525 лет назад, 7 февраля 1497 года, во Флоренции отмечали Жирный вторник — своего рода кульминацию той недели перед Великим постом, которую у нас называют Масленицей. Вообще в этот день полагалось устраивать карнавалы, маскарады и праздничные шествия, сопровождаемые буйством и обильными возлияниями. Но в тот раз Флоренцию ожидало действо, выходившее за все пределы разумного.
В течение нескольких недель перед Жирным вторником на главной площади города, Пьяцца делла Синьория, сооружали гигантскую пирамиду. В её основание свалили парики и накладные бороды, игральные кости и карты, румяна, тушь, зеркала, духи и даже душистое мыло. Следом уложили «вредные» книги — труды античных авторов, Цицерона и Овидия, соседствовали со светскими произведениями Ренессанса, например, стихами Петрарки и «Декамероном» Бокаччо. Потом шли рисунки, бюсты и картины «непристойного» содержания. Выше — музыкальные инструменты. Ещё выше — живописные и скульптурные изображения обнажённых женщин. Потом — изваяния древнегреческих и древнеримских богов, а также героев мифов. Венчало пирамиду чучело Сатаны с рогами и копытами.
Всё, кроме чучела, было изъято у жителей Флоренции. Не то чтобы насильно, но всё-таки и не вполне добровольно. По домам горожан все эти дни ходили «агнцы божии» — детишки, наряженные в белые балахоны, «ангельскими» голосами распевающие псалмы и убеждавшие расстаться с тем, что не было необходимо для жизни. Их правоту подтверждала вооружённая охрана, с которой никому не хотелось связываться. Так что к Жирному вторнику пирамида достигла устрашающих размеров.
Момент истины наступил, когда это невероятное сооружение облили маслом и подожгли под пение гимна «Тебя, Господа славим». Руководил этим действом настоятель доминиканского монастыря Сан Марко Фра Джироламо Савонарола. Он же назвал своё огненное шоу «Костёр тщеславия».
Савонаролу называют религиозным фанатиком, хотя сам он сравнивал себя с ветхозаветными пророками. И, надо сказать, имел к этому некоторые основания. Известно, что пророки обличали грехи народа и говорили как бы не от себя, а от Бога. То же самое проделывал и Савонарола — когда в его проповедях наряду с цитатами из Священного Писания звучали его собственные экстремистские мысли, он на голубом глазу утверждал: «Слова эти недавно сошли с небес».
Надо сказать, что в те времена подобных проповедников, в общем, хватало. Люди в очередной раз ждали конца света, и пламенные разговоры на тему «молиться и каяться» всегда находили благодарную аудиторию. Но Савонарола выбивался из этого ряда. Во Флоренции его до поры почитали чуть ли не наместником Христа. А уж спасителем города он назывался по праву.
Дело в том, что в 1494 году начались Итальянские войны — серия конфликтов, длившихся более полувека. Счёт открыл французский король Карл VIII, который вторгся в Италию и даже отрезал у Флоренции её приморские владения с городом Пиза. На очереди была сама Флоренция. И город послал к Карлу VIII своих переговорщиков. Одним из них был как раз Савонарола. Ему удалось небывалое. Он сравнил Карла с Бичом Божьим и в течение часа всячески перед ним расстилался. А потом намекнул, что Господь Всевидящий может и покарать даже своё орудие, если оно, то есть король, нанесёт Флоренции хоть какой-то ущерб. Оратором Савонарола был талантливым — он сумел напугать короля до такой степени, что за время десятидневной оккупации Флоренции двадцать тысяч иностранных солдат никого не ограбили и не обесчестили.
Словом, статус спасителя Флоренции позволял Савонароле на протяжении ряда лет всё круче и круче завинчивать гайки. Сначала всё было, в общем, неплохо. Савонарола действовал словом и убеждением. «Костры тщеславия» горели во Флоренции с 1495 года, и все «вредные» вещи горожане приносили туда добровольно. Но события «Жирного вторника», когда вместо проповеди лидер начал применять силу, стали началом конца. Уже в мае 1497 года Савонаролу отлучили от церкви, а через год и вовсе казнили.
Эта история с простой моралью, гласящей, что зарываться опасно и что применение силы в диалоге с народом часто выходит боком, весьма популярна в Италии. Нам от неё было бы, наверное, ни горячо ни холодно, кабы не один эпизод.
Вернее, один человек. В том самом 1497 году он носил имя Михаил Триволис. Грек по рождению, он приехал в Италию, учился во Флоренции и попал под влияние проповедей Савонаролы. Да так, что принял постриг в его монастыре Сан-Марко и даже считал себя учеником Фра Джироламо. А после его смерти разочаровался в католицизме и вернулся в лоно православия, приняв постриг на Афоне, в Ватопедском монастыре. Постригли его с именем Максим. И в 1518 г. этот Максим попадает не куда-нибудь, а в Москву. Где становится известным как Максим Грек.
Да-да, это тот самый «первый русский гуманист», плодовитый писатель, заложивший традицию «тюремной прозы» — значительную часть своих сочинений он создал в заключении, где провёл чуть ли не полжизни.
Авторитет его, несмотря на статус заключённого, а, быть может, и благодаря ему, был весьма велик. Во всяком случае, труд Максима Грека «Поучение о скоморохах» дал старт масштабной кампании по преследованию и уничтожению этих русских бродячих музыкантов и артистов.
Вообще-то скоморошество подвергалось осуждению и раньше. Но прилюдно сжигать музыкальные инструменты — «прескверные сатанинские гудки, сурны, тимпаны и трубы» — это было что-то новенькое. В чём явно прослеживался отблеск того самого флорентийского «Костра тщеславия», где пылали итальянские музыкальные инструменты. Правда, в Италии последователи и почитатели казнённого Савонаролы всё-таки проиграли. А у нас война со скоморохами окончилась полной победой — «низовой» музыкальной культуре был нанесён такой урон, что она от него так и не оправилась.
