Великолепный британский фильм «Игра в имитацию». Научная лаборатория в Блетчли-парк недалеко от Оксфорда. Там с помощью шифровальной машины «Энигма» (имелась почти во всех воинских соединениях германской армии), ключ к которой подобран англичанами, читают секретную переписку немецкого командования. Во главе работ стоит великий ученый Алан Тьюринг (актер Камбербэтч), гомосексуалист, впоследствии поставленный перед альтернативой: тюрьма или химическая кастрация, — предпочел самоубийство. Около Тьюринга крутится второстепенный и не очень приятный персонаж, тоже абсолютно реальное лицо — Джон Кэрнкросс, один из агентов «кембриджской пятерки», передававший советской разведке секретные телеграммы фашистов, перехваченные английскими криптологами с помощью «Энигмы».
Но благостная тишина продолжалась не слишком долго. Сначала его имя пережевывал Питер Райт, помощник начальника английской контрразведки, посмевший выпустить в конце восьмидесятых свои разоблачения. На Джона набросились журналисты, забросали одним и тем же вопросом: был ли он «пятым» в великолепной «кембриджской пятерке»? В начале девяностых его дело закрутил сбежавший на Запад сотрудник КГБ Гордиевский: в Москве решил солидно обеспечить себе будущее, покопался в архивах и потом все это выплеснул на страницы книги. И снова закрутилась карусель: кто же пятый? В Прованс, как мухи, слетелись журналюги, одна сволочь устроила ему засаду, прямо вылетела из-за угла с кинокамерой: вы были пятым? Так он и стоит в кадре — худой, со злым, вытянутым лицом, стоит и повторяет: никаких комментариев, ничего не было, никогда!
Джон Кэрнкросс родился в 1913 году в Глазго в скромной многодетной семье продавца скобяных изделий, однако путь отца его не прельщал. Был одарен, схватывал все на лету, совсем юным победил на конкурсе и поступил в академию Хамильтона около Глазго, а в семнадцать лет уже изучал в университете в Глазго французский, немецкий, политэкономию. Поучился в Сорбонне, затем поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета, где все и началось. Идея мировой революции легла на сердце юноше, и он вступил в компартию Великобритании. Молодой шотландец уже в Кембридже попал в поле зрения остальных членов «пятерки», однако он был человеком из другого класса и с ними не дружил.
Советская разведка вышла на Кэрнкросса через компартию Великобритании, опытный нелегал разведки НКВД Арнольд Дейч привлек его к сотрудничеству. Никому в «пятерке» в голову не приходило отождествлять себя с «советскими шпионами», все мечтали о мировой революции, все считали себя подпольщиками, антифашистами, коминтерновцами, к конспирации относились весьма беспечно и откровенно обменивались информацией о том, кто и что делал для советской разведки, в начале выглядевшей в их глазах как отдел Коминтерна. Следуя правилам конспирации, окончив Кембридж в 1936 году, Кэрнкросс порвал с коммунистической партии, стал усиленно демонстрировать свои патриотические взгляды. С блеском сдал вступительные экзамены в Форин Офис, набрав больше всех очков из всех претендентов. Правда, Кэрнкроссу из-за его неуживчивого характера не удалось закрепиться на одном месте: до 1938 года он менял должности в американском, западном и центральном отделах МИДа Великобритании.
Наверное, прав сэр Джон Колвилл, личный секретарь Черчилля, считавший его «очень умным, хотя иногда и невнятным занудой». Впрочем,“зануда” прекрасно вытаскивал из сейфов и передавал советским куратором секретнейшие документы, причем в большом количестве. В 1938 г. Кэрнкросс перешел в казначейство (министерство финансов), где секретов не меньше, чем в Форин Офисе. С 1938 до конца 1940 годов «великолепная пятерка», включая Кэрнкросса, бездействовала: кураторы НКВД были отозваны или расстреляны, и лондонская резидентура была объявлена «гнездом врагов народа».
