеть, а принять. Тут много тонкостей, хороший гид помогает с этим справиться. Терпение — это барьер. Чем сильнее терпишь, тем больше испытываешь дискомфорт.

В моей практике несчастных случаев не было. Единственный раз девушка неудачно упала и сломала палец.

Ветер сильнее 40 км в час уже слабо подходит для восхождения, но все еще можно пойти, если участники в хорошей экипировке. В сильный туман можно идти, зная, что выше его не будет или позже он рассеется. Есть сайт mountainforecast, там выбираем Эльбру, если ветер оранжевый, то сто процентов идти не стоит.

И еще, до поворота в седловину есть сотовая связь, можно созвониться. Дальше рации не всегда пробивают сигнал вниз, к спасателям.

Коховец очень трепетно относится к безопасности в горах.
Коховец очень трепетно относится к безопасности в горах. Фото: Из личного архива

— Какие туристы идут в горы? Каков их возраст, социальный статус?

— Приезжают туристы со всей страны, это Мурманск, Апатиты, Екатеринбург, Новосибирск, Архангельск, Иркутск. В горы хотят все: электрики, менеджеры, руководители компаний, бизнесмены, программисты, спортсмены, домохозяйки. Люди любого возраста идут за эмоциональной перезагрузкой. Если человек не будет думать ни о чем, кроме как о своем дыхании, и слушать гида, восхождение пройдет хорошо. Это такая шестнадцатичасовая медитация, за этим люди и идут в горы: почувствовать вкус жизни, прикоснуться к неизвестному, проверить себя, увидеть новое.

Вся одежда и снаряжение стоит достаточно дорого, поэтому можно взять все в прокате у подножия горы. Вместе с перелетом стоимость всего мероприятия может достигать ста тысяч рублей на человека. Гиды дотошно проверяют каждого участника, чтобы у него было все по списку, не пришлось разворачиваться из-за того, что кому-то холодно.

Каждому туристу нужно показать, как ходить в «кошках», и провести «ледовые учения», где учат всему, что может пригодиться на восхождении.

Вся программа по восхождению занимает семь дней, плюс у каждой компании свое количество резервных дней на случай непогоды.

— Что вы думаете об ошибках, приведших к трагедии?

— Причины трагедии всегда складываются из ряда ошибок. Это никогда не одиночная проблема.

Вероятно, имели место давление со стороны клиентов, плохая метеосводка, уверенность в том, что получится пробежать в «погодное окно», неверная оценка сил участников, неправильные решения непосредственно старшего группы на месте и многое другое.

Как я вижу ситуацию: люди отдали деньги за восхождение, но из-за плохой погоды это восхождение могло не состояться. Резервные дни были потрачены, и в группе мог начаться саботаж. Под давлением клиентов гиды могли согласиться на восхождение с условием, что в случае плохой погоды они развернутся. А на самой горе гиды либо плохо прочитали погодные условия, либо самонадеянно пошли дальше, либо какая-то была еще другая причина, что в конечном итоге и привело к трагедии. 

— Вы знакомы с инструкторами, которые вели в горы ту группу? Как вы думаете, почему в горы иногда ведут люди, не имеющие опыта и права на это? Можно ли как-то подстраховаться?

— Мы с ними пересекались, но лично не знакомы, только заочно. Помню, в 2018 году был резкий бум по количеству компаний, которые водят на Эльбрус. Это случилось по той причине, что какие-то ребята, скорее всего, поднялись на гору, поняли, что это не так уж и сложно, что можно на этом зарабатывать, и сделали свои компании.

В идеале я вижу решение этого вопроса таким образом: создание надзорного органа, который следит за тем, кто находится на горе и кто ведет этих людей. Хотя, мне кажется, это утопия.

Мы все поднимаемся одним маршрутом, потому можно сделать, как с контролем допинга на олимпиаде: специалист подходит к группе, интересуется, кто руководитель, просит его документы в рандомном порядке. Тогда будет страх у тех, кто решил на этом просто наживиться. Пусть на начальном этапе это будет хотя бы книжка спортсмена с разрядом. Лучше, чем совсем ничего.

А вообще, у нас есть всякие статусы, вроде «инструктор по альпинизму», «инструктор туризма», «член федерации» и тд. Но нет специального образования, на инструктора нигде не учат.

Напомню, что в нашей стране нет четкого регулирования: кто такой гид, когда можно идти в горы, кто может водить, что такое плохая погода, сколько должно быть гидов в группе. То есть нет внятной инструкции от минтуризма или государства. Это делается по факту, по усмотрению, на коленке. А в пожарной безопасности есть нормы, например: дверь должна открываться только наружу, гидрант находится там-то, ответственный тот-то, в случае ЧC делать то-то и звонить туда-то. В альпинизме же, в коммерческом, такого нет.

