Об авторе: Святослав Голиков, публицист, инструктор военно-патриотического клуба, в качестве добровольца принимал участие в событиях в Крыму и на Донбассе в 2014 году.
С этими ребятами мы познакомились случайно. Мой товарищ по оружию, у которого мы остановились в Донецке, снимал квартиру в Киевском районе, а оттуда было рукой подать до аэропорта. Сначала, правда, хотели посмотреть только Путиловский мост, а потом не удержались и пошли дальше: подгоняемые памятью ноги несли сами. Крест в память о погибших в боях за аэропорт, застывший на постаменте МиГ-19, знаменитая девятиэтажка, два замерших башенных крана, бетонка. Осколками, большими и маленькими, усеяно всё. Идёшь, а они позвякивают под ногами. Буквально на каждом шагу. Остановиться на бетонке уже не смогли. Ноги несли...
Их в тот первый день было трое: Юра, весёлый, разговорчивый, Серёга, серьёзный, молчаливый, оба где-то моих лет, и совсем ещё молодой парень, с ним мы в итоге толком не пообщались, в следующий раз он отсыпался после ночи, а затем был в «увале». Зная на собственной шкурке, что такое жизнь на «передке», спрашиваю: ребят, может, вам сигарет принести? В ответ — встречный вопрос: а вы из «гуманитарки»? Да нет, отвечаю, мы тут к товарищам приехали. А, ну тогда не надо, говорит Юра, у вас самих наверняка денег впритык (как знал!), это если бы вы были из «гуманитарки»... Вы, говорит, просто так заходите, всё веселее будет.
Мы в тот день надолго не задержались. Время было уже около шести, ребята сказали, что сейчас постреливать начнут, поэтому надо двигать. Юра вызвался проводить. Назад пошли другим путём. Терминалы, гостиница, супермаркет «Метро». Вернее, то, что от них осталось... Прощались на улице Стратонавтов. Обменялись телефонами. Звоните, говорит, и заходите в гости, будем ждать. Я его понимаю. У них на точке тоска смертная, а тут вдруг две появившиеся ниоткуда и внезапно ставшие родными человеческие души... 
В следующий раз мы взяли с собой кофе и сигареты. Парни смутились: да ну зачем, мы же понимаем, у вас самих денег в обрез, — а по глазам видно, сколько на самом деле радости у людей. Да бросьте, говорю, я же знаю, каково это, сами как дикие на кофе бросались, когда вдруг случай выпадал, мечтали о хороших сигаретах. Смотрим, расслабились, разулыбались. Ну спасибо, говорят, давайте тогда кофе пить. А может, компот хотите? Сами варили! Отвечаем: конечно, компот.
В этот раз уже сидели долго. Уходить не хотелось. Линия фронта, буквально через километр открытого пространства, в лесополосе — позиции противника. А на душе так хорошо было. Спровадили нас, когда где-то вдалеке послышалось характерное уханье. И в тот раз я ребятам сказал: у меня знакомая есть, Настя Михайловская, она как раз «гуманитаркой» занимается, ей Захар Прилепин помогает, я с ней свяжусь, и попробуем что-нибудь порешать.
В тот же вечер написал Насте, обрисовал ситуацию. Познакомился, говорю, с ребятами из взвода ПВО. Воюют с четырнадцатого года. Сейчас стоят на «передке» в аэропорту. Ситуация не очень. «Сухпай» уже в горло не лезет, стараются что-то сами себе варить, зайца наохотят — считай, повезло. С медикаментами туговато, банальных таблеток от головной боли и поноса да перевязочных материалов — и тех не хватает. Казённое всё истрёпано-замусолено: условия полевые, износ идёт намного быстрее, чем предусмотрена замена. Да и вообще снабжение у них по остаточному принципу: вы, мол, ПВО, авиация на фронте давным-давно не летает, сидите тут, загораете, так, на всякий случай. А по факту — ПВО очень такое условное. Наземных целей никто не отменял, а ЗУшка — это серьёзный аппарат, калибр 23 миллиметра. Как «жесткач» начинается, парни ставят её на прямую наводку и работают, поддерживают пехоту. А зарплаты... Зарплаты ребята отдают семьям: жёнам и детям жить-то на что-то надо. На себе экономят...
