70 лет назад, 20 октября 1947 г. в Вашингтоне были открыты публичные слушания Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности — КРАД. К тому моменту она существовала уже 13 лет, но особого внимания к своей работе не привлекала. Звёздный — в прямом смысле слова — час пробил в тот момент, когда Комиссия всерьёз обратила внимание на Голливуд. И заявила на весь мир, что знаменитая «фабрика грёз» — настоящее «логово советской коммунистической гидры».
Формально Комиссия была «заточена» под борьбу с любой угрозой, направленной на «традиционные американские ценности». Так, в числе главных врагов называли тех, кто ведёт «профашистскую и пронацистскую деятельность». Но по каким-то загадочным причинам первыми под её огонь попали коммунисты. И вообще все, кто симпатизировал СССР.
Можно сколько угодно смеяться над дедушкой Лениным, но его слова про «важнейшее из искусств», которым, как известно, является кино — непреложная истина, столь же актуальная и для заокеанских дел. Во всяком случае, КРАД начала именно с кинематографистов.
И самое забавное, что это не только могло — это должно было случиться гораздо раньше. Ещё в 1939 и 1940 гг. в Лос-Анджелесе принялись потихоньку таскать на допросы актёров, сценаристов и продюсеров. В числе прочих объясняться были вынуждены звёзды первой величины — актёр Хэмфри Богарт и сценарист Джон Лоусон. Дело потихоньку пошло — готовился крупный показательный процесс против коммунистов. Но в 1941 г. США вступили во Вторую Мировую войну на стороне СССР. Долгожданный праздник избиения тех, кто симпатизирует Советам, пришлось отменить.
«За вашу и нашу свободу»
Вернее, отложить. В ближайшие годы отношение к СССР исчерпывалось одним известным плакатом. Русский солдат с обаятельной улыбкой, на каске — огромная неуставная звезда с блестящим серпом и молотом — чтоб никто не перепутал. И надпись: «This man is your friend. He fights for freedom». То есть: «Это человек — твой друг. Он сражается за свободу».
В том же направлении вполне ожидаемо работал и Голливуд. Для начала в 1943 г. дали «Оскара» советской ленте «Разгром немецких войск под Москвой», переведя название, к вящей радости будущих фанатов «Звёздных войн», как Moscow Strikes Back. А потом поставили на поток производство своих картин, да таких, что любо-дорого.
Это сейчас мы привыкли, что русские в американском кино, как правило, либо чудовищные мафиози, либо потешные придурки в валенках и ушанках, либо садисты в армейской форме. Разумеется, тупые, злобные и пьяные в лоскуты. В середине сороковых американское кино показывало совсем других русских. Вот несколько аннотаций к голливудской продукции тех лет.
«Мальчик из Сталинграда», 1943 г. Советские дети — сельские подростки — вступают в борьбу с немецкими оккупантами. Они спасают Томми — сына английского консула, который потерял родителей во время эвакуации из Сталинграда, атакованного фашистскими полчищами...
«Северная Звезда», 1943 г. Июнь 1941 г. Немцы захватывают мирное советское село. Врач-нацист собирается использовать местных детей для переливания крови немецким солдатам. Однако советские мужчины, способные держать оружие, уходят в лес к партизанам и делают всё, чтобы этому помешать...
«Дни славы», 1944 г. Советские партизаны сражаются с фашистами. Немцы озлоблены постоянными стычками. Молодой и красивый партизан Владимир находит в отряде свою любовь — девушку Нину. Но тут фашисты бросают против отряда танки...
А ведь были и ещё фильмы. «Три русских девушки», например. «Песнь о России», «Контратака», и, наконец, «Миссия в Москву». Везде и всюду русские — красивые, славные, мужественные, самоотверженные ребята, которые умеют и сражаться, и смеяться, и любить. Советские вожди, впрочем, не отстают. Во всяком случае, картина «Миссия в Москву» это показывает совершенно открыто — Иосиф Сталин там прямо называется «великим строителем на благо человечества».
Москва не может быть красивой
Всё это в 1947 г. было не просто перечёркнуто. Всё было перевёрнуто с ног на голову. Внезапно оказалось, что русский солдат теперь не сражается за свободу, а точит зубы на беззащитную Америку. Соответственно, вся кинопродукция сороковых была объявлена идеологически вредной. Поскольку часть её снимали на бюджетные деньги, в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности возник до боли знакомый вопрос: «Это что же, на средства простых людей будут снимать кино, которое калечит их души и оскорбляет Америку?». Особенно старался на этом поприще Рональд Рейган — уже тогда президент. Правда, пока ещё не США, а всего лишь Гильдии киноактёров. Впрочем, впоследствии, на посту президента США, он говорил и думал примерно так же.
Публичные слушания шли девять дней. По их результатам были составлены «чёрные списки» американских кинематографистов, которые подозревались в сотрудничестве с коммунистами и симпатиям к СССР. Некоторые люди из этих списков, получив подобный волчий билет, кончали жизнь самоубийством. Тем, кто не «разоружился перед партией», достался запрет на профессию.
Но самое любопытное даже не это. А то, что эти слушания стали отличной иллюстрацией утверждения: «Антисоветизм рано или поздно становится русофобией». В октябре 1947 г. для этого превращения понадобились считанные минуты. Докладчик Айн Рэнд — писатель и публицист — начала, в общем, стандартно, без огонька. Рассказывая про ленту «Песнь о России», она заявила: «Вот на экране появляется толпа, над которой реет знамя с серпом и молотом... Извините, но мне от этого становится дурно». Однако потом разошлась: «Почему в Москве показаны высокие красивые здания с богатой отделкой? Почему перед ними по реке плавают лебеди и яхты? Этого не может быть! Москва жалкая и грязная! А людей в СССР не волнует политика! Их не волнуют романтические отношения! Их волнует только одно — где взять еду!».
И, наконец, финал её выступления. Здесь речь уже не о Советах и не о коммунистах. Здесь уже речь о России как таковой. И о русских: «Песнь о России» — лживый фильм. Лживый ещё и потому, что в нём показаны улыбающиеся русские дети. А между тем известно, что русские дети не улыбаются никогда».
Это настолько поразило слушателей, что докладчицу переспросили — неужели так-таки и никогда? «Никогда! — отрезала Айн Рэнд. — Разве что дома, в укромном уголке, когда никто не видит».