Вообще, мы платим деньги за проход на гору, так пусть чем-то в плане безопасности занимается заповедник, пусть создает какие-то условия. Самое простое, что мог бы сделать нацпарк Приэльбрусье, — это поставить усилитель сигнала на горе, на склоне, где угодно, чтобы лучше ловила связь, и выделить частоту для передачи сигнала бедствия.

Знаете, как у нас в стране... Есть наказание, штрафы, когда что-то не так. Но нет инструкции, как сделать так.

А самим инструкторам я бы советовал не идти на поводу у клиентов, которые хотят попасть на гору, несмотря на плохую погоду, оценивать силы людей, с которыми совершается восхождение. И вообще в отношении клиентов действовать по принципу «лошадь сдохла — слезь».

Олег - спортсмен, КМС по скалолазанию, велосипедист, апьпинист, бегун.
Олег - спортсмен, КМС по скалолазанию, велосипедист, апьпинист, бегун. Фото: Из личного архива

Очень важно понимать, что, например, в ДТП в Кабардино-Балкарии за один этот день, когда погибли пятеро туристов в горах, пострадали гораздо больше человек. Несмотря на трагедию, нужно не бояться идти в горы и не отказываться от мечты. 

Эльбрус — это тяжело, но не сложно.

Анастасия Цапиева, турист, недавно отправилась покорять Эльбрус: «Ты подчиняешься горе, которую не можешь покорить»

— Анастасия, почему вы отправились на Эльбрус?

— Я решила убежать на вершину от всех проблем, рутины, московской суеты. Мне стало тяжело, начала испытывать так называемое выгорание, и чтобы это не привело к последствиям в виде депрессии, нужен был необычный отдых. Шоковый отпуск должен выбить из моего состояния. Преодолевать трудности, чтобы забыть о других трудностях.

Ходили мы с моим молодым человеком. Это была его давняя мечта — покорить Эльбрус, и мы поехали.

— Есть ли какие-то требования по здоровью, без соблюдения которых вас бы не допустили?

— Лично у нас никаких справок не просили, состояние здоровья не проверяли, давление не измеряли, кровь на анализы не брали. Каждый здесь сам понимает свои возможности. С нами был 71-летний мужчина с пластинами в коленях. Во время акклиматизации он проверял себя, поднимался на небольшие высоты, понял, что колени не справляются и болят, спустился вниз и на вершину не пошел.

Нужно понимать, что мы не поднимаемся сразу на 5642 метра, а делаем 5 акклиматизационных выходов в горы. И на этом этапе уже можно понять, что горы не твое. Сердечко побаливает, ноги болят.

В группе было 22 человека, возрастной состав 35+. Самому младшему 24, мне 27, дяде Жене — этому пожилому мужчине — 71 год. Мы собрались из разных городов России. Из 22 человек девушек всего 3, на Эльбрус шла одна я, то есть Эльбрус штурмуют в основном мужчины.

Основных инструкторов было 2, выше добавляли еще помощников-гидов. Инструктаж и подготовка шли ежедневно. Приехали мы 22 сентября, штурмовать Эльбрус пошли в ночь на 28. Сначала была теория, нам выдали «кошки» и учили ими пользоваться. Потом были тренировки, например, мы учились вцепляться в страховку — перила. Нас за капюшон скатывали с горы, и мы должны были «зарубиться» ледорубом. Инструкторы просили доводить эти движения до автоматизма.

Акклиматизация — это основное в нашем туре. Мы жили на высоте 2400 метров. Выходили выше, на водопады, потом на Чегет — вершину. Это нужно, чтобы организм привык к высоте. Потом нас перевезли на 3800, мы поднимались на скалы Пастухова. Просто жить и спать на такой высоте — это уже акклиматизация.

— Расскажите о самом восхождении.

— Подниматься на Эльбрус решили только пятеро — я, мой молодой человек и еще трое мужчин. Ребята все спортивные. Нас предупредили, что ветер сильный, осадки. Надеяться, что мы поднимемся на вершину, не стоит.

Спустя час мы сделали привал. Все еще нормально себя чувствовали, могли терпеть мороз, но потом, когда делали следующие остановки, поняли, что человеческих ресурсов недостаточно, чтобы справиться с этой стихией. Например, я начала сильно мерзнуть, у меня заледенели пальцы ног, хотя были по два носка очень теплых, один трекинговый, и специальные непродуваемые ботинки. Начинали мерзнуть пальцы рук, приходилось поджимать их, и потом я их уже не чувствовала.

Из-за паники, холода, нервов меня начало тошнить. Вообще это очень сложно — переставлять руки против ветра, делая шаг. Ноги и руки очень устают. Тебя в это время тошнит и мутит. Я вообще целеустремленный человек и никогда не сдаюсь, но тут наступил момент, когда я сказала моему молодому человеку, что больше не могу. Он меня приободрил, силы откуда-то появились, и я пошла. Но чем выше поднимаешься, тем сильнее проявляется «горняжка» — горная болезнь. Мне было так плохо, как никогда. Я сидела на камнях, не могла встать, все делала на автопилоте, хотела только лечь. Ты хочешь только полежать, тебе все равно, что снег, вьюга, ветер 40 км/час. Состояние мое и других ребят увидели гиды.