Настя отписалась: пусть список всего необходимого составляют, а там уже чем сможем, тем поможем. Снова идём в гости. С собой сигареты и несколько плиток шоколада. Юра хоть и сказал, мол, что мы, маленькие что ли, но я-то по себе знаю: сладкого ТАМ хочется до одури. Бывало, брали с товарищем банку сгущёнки и выпивали залпом в два горла. А если уж шоколад под кофе — так это вообще праздник. Такое вот маленькое солдатское счастье...
В тот день познакомились с Димой, их взводным. Ещё молодой, в районе тридцати, открытый, общительный. Тоже с самого начала воюет. Как оказалось, мы с ним в июне четырнадцатого были в одном тренировочном лагере. Они тогда пытались взять КПП «Мариновка», почти уже додавили, но их неслабо накрыли с воздуха, а, пока очухивались, к противнику подкрепление подошло, пути отхода отрезали, и им пришлось прорываться на нашу сторону. Так и оказались в том же лагере, где формировался и наш добровольческий батальон. Тут никакой особой военной тайны нет: об этом ещё в августе того же года Захарченко говорил.
...Со списком необходимого поначалу вышла «затыка». Скромность зашкаливала, парни играли в партизан на допросе. Еле-еле расшевелили. Да и то половину потом тупо сами дописали исходя из личного опыта. Понятно было, что совсем всё-всё-всё, к сожалению, не получится, но при наличии чётких ориентиров готовить посылочки намного проще. В итоге Настя и Лена Дыбова завезли что смогли собрать к ребятам на позицию. Мы ездили вместе с ними: надо было попрощаться, это был наш последний день в Донецке. Прощались тепло, как с родными. Братиков на Донбассе у меня стало больше... Юра потом отзвонился: сказал, что всё распределили по взводу, Димка развёз по точкам, от всех ребят огромное спасибо...
Знаете, вот именно на таких безвестных Димах, Юрах и Серёгах и держится фронт. Не все, к сожалению, это понимают. Даже там, на Донбассе. Сколько народу поуезжало в четырнадцатом, в том числе крепких здоровых парней и мужиков. В пятнадцатом, когда поутихло, многие стали возвращаться. Юра рассказывал: в увольнении, бывает, гуляешь с женой по городу и глядишь на этих вот «понавозвращавшихся». Сидят себе спокойно, пьют пиво, курят кальян. И смотрят на тебя как на чучело какое-то...
А Серёга тогда сказал: конечно, война уже осточертела, а что делать? Сложить оружие и разойтись по домам? И что тогда? А тогда придут ОНИ. Нас-то, понятное дело, расстреляют. А с нашими жёнами, сёстрами, дочерями что будет? Как в Нижней Крынке, где девчонок насиловали и пену монтажную им заливали? Нет. Не уйдём. Будем стоять. До последнего. До победы.
...В Донецке мы попали на концерт Газманова в парке Щербакова. Людей было битком. Все такие позитивные, весёлые, нарядные. И Газманов молодец. Концерт получился просто «огонь» (произносить нужно с характерным южнорусским выговором). А я стоял тогда, смотрел по сторонам и думал: вот здесь, в центре города, самый настоящий праздник, а всего в нескольких километрах — если не полениться, пешком можно дойти — линия фронта. Тоже самая настоящая. И чтобы у людей был этот праздник, чтобы вообще можно было как-то налаживать и обустраивать мирную жизнь, стоят на этой линии такие вот простые донбасские парни. Димы, Юры, Серёги...
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Повесть о настоящем десантнике. Он заново научился ходить и остался в строю 
Анжела Мандажи: «Зачем я просилась на войну? Хочу, чтоб жизнь не прошла зря...» 
Как война, я беременела. Война и мир обычной великой матери Малики Мадаевой 
Письма фрау Эстель. Немецкая дочь русского солдата нашла родных в Воронеже 
