25 марта 1238 года передовые отряды Батыя подошли к городу Козельск и потребовали его немедленной сдачи. Ответ был таков: «Наш князь младенец, но мы, как правоверные, должны за него умереть, чтобы в мире оставить по себе добрую славу, а за гробом принять венец бессмертия». Так началась знаменитая семинедельная осада Козельска монголами.
Татаро-монгольское вторжение на северо-Восточную Русь 1237-1238 гг. оставило в массовом сознании два понятия, которые не вырубить никаким топором — даже ЕГЭ пока не в состоянии полностью уничтожить такие мемы, как «Евпатий Коловрат» и «Злой город».
Хороший. Плохой. Злой.
Но между ними есть серьёзное отличие. Да, подвиг рязанского боярина Евпатия Коловрата красив, возвышен и кинематографичен, что доказано фильмом-хитом прошлого года. Но с точки зрения источниковедения он не более чем позднейшая летописная легенда.
Зато «Злой город», как прозвали монголы Козельск — самая что ни на есть реальность. Зафиксированная, в том числе, и иностранными источниками. В частности, масштабным трудом арабского учёного летописца Рашида ад-Дина, который в своей истории Чингизидов уделил достаточно почётное место эпизоду обороны Козельска.
Касается он и прозвища этого населённого пункта. Знаменитый «Злой город» является более или менее точным переводом монгольского «Могу Болгусун». Более или менее, поскольку существуют и другие значения — «плохой», «неудачный», «тёмный» и даже «дьявольский».
Обычно это имя связывают с самим фактом осады Козельска. Она действительно беспрецедентна. Крупные города Северо-Восточной Руси держались против монголов не более 5-6 дней — так пали Рязань, Владимир, Переяславль Залесский и Тверь. Суздаль взяли штурмом. Ростов Великий вообще сдался без боя и остался сравнительно целым. Торжок простоял 12 дней. А вот маленький Козельск — удельный пограничный город Черниговского княжества держался 7 недель, и держался более чем достойно, сильно проредив войско Батыя. Иногда приводится цифра 51 день. Рашид ад-Дин вообще говорит о двух месяцах безуспешной осады. И это при том, что вся кампания Батыя 1237-1238 гг. длилась пять месяцев. Словом, по сравнению с другими городами Козельск и впрямь кажется «злым».
Тут возникает резонный вопрос. А зачем, собственно, монголам был нужен Козельск? Причём настолько, что Батый лично торчал у этого города целых два месяца, упуская драгоценное время и попусту тратя силы? Ну и, разумеется, главный вопрос — что же помешало монголам раздавить непокорный городишко сразу?
Грехи отцов?
Выдвигались самые разные версии. Например, утверждают, что в Козельске существовали какие-то невообразимо богатые склады зерна, а для монгольской конницы, уже порядком пощипанной морозами и бескормицей, это было очень кстати. Говорят и о каком-то особенном алгоритме действий монголов. Дескать, им полагалось сначала взять пограничный город княжества, а уж потом, доказав свою силу, идти на столицу — в данном случае Чернигов. Большой поклонник кочевнических культур Лев Гумилёв утверждал, что Козельск был обречён изначально. Поскольку его двенадцатилетний князь Василий приходился внуком князю Козельскому и Черниговскому Мстиславу. А тот в свою очередь 15 лет назад запятнал себя тем, что убил монгольских послов перед битвой на Калке. «Благородные кочевники», конечно, не могли простить такого вероломства, вот город и поплатился — по принципу коллективной ответственности. Буквально «за грехи отцов».
У последней версии множество сторонников. Но именно она самая бестолковая. По той простой причине, что «благородным кочевникам» не было необходимости выискивать малолетних внуков давнишнего обидчика, который, к слову, на Калке же и был убит. Если уж мстить за старое вероломство, так вот совсем рядом Смоленск, где княжит вполне живой участник битвы на Калке Всеволод Мстиславич. Он вообще получается дважды виноват, поскольку его отец, князь Мстислав Старый, лично принимал участие в убийстве монгольских послов.
