Телепремьера фильма «Бендер. Начало», состоявшаяся 11 февраля, и, разумеется, его продолжения «Бендер. Золото империи», который канал «Россия» запускает 18 февраля, не могли не подстегнуть интерес к личности «Великого комбинатора». А поскольку действие фильмов разворачивается задолго до событий, описанных в романах «12 стульев» и «Золотой телёнок», этот интерес становится конкретным. Очень многим хочется выяснить, был ли у Остапа Бендера реальный прототип и чем именно он мог заниматься во время Гражданской войны?
Считается, что ответ на этот вопрос дал ещё в 1978 году Валентин Катаев в своём романе «Алмазный мой венец», где писатель вспоминает о реалиях 1920-х годов и неоднократно совершает экскурсы в более ранние времена. Катаеву верить полагается безоговорочно. По той простой причине, что именно он, как известно, был автором замысла и сюжета «Двенадцати стульев». Однако, вроде как не имея времени на вдумчивую работу над романом, подкинул идею своему младшему брату Евгению, взявшему псевдоним Петров, и своему другу Илье Файнзильбергу, известному под псевдонимом Ильф. Которые справились с работой настолько блестяще, что мэтр отказался от авторства, настояв лишь на том, что роман будет посвящён ему. Ну и ещё, в качестве материальных отступных, обязательство, что после публикации романа авторы преподнесут ему золотой портсигар.
Итак, Катаев совершенно чётко и недвусмысленно заявляет: «Что касается центральной фигуры романа, Остапа Бендера, то он написан с одного из наших одесских друзей. В жизни он носил, конечно, другую фамилию, а имя Остап сохранено как весьма редкое. Прототипом Остапа Бендера был старший брат одного замечательного молодого поэта, друга всей поэтической элиты. Он был первым футуристом, с которым я познакомился и подружился». Далее следует рассказ о том, как этот самый Остап, служивший в уголовном розыске, собирался мстить одесским бандитам за убийство своего брата-поэта, которого застрелили, «когда он покупал в мебельном магазине двуспальный полосатый матрас». В передаче Катаева история мщения приобрела эпический характер — дескать, ворвавшись в бандитскую «хавиру», Остап выяснил, что преступники должны были убить его самого, но перепутали с братом-поэтом. Один из бандитов якобы разорвал на себе рубашку и предложил Остапу стрелять в упор, поскольку сердце его полно раскаяния за невинно погибшего поэта. Тот стрелять не стал — вместо этого вышло вот что: «Всю ночь Остап провел в хавире в гостях у бандитов. При свете огарков они пили чистый ректификат, не разбавляя его водой, читали стихи убитого поэта и других поэтов, плакали и со скрежетом зубов целовались взасос».
По вешкам, которые расставил Катаев, знатоки литературы Серебряного века моментально вычислили реальных людей. Да, был такой поэт, эгофутурист Натан Шор, взявший себе псевдоним Анатолий Фиолетов, которого действительно убили в Одессе бандиты. А у поэта и впрямь был брат. Только не старший, а младший. И не Остап, а Осип. Самое же интересное, что у этого Осипа были и другие родственники. В частности, сводная сестра Эльза Рапопорт. Которая, прочтя откровения Катаева, заявила: «Очередная брехня. Но написано мило».
Внучатая племянница Осипа Шора, Наталья Камышникова-Первухина, не оспаривая в своей статье «Остап» того факта, что её родственник числится в прототипах Великого Комбинатора, всё же замечает: «Судить о точности многочисленных анекдотов из его жизни я не могу, полагаюсь только на то, что видела сама или слышала от родных».
На самом деле судить о точности анекдотов всё-таки можно. Для этого нужен лишь здравый смысл и умение читать. Вот, например, расхожая байка о том, что авторы романа «Двенадцать стульев» тупо взяли из жизни Осипа Шора «папу-турецкоподданного»: «По национальности Осип был евреем. Но он решил выдать себя за турка, ведь детей иностранных подданных в армию не брали. Придумал себе турецкого отца, подделал документы и без проблем избежал призыва на фронты Первой Мировой войны».