Погода ухудшалась, ветер выше достигал 70 км/час. Как бы я прочно ни вставляла палки и ни цеплялась «кошками» в снег, меня сдувало. Гиды спросили решение команды: идем дальше или разворачиваемся? Мы единогласно решили вернуться, тем более, гиды предупредили, что как максимум мы можем подниматься еще полчаса, а потом из-за погодных условий пойдем вниз. И мы стали спускаться.

Потом в 5 утра из лагеря на вершину отправилась вторая часть группы, ребята на ратраках (транспортное средство на гусеничном ходу для подготовки горнолыжных склонов — прим. редакции). Но и они не поднялись на вершину из-за погоды. Они прошли короткий участок и вернулись.

Еще один момент, из-за которого, возможно, и произошла та трагедия. Наверху есть перила, с помощью которых ты страхуешься. Сейчас туристов мало, а погода суровая, эти перила замерзают, и их не используют, потому что не зацепиться. В тот день их тоже не использовали, поэтому люди срывались и падали. Невозможно в таких условиях подняться на Эльбрус.

— Что оказалось самым сложным в восхождении?

— Мы не поднялись. Но, находясь там и оценивая риски, понимаешь: иногда человек не в силах покорить эту гору. То есть ты понимаешь, что переоцениваешь себя. Ты думал, что сейчас поднимешься и получишь классный романтический отдых. Но нет. И ты не расстраиваешься, что, оказывается, не такой сильный, что бессилен перед огромной горой, которая тебя не пускает. И если стихия бушует, ты ничего не можешь сделать, каким бы ты сильным и целеустремленным ни был. Дома мы с моим молодым человеком бегаем через день, ходим в спортзал, то есть спорт в жизни присутствует, но мне было очень тяжело. Усталости мышц не было. Но физически это тяжелее, чем в зале. Невозможно описать всю сложность — из тебя гора как будто вытягивает все силы. Ты устаешь от этой монотонности: шаг-вдох, шаг-вдох. Ты утомляешься очень сильно, с дыханием тоже сложно.

Первая ночь была самой тяжелой в жизни. Ты глотаешь жадно воздух, ты засыпаешь, и тебе кажется, что ты разучился дышать. В спорте ты себя преодолеваешь, и все получается. Здесь физически ты этого не можешь сделать. Организм перестает тебя слушаться. Каким бы ты сильным духом ни был, ты хочешь просто выжить и спуститься вниз. Ты беспомощная маленькая букашка, которая подчиняется горе и не может ее покорить.

— Даже после трагедии группы желающих пойти на Эльбрус забиты под завязку. Почему?

— Находясь в Москве, я этому тоже удивилась. Гиды, с которыми я общалась после трагедии, отреагировали на нее нормально. Все говорили: «Это штатная ситуация». Да, это горы, экстрим, опасный туризм. Такое случается время от времени. Гиды в таких ситуациях не впадают в панику, они делают, что должны. Я спрашиваю: «Наверное, страшно тащить на себе еще живого человека, который умирает»? Они говорят: «Нет, мы относимся к этому цинично. Мы не должны впадать в панику, рефлексировать, а выполняем предписанное техникой безопасности». Для компании, организовывающей туры, это тоже штатная ситуация, поэтому их никто не отменял. Не уменьшали количество участников, не меняли программу.

Мы также проснулись утром, пошли на акклиматизацию. Да, все мы сожалеем, что ребята погибли, но жизнь идет дальше. Гиды сравнивали эту трагедию с ДТП. Если видим аварию, мы ее объезжаем. Мы не выпрыгиваем из машин, не отказываемся от автомобилей, а продолжаем ездить дальше, просто делая выводы.

— Трагедия изменила отрасль горного туризма?

— Пока нет. Ничего глобально не поменялось. Мы слышали, что задержали организатора, но пока все осталось так же. Восхождения безопасными не будут. Нельзя ничего сделать, чтобы справиться со стихией. Уже давно все придумано — страховка, крепления, ледорубы, снаряжение. Но, какими бы новыми и современными они ни были, альпинисты все равно срываются. Это изначально экстремальный вид спорта, и безопасным он быть не может. Но, возможно, он станет более комфортным. Например, вместо бытовок, в которых мы жили, построят комфортные гостиницы. Но ветер по велению человека не станет более предсказуемым. 

Да, Эльбрус не Эверест, здесь гибнут меньше, но все равно гибнут.

И добавлю, мы еще пойдем. Не в этом году, сейчас уже сезон закрыт. Но в следующем все-таки планируем забраться на Эльбрус.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Топ 5 читаемых



Самое интересное в регионах