Но вот что происходит в реальности. Монголы вторгаются на земли Смоленского княжества, немножко грабят, а потом проходят всего лишь в 30 верстах от города, где княжит их реальный враг, которого, по логике поклонников «благородных степняков», нужно наказать так, чтоб другим неповадно было. Но — никакого «примерного наказания». Более того — вообще никаких претензий этому «врагу» монголы не предъявляют. А внезапно поворачивают прочь от Смоленска. Между прочим, строго в направлении Козельска.
«Железные урусы»
Именно так называли защитников Козельска монголы. Именно эти слова, если верить источникам, они выкрикивали при штурме. Обычно считают, что эти слова — метафора. Мол, вот какие стойкие люди стоят против нас на крепостных стенах — прямо железные.
По какой-то загадочной причине отбрасывают самое очевидное объяснение. Монголы, как и положено каким-нибудь степным акынам, голосили строго по принципу: «Что вижу, то пою». То есть видели они перед собой реально железных людей. Вернее, так — людей, одетых в железо с ног до головы. Как тогда говорили — «кованую рать». Иными словами — профессиональных воинов. Дружинников. Сильных и безжалостных, неутомимых в обороне и неудержимых в наступлении. Откуда они взялись?
Здесь придётся сделать одно допущение. Которое, впрочем, по сравнению с фантазиями Льва Гумилёва, вполне правдоподобное.
За короткое время Северо-Восточная Русь потерпела жестокое военное поражение. Рязанский разгром, Битва под Коломной, Битва на реке Сить — это только крупные удары монголов, под которыми содрогались русские княжества. Мелких было гораздо больше. Но при любом разгроме обязательно находятся те, кто его пережил. В том числе и профессиональные воины. Которые собираются в отряды и ищут теперь либо удачи, либо мести, либо новой службы, а лучше — всё сразу и много.
Фокус в том, что новой службы в княжествах Северо-Восточной Руси искать было уже не у кого. До Смоленска далеко. До Новгорода — ещё дальше. Не говоря уж о Киеве.
Остаётся сильное Черниговское княжество. С пограничной крепостью Козельск. До которого от Коломны — 4 конных перехода, от Рязани — 5 конных переходов, от Владимира — 6. Туда можно уйти. Там можно найти и новую службу, и возможность отомстить.
Именно наличие относительно большого числа профессиональных воинов и может объяснить парадокс маленького городка, который сопротивляется «лучшей в мире армии» так, что об этом говорят за тысячи вёрст и помнят через века.
Все эпизоды обороны Козельска указывают на то, что его защищали не просто профессионалы, а профессионалы, уже знакомые с ухватками монголов.
«Козлиное копытце»
Так, Батыю в этот раз не удалось собрать хашар — массу пленных, которых монголы традиционно использовали на приступе как живой щит и как возможность буквально завалить трупами крепостные рвы. Люди в окрестностях Козельска были загодя предупреждены, и частью рассеялись, а частью встали на защиту города.
Защитники города не ведут себя пассивно. Они сразу же совершают вылазку и бьют по важнейшему элементу монгольской войны — китайским боевым осадным машинам и орудиям: «И изшедше из града и иссекоша праща их, и нападша на полки и убиша Татар 4 тысячи».
Пока ведутся эти боевые действия, начинается весна. Козельск, стоящий на высоком холме, получает дополнительную линию обороны — широко разливаются Жиздра и её притоки, превращая город в неприступную цитадель.
Батый, не взявший город приступом и утративший главное ударное средство взятия крепостей, выглядит откровенно бледно. Своими силами он уже не может справиться с крохотным городком. К нему на помощь идут родственники — чингизиды Кадан и Бури. И только соединёнными силами, превосходящими защитников Козельска в разы, город, наконец, берут.
Чести это не принесло никому из них. Годы спустя участнику эпопеи взятия Козельска хану Гуюку бросают в лицо оскорбительное: «По всему видно, что ты возомнил себя единственным и непобедимым покорителем Русских, раз ты позволяешь себе восставать на старшего брата... Но ведь при покорении Русских земель ты даже козлиного копытца не добыл!». Именно так — «Козлиным копытцем» называли Козельск те, кто не согласился считать его «Злым городом».