Могло ли такое случиться? Наверное, могло. С кем-то другим. Потому что есть совершенно достоверное свидетельство — реальный Осип Шор этого не делал. В 1916 году он переехал в Петроград и написал заявление о поступлении на механический факультет Технологического института имени императора Николая I. К заявлению прилагалось свидетельство о постановке на воинский учёт. Между прочим, Шор проучился там до осени 1917 года. Потом решил податься из охваченной известными событиями «колыбели трёх революций» домой, в Одессу.
Пытаясь показать, что именно во время этого путешествия Осип Шор и провернул все те авантюры, которые Ильф и Петров только механически перенесли в свой роман, искатели «интересных фактов» бойко пишут: «Чем он только ни промышлял по пути домой! Не умея толком играть в шахматы, несостоявшийся студент представлялся гроссмейстером, не держав ни разу в руках кисти, он устроился на пароход, курсировавший с агитационными рейсами, наведывался в различные заведения в качестве пожарного инспектора…»
Снова зададимся вопросом — могло ли такое случиться? Ну, мог ли Осип Шор устроиться, скажем, на агитационный пароход?
Нет, категорически не мог. Агитационные поезда и пароходы, созданные во время Гражданской войны по инициативе военного отдела издательства ВЦИК, были строго режимными объектами первостепенной важности. Так, во главе агитационного поезда «Октябрьская революция» стоял Михаил Калинин, а агитационный пароход «Красная Звезда» возглавлял Вячеслав Молотов, причём его заместителем была Надежда Крупская. И «вписаться» туда мазиле-самозванцу было бы попросту невозможно — художники отбирались заранее и придирчиво. Скажем, оформителем «Литературно-инструкторского поезда им. В. И. Ленина» был Александр Осмёркин — известный художник, участник группы «Бубновый валет», знакомый Есенина и Ахматовой…
Но, допустим, наш юный Осип оказался настолько крутым пройдохой и аферистом, что сумел обойти все преграды, просочиться на один из трёх существовавших реально агитпароходов. Предположим даже, что начальник этого парохода был милосердным человеком, и, вскрыв авантюру Шора, не пустил его в расход по законам революционного времени, а прогнал пинками, как это было в романе Ильфа и Петрова. Такое могло случиться?
Совершенно точно известно, что осенью 1918 года «прототип Остапа Бендера» уже проживал в Одессе, где, собственно, и развернулась трагедия с убийством его брата — Анатолий Фиолетов был застрелен 27 ноября 1918 года. А положение о создании агитпоездов и агитпароходов ВЦИК было подписано только в январе 1919 года. Выходит, что Осип попросту не успел ни на один такой пароход.
Более-менее достоверные данные о похождениях «прототипа Остапа Бендера» относятся уже к тем временам, когда был написан не только роман «Двенадцать стульев», но и его продолжение, «Золотой телёнок». Скажем, документально подтверждается, что Шор работал снабженцем на Челябинском тракторном заводе с июня 1931 года по октябрь 1932 года. Судя по тому, что свидетели пребывания Шора на этом посту говорят о его личном деле толщиной почти в 30 страниц, там явно не обошлось без скользких предприятий, и, возможно, афер с «хищениями социалистической собственности» в средних размерах. О том же говорят и пять лет лагерей — по политическим статьям тогда меньше «десятки» давали редко, а за хищения «в крупных и особо крупных размерах» могли дать «вышку».
Зато слова его внучатой племянницы о том, чем впоследствии, уже после войны, промышлял Шор, окончательно ставят всё на свои места: «Остап был нашим “богатым родственником”. Только у него можно было одолжить крупную сумму для найма летней дачи или просто чтобы дотянуть до получки. В те годы денег у него, казалось, было много. Сразу после войны он освоил шелкографию, организовал артель и стал монополистом этого подпольного бизнеса…»
Воля ваша, но такой поворот биографии больше подходит прототипу «подпольного миллионера Корейко».
