Преподаватель РНИМУ им. Пирогова Алексей Решетун известен еще как автор множества популярных книг, фотограф, блогер, путешественник. Он согласился открыть для читателей aif.ru некоторые секреты удивительной профессии судебно-медицинский эксперт.
Юлия Тутина, aif.ru: Алексей Михайлович, судмедэксперт — звучит завораживающе и романтично. Во всяком случае, для наших читателей, воспитанных на разного рода криминальных сериалах, а в реальности чем занимаются люди вашей специальности?
Алексей Решетун: Есть эксперт-криминалист, это человек, который относится к системе МВД, он носит погоны, он работает в экспертно-криминалистической лаборатории или экспертно-криминалистическом центре. А есть судебно-медицинский эксперт. Это человек, который имеет диплом врача и плюс к этому подготовку по судебной медицине. Это вот я и есть. Причем это очень широкая специальность. Во-первых, это судебно-медицинская танатология — наука о смерти, об умирании. Но есть и судебно-медицинская экспертиза живых, это все, что связано с оценкой тяжести вреда здоровью, это и различные половые преступления, и то, что в народе называется снятием побоев. Также это работа в лабораториях, а их в нашей профессии огромное количество и там работает очень много людей.
Также мы исследуем ситуации, когда нет ясности ни в причине смерти, ни в давности наступления смерти. Эти экспертизы проводятся комиссионно, с привлечением многих специалистов, в том числе и часто смежных специальностей. И длятся они не один месяц...
— Да, вот экспертиза по смерти 4 детей в Красноярском крае будет идти минимум месяц. А почему так долго? Что там изучать?
— Там длительность экспертизы связана с химическими исследованиями. И они никак не могут быть ускорены, потому что биологические среды организма (кровь, мочу и все остальное) тестируют на возможное присутствие многих десятков веществ. Это, наверное, самое долгое исследование, которое есть в судебно-медицинской практике. Потому что анализ проводится неприцельно, разброс поиска огромен. Вот, например, мы подозреваем, что человек отравился алкоголем, тогда анализ может быть сделан в течение нескольких часов. Кстати, в нашей специальности просто огромна цена ошибки. Недаром мы единственные медики, которые несут личную уголовную ответственность за заведомо ложное заключение.
— Всегда кажется, что за простыми ЧП может стоять криминальная подоплека. Вот семья в прошлом году отравилась арбузом. Вроде бы случайно. А может, их специально травили? Это — такой побочный эффект работы в СМИ? Или вы тоже подозреваете подобное?
— Арбузом никто никогда в жизни не травился. Это невозможно сделать. И все это, скажем так, журналистские повороты для придания остроты теме. Люди травятся не гречневой кашей или майонезом, а веществом, которое в пищу попало.
Про криминальную подоплеку вопрос скорее уместно адресовать следователям. Однако и мы каждый труп, который к нам доставляют, заведомо воспринимаем как криминальный, с очень большой внимательностью, чтобы ничего странного не пропустить. И еще, мы в работе воспринимаем каждый попавший к нам труп как потенциально возможно инфицированный. А потому обязательно соблюдаем все правила личной гигиены и самозащиты.
— В последнее время случилась серия историй с детьми — кто-то бил молотком одноклассников, кто-то резал младших сестер. Что за эпидемия «маньячества» среди современных детей?
— Это не маньяки в классическом смысле этого слова. Когда мы говорим «маньяк», мы все-таки подразумеваем серию преступлений, совершенных одним человеком или группой с определенными постоянными какими-то парадигмами. Это скорее какие-то социальные проблемы, спорадическая проблема общества. Что изменилось в современном мире? Увы, много чего. Но это не стало нормой, слава богу. Не последнюю роль здесь сыграло западное влияние на неокрепшие детские умы, желающие подвергаться этому влиянию. Сейчас у части молодежи связь между реальностью и виртуальностью очень зыбкая, очень размытая. И это — проблема.
— Почему людям так интересны всякие криминальные истории?
— Интерес к криминальной теме всегда был, есть и будет. Работает принцип необходимости хлеба и зрелищ. Мы все накормлены, потому нужны зрелища. Хочется пощекотать нервы, узнать, что плохого случилось с другими, главное, конечно, чтобы не с ними самими. Отсюда и детективный жанр, и жанр true crime, который сейчас очень активно набирает обороты.
— Знаю, что вы, будучи молодым человеком, активно участвовали в раскрытии дела Копейского маньяка. Как оказались в эпицентре этого дела? Что вынесли в плане опыта тогда?
— Да, я просто работал тогда в городе Копейске и оказался в эпицентре событий просто волей судьбы. В тот момент там не оказалось никаких экспертов, кроме моего начальника и меня. Вот мы и были вовлечены в расследование. Тот человек убил 6 женщин, он был серийным убийцей, но классическим маньяком я бы его не назвал. Вообще, слава Богу, маньяков в мире очень мало. И иногда эксперт может проработать всю жизнь, многие десятки лет, и не столкнуться ни с одним таким случаем.
— А судебно-медицинский эксперт изучает только криминальные смерти?
— Мы исследуем как насильственные, так и так и ненасильственные смерти — то есть скоропостижные, внезапные, без уточнённых обстоятельств. Таких, конечно, существенно больше в практике. Судебно-медицинское исследование как раз и производится, чтобы исключить какой-то, как принято говорить, криминальный характер смерти.
— Какие случаи встречались в вашей практике чаще всего? Отравления? Удушения? Чего больше всего стоит бояться простому человеку?
Если мы берем ненасильственную смерть, то уже много лет на первом месте в мире и в нашей стране первое место занимают сердечно-сосудистые заболевания. Это болезнь цивилизации. И сейчас эти заболевания помолодели. В насильственной смерти чаще всего встречается механическая травма. Но простому человеку бояться ничего не стоит. Нужно соблюдать правила человеческого общежития и не мешать своему организму существовать.
Человек и так слаб, и к тому же сам изо дня в день незаметно и исподволь убивает свой организм. Пожалейте себя!
