Арбитражный суд Приморского края взыскал по иску Генпрокуратуры России огромную сумму — 358,7 миллиарда рублей — с группы сахалинских и приморских рыбопромышленников, включая «крабовых королей» Олега Кана и экс-депутата Дмитрия Пашова. Таков оказался итог наведения порядка на криминализированном рынке вылова дальневосточного краба, рассказали aif.ru эксперты.
Кого судили
Одним из ответчиков по иску Генпрокуратуры проходит Олег Кан — выпускник Дальневосточного технического института рыбной промышленности и хозяйства, сумевший стать в «лихие 90-е» гендиректором российско-японского предприятия «Вакканай». Он нажил огромное состояние на незаконном вылове и контрабанде крабов. Кан много лет скрывается за рубежом, поскольку Следственный комитет РФ еще в 2020 году просил суд о его заочном аресте. Помимо прочего, Кан подозревается в организации убийства другого рыбопромышленника Валерия Пхиденко.
Помимо Кана, среди ответчиков числится человек с не менее яркой биографией — владелец рыбной компании «Монерон» Дмитрий Пашов. Еще недавно Пашов был самым богатым депутатом России, а в 2020 году даже попал в рейтинг делового журнала Forbes с состоянием в 6,2 миллиарда рублей. В 2022 году суд приговорил экс-депутата к четырем с половиной годам лишения свободы в колонии строгого режима за контрабанду живых крабов на 2,6 миллиарда рублей в составе организованной группы, а также за уклонение от уплаты таможенных платежей.
Преступная группа вывозила за рубеж, главным образом в Китай и Южную Корею, тысячи тонн дальневосточного краба. Это сделало рыбопромышленников сказочно богатыми и нанесло государству ущерб на сотни миллиардов рублей, что Генпрокуратура и доказала в суде. Всего прокуроры подали два иска на общую сумму в 376 миллиардов рублей к 31 компании и 29 физическим лицам. Рассмотрение иска с меньшими требованиями продолжится в суде 22 марта.
Смерть короля
Адвокаты «крабового короля» Кана пытались построить линию защиты в суде на том, что их клиент якобы скончался еще в прошлом году в Лондоне, а потому не может быть признан виновным. Юристы просили суд истребовать соответствующую справку в Великобритании, однако Генпрокуратура посчитала его смерть инсценировкой.
Из загсов Сахалинской области и Санкт-Петербурга прокуроры получили справки о том, что актов о смерти Олега Кана не регистрировалось, а его родственники в органы загс по этому вопросу не обращались, хотя закон возлагает на них такую обязанность. Единственным косвенным свидетельством смерти является наличие в электронной базе Федеральной нотариальной палаты открытого наследственного дела на человека с такими же Ф. И. О., как у Кана.
Передел рынка
Громкие уголовные дела и судебные разбирательства увенчали собой многолетний передел на российском рынке дальневосточного краба, заявил aif.ru президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов. «Долгое время вылов краба в России оставался в значительной степени “серым” сегментом отрасли. Там была и контрабанда, и откровенный криминал», — рассказал он.
До 2019 года квоты на вылов получали одни и те же компании, в результате право ловить и продавать крабов удерживала в своих руках узкая группа дельцов, а новые игроки не могли зайти на этот рынок. Правда, отношения между ними не были безоблачными, о чем красноречиво свидетельствует дело об убийстве рыбопромышленника Пхиденко.
По новым правилам половина квоты распределяется, как и прежде, по историческому принципу, но остальные 50% теперь продаются на аукционах. На 15 лет их получает тот, кто сделает лучшее предложение государству. Кроме того, компании обязаны соблюдать условия «квот под киль» (инвестквот), согласно которым финансируют постройку перерабатывающих заводов в России или промысловых судов на отечественной верфи. 
Вылов дальневосточного краба — это очень доходный, но столь же конкурентный и рискованный бизнес, который быстро делает одних людей богатыми, а других разоряет, пояснил в беседе с aif.ru доцент Школы экономики и менеджмента ДВФУ Максим Кривелевич.
«Ловить краба не то же самое, что выращивать свеклу в колхозе. Случись неурожай, колхоз этот год спокойно переживет, а если урожай, то едва ли председатель колхоза сразу станет миллиардером. С крабами все совсем иначе, в этом бизнесе высокая конкуренция и многое зависит от удачи. Тут пан или пропал. Можно вложить деньги и прогореть, а можно озолотиться, ведь дальневосточный краб стоит дорого, причем продается за валюту. В итоге из игроков рынка все время кто-то недоволен, постоянно между ними какие-то проблемы и конфликты», — заметил эксперт.
Удел потребителя
Перемен на внутреннем рынке потребления мяса дальневосточных крабов не ожидается, рассказали aif.ru в Рыбном союзе. По данным Аналитического центра Рыбного союза, объем вылова крабов в последние пять лет значительно не менялся. В 2019 году он составил 92 тысячи тонн, в 2020 году — 93 тысячи тонн, в 2021 году — 96 тысяч тонн, в 2022 году — 97 тысяч тонн, а в 2023 году — более 94 тысяч тонн. При этом традиционно более 90% вылова крабов приходится на экспорт.
«Можно отметить две главные особенности рынка. Это сохранение экспортных цен в иностранной валюте на уровне 2022 года и замещение прежних объемов поставок в недружественные страны азиатским направлением. В 2023 году свыше 95% российских крабов отправились на экспорт всего в две страны: Южную Корею (60%) и Китай (35%). При этом из Кореи значительная часть поставок впоследствии реэкспортируется в Китай», — отметили в Рыбном союзе.
Определяющим значением для потребителя является его покупательная способность, причем в случае с дальневосточными крабами она выражается в иностранной валюте, обращает внимание Максим Кривелевич.
«Крабы — это экспортный товар, который продается за валюту, и потому потребляет их больше тот, у кого выше доход в долларах. Никакие уголовные дела ситуацию для рядового потребителя не поменяют. Важна только средняя зарплата населения в долларах. Пока в России она будет ниже, чем в Южной Корее и других странах, большая часть выловленных в российских водах крабов будут поставляться туда, а не на стол россиянам», — заключил Кривелевич.
