Первый взрыв был в октябре. В середине декабря перед проносом по городу олимпийского факела спецслужбы отчитались: сделано всё, чтобы не было происшествий. Буквально через неделю — два взрыва и 26 жертв.
Я не буду анализировать работу спецслужб — это, как говорят англичане, «не моя чашка чая». Но второй день скорбя вместе с Волгоградом, я не могу отделаться от двух ассоциаций, которые вызвала у меня трагедия в этом городе.
И тут у меня возникает ассоциация вторая. Республика Мордовия, середина 1990-х. Село Камаево. Сюда переехали несколько фермерских семей, чтобы восстановить разрушенное сельхозпредприятие. Выбрали президентом села Николая Шлукина. Президент — это не фигура речи, так его должность называлась в документах. Шлукин первым делом раздал землю в частное пользование, в недостроенные дома вселил самых сильных фермеров: знал — они восстановят. А в самый плохонький дом вселился сам — в последнюю очередь. Восстановили дома и предприятие, отстроили новый Дом культуры, открыли школу (Шлукин сам преподавал, когда не хватало учителей), дети из Камаево массово поступали в столичные вузы, а село платило им прибавку к стипендиям. Потом на село наехали рэкетиры, власть защитить не смогла. Мужики во главе с президентом взяли берданки и засели в кустах. Устроили бандитам весёлую встречу, они же проводы. Потом Шлукина затаскали по судам. Потом у села власть начала откусывать налоги. А потом у Шлукина остановилось сердце.
Понимаете, я не про берданки. (Лучший способ вдвое уменьшить наше невротизированное население — это раздать берданки.) Я — про Хозяина на земле. На земле, в городе, в области. Хозяина, который в тревожной ситуации умеет и нестандартное решение принять, и мобилизовать, сплотить людей. А наши люди не дурнее других, они обязательно что-нибудь придумают для своей защиты.
Всё это — история о том, как мы постепенно лишали города и их жителей права принимать решения — настолько, что в конце концов можем их потерять. Например, в 1990-е годы на нескольких территориях проходил эксперимент: создавали муниципальную милицию. Муниципальная — это значит, что её формирует город, а не Москва. Эта модель, внедрять которую, конечно же, государство не решилось, как бы включает граждан в процесс организации безопасности. Вспомним, что в тех же США выбирают шерифа — главного городского полицейского. Конечно, он будет оглядываться на избравших его людей. Я не предлагаю с завтрашнего дня выбирать шерифов или вводить городскую милицию. Это лишь один из примеров возможного богатства вариантов, которые может «родить» народ и которые мы упускаем, гонясь за тотальной управляемостью из единого центра.
Это и история о том, что мы склоняемся к назначению глав городов и регионов. После захвата школы в Беслане мы отменили выборы губернаторов. Сейчас раздаются голоса, что надо везде ввести подотчётных Москве мэров. Вот есть губернатор или мэр, у которых один назначивший его начальник. Так в чьих интересах он будет работать? Зачем ему обходить каждый дом, если там не живут те, от кого он зависит? Уж лучше он наладит контакт с единственным начальником.
Сейчас в Волгограде областные депутаты говорят об импичменте губернатора Сергея Боженова — астраханца, полтора года назад назначенного на эту должность Москвой и прославившегося дорогими поездками и информацией о разнообразной собственности, принадлежащей его семье. А сам город — просто пострадавший в результате наших муниципальных реформ: несколько лет в Волгограде фактически не было власти, имущество города несколько раз перезаложено и т. д., и т. п…
А я думаю о том, что если бы мордовский мужик Николай Шлукин дожил бы до наших дней и стал бы мэром или губернатором (а люди обязательно бы доверились таким, как Шлукин), у него никогда бы не произошло трёх терактов за два месяца. Он обязательно бы что-нибудь придумал. А не придумал бы — спросил бы, что делать, у людей, его избравших. Таких, как покойный Шлукин, в России немало. Другое дело, что он вряд ли дошёл бы в своей карьере до самого верха. Поэтому один из вопросов после волгоградской трагедии: почему наши социальные лифты не замечают тех людей, которые рвут сердце за своих земляков и за свою землю?