Огромный интерес представляли секретные сведения о действиях британской стороны в англо-советской комиссии, созданной для координации военных поставок в СССР. Документы свидетельствовали, что английская сторона не желает посылать вооружение, в котором Красная Армия особо нуждалась, причем лично лорд Хэнки был принципиальным противником всемерной помощи СССР и даже упрекал Черчилля в терпимости. Из сообщений Кэрнкросса также стало известно, что Черчилль, несмотря на свое обещание, не намерен открывать второй фронт в 1943 году и склонен затягивать его открытие, далеко не полностью делится информацией с нами (тогда существовало официальное сотрудничество). Аналогичный обман произошел и в 1944 году, когда СССР запросил у союзников взрывчатки, а в Мурманск не пришло ни одного судна с порохом. Оказалось, что Черчилль вовсе не заинтересован в нашем форсированном наступлении на запад и не склонен помогать нам с взрывчаткой.
Звездный час Кэрнкросса наступил в самый переломный момент войны: именно в 1942-43 гг., когда он поступил на работу в Блетчли-парк (правда, продержался там лишь год). Именно тогда мы получили от агента документы об операции «Цитадель» (наступление вермахта на северном и южном фасах Курского плацдарма планировалось нанести рассекающие удары с Курского выступа по нашим войскам). Важную роль сыграла передача им перехваченных немецких материалов о толщине брони нового танка «Тигр», который немцы впервые массово использовали на Курской дуге. Это позволило нам изготовить соответствующие противотанковые снаряды, что сыграло важную роль в кровавой битве под Прохоровкой в июле 1943 года. Аналогичную информацию предавал и Филби. Весной 1943 г. Кэрнкросс также передал все немецкие данные о дислокации наших войск и список всех эскадрилий люфтваффе в этом регионе, что позволило произвести перегруппировку, а также массированно уничтожить противника на аэродромах (500 самолетов сгорело на земле). За эти подвиги Кэрнкросс был награжден орденом Красного Знамени, который ему показали (он даже прослезился) и увезли обратно в Москву — конспирация превыше всего! Он отказался от пенсии, предложенной в 1945 году всем «пятерочникам» за вклад в общее дело.
Вскоре неуживчивый Кэрнкросс, оставаясь младшим чиновником, перешел на работу в разведку МИ-6, затем в казначейство и министерство обороны. Его последний куратор Юрий Модин, оставивший замечательные мемуары о «пятерке», свидетельствует, что его агент был крайне непунктуален и забывчив (английские шефы считали его странным и сварливым). Однажды они встречались в машине Джона, неожиданно она остановилась в транспортном потоке. В дело вмешался полицейский и обнаружил, что не убран подсос (Модин дрожал от страха, опасаясь, что бобби с ним заговорит). Однако благодаря этому рассеянному агенту мы знали практически все о создании в 1949 году НАТО и всех планах этого военного союза.
Беда грянула в 1951 году, когда, опасаясь ареста, в СССР сбежали два агента «пятерки» Дональд Маклин и Гай Берджесс, в связи с этим начались допросы Кима Филби и обыски. Контрразведка обнаружила записи Кэрнкросса у сбежавших и установила за ним слежку. Отношения с ним пришлось прекратить. Никаких доказательств, необходимых для судебного преследования, у англичан не было. Кэрнкросс уволился и уехал в Канаду, затем в Рим, бывал и в Лондоне, вероятно, он в чем-то признался английской контрразведке, но в те годы служба избегала публичных скандалов и от него отстала. Один из самых смелых и результативных агентов.
В России чтут память героев «пятерки». Недавно в рамках Исторического общества открыт сайт Cambridge 5, где много интересного и увлекательного, в российской печати постоянно появляются статьи о «пятерке», ожидается книга Генриха Боровика, написанная на основании личных встреч с Кимом Филби, постоянно выходят публикации в Англии, в частности Ф. Найтли и Э. Лоуни. Мировая разведка никогда не имела подобных агентов. Для нашего народа герои «пятерки» — это мужественные борцы с фашизмом, много сделавшие для победы Красной Армии и успехов нашей внешней политики.
