Напомню, что Иисус Христос поручил проповедь и создание христианских общин именно апостолам, то есть своим непосредственным ученикам и посланникам. Апостолы — прежде всего благовестники, распространители веры. Но они не только донесли до всего мира через свои Евангелия и послания свидетельство о Христе Сыне Божьем, но и заложили основы христианской церкви и вероучения. Церковь издревна именуется апостольской, что выражает, конечно, преемственность веры и жизни современных христианских общин, а также первостепенность того фундамента, что заложили апостолы. Во всяком случае, Новый Завет — сборник апостольских книг — это то мерило, тот эталон, что являет христианам норму веры и норму нравственной жизни.
Я думаю, понятно, что прежде всего Император Константин и его мать Елена воспринимаются как освободители и распространители христианской веры в Римской Империи. Напомню, что не только при предшественниках Константина, но даже в областях его соправителей (до вступления Константина в единовластие) христиане преследовались, у них отнимали имущество, унижали и пытали. Безусловно, время Константина — время массовой христианизации. Именно он, прежде всего через легализацию христианства в 313 году, создал условия для того, чтобы все подданные его империи стали христианами. Что и произошло уже через 200 лет.
Благодеяния императора, оказываемые Церкви, были огромны. Он финансировал не только строительство новых церквей, но и производство Библий и богослужебных книг, что по тем временам было весьма и весьма дорого. В Риме были построены базилики Петра и Павла, в Палестине — церкви в Вифлееме и у Гроба Господня. Целый город Константинополь строился как столица будущей христианской империи. Константин определил немалую часть государственного бюджета на церковную благотворительность. Далеко не все его преемники смогли себе такое позволить. Он освободил христианское духовенство от налогов и государственных повинностей, а епископам даже присвоил статус официальных государственных лиц.
Именно Константин способствовал внутрихристианским коммуникациям и диалогу, что привело к развитию вероучения. В частности, за государственный счёт, в императорских покоях, под председательством самого Императора был созван так называемый Первый Вселенский собор — собрание представителей христианских общин всей Римской Империи. Именно этот собор положил начало тем непререкаемым основам веры, на которых и по сей день зиждется всё православное вероучение.
Среди прочего Константин объявил воскресенье нерабочим днём, запретил евреям иметь среди рабов христиан. Запретил даже ставить клейма на лица преступников, ибо лицо отражает образ Божий.
Справедливости ради надо заметить, что, в отличие от Константина, о Елене нам почти ничего достоверно не известно. Все сведения о ней могут уместиться в одном-двух абзацах. Принято считать, что с детства она была христианкой или, во всяком случае, симпатизировала христианам. Со времени вступления её сына в единовластное правление Империей Елена получила титул Августы, а вместе с ним и право самостоятельно распоряжаться казной. Для православных христиан наиболее значимо предание о паломничестве Елены чуть ли не за год–два до её кончины в Святую землю к местам земной жизни Иисуса Христа, где она не только заложила церкви, но и чудесным образом обрела тот самый крест, на котором распяли Спасителя.
Однако, я думаю, дело тут не только в количественных оценках. Апостолы же не просто транслировали учение Иисуса, а сами были живыми участниками и строителями христианских общин. Ученики Христа формировали те границы, условия и базовые принципы, при которых церковь христова как единение верующих с Богом, может расти и развиваться, принимать новых членов, возвещать людям правду Божью. Апостолы, если можно так выразиться, определили законы и смыслы церковной жизни как жизни христианской общины.
Так и в отношении Константина. Он не просто создал благоприятные политические, экономические и иные условия, он фактически определил программу жизни и развития Церкви как системы, структуры, своего рода духовной империи. Но, что очень важно, не самой по себе, а церкви, неразрывно имеющей «большого брата», то есть государство, поддерживающее её, направляющее её. Для меня это очень точно выражено в словах самого Константина, обращённых на пышном приёме к епископам: «Вы — епископы внутренних дел Церкви, а меня можно назвать поставленным от Бога епископом дел внешних».
Парадокс приведённых слов, ставший впоследствии и парадоксом всей церковной истории (и даже наших дней) заключается в трудно преодолимом противоречии: став христианином по убеждению, Константин оставался во главе языческого государства, которое на протяжении тысячелетия отождествляло себя с языческой религией, и ему, императору, присвоило звание верховного жреца. Официально император Константин не отрекался от этого звания до конца своего правления. Даже крещение он принял на смертном одре.
Именно при Константине в росток церковной жизни были внесены гены не только бурного роста, но и своего рода государственности и как устройства, и как делегирования части внутренних природных функций «внешней силе». Или можно сказать, что именно тогда церковная жизнь была пересажена в своего рода теплицу, где заботились о ней сторонние люди по своим представлениям о благе для христиан. Главным благом считалось, конечно, единство и цельность Империи. То же хотели видеть и в Церкви, причём видеть «здесь и сейчас».
Упомянутый выше Вселенский собор в те годы (а может, и сегодня) не смог бы произойти без «епископа внешних дел» и «большого брата». И дело тут не только в деньгах и помещениях. Дело в самой жизни: нужен кто-то, кто возьмёт на себя ответственность за принятое решение, пусть это будет и ответственность через насилие.
Правда, надо заметить, что христиане с радостью приняли такую модель, сочли её плодотворной и немало способствовали её укоренению и развитию. Как только последователи Христа получили равноправие, то для решения внутренних конфликтов и споров стали обращаться в том числе и к императору. Тот же, в свою очередь, искренне радел о мире и единомыслии, даже путём ввода войск и устранения нежелающих компромисса.
История нашей страны и даже события последних лет со всей очевидностью говорят, что и сегодня Православная церковь, оставаясь общиной учеников Иисуса Христа, ищет возможности опереться на чьё-то твёрдое плечо. Она не умеет без «большого брата». При этом я лично далёк от мысли, что со времён императора Константина государство подчинило церковь. Нет, конечно. Оно лишь нашло в ней инструмент для своих целей, тогда как церковь нашла в государстве инструмент для целей своих.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